По следу аркуды

Мальцева Ирина

– Чего?

– Нет больше Волчка. Вдруг он вышел из пещеры, ну, там по своим делам, а эти его убили. Увидели волка и убили.

Голос Кима сорвался на плач.

– Погоди расстраиваться…– начал Ярик.

– А я думаю, – вздохнул печально Дизель, – ушел наш Волчок помирать.

– Как это?

– Да, так, как все звери уходят. У нас кошка Манька была, лет тринадцать с нами жила, – Дизель опять вздохнул. – Старая стала, слепая. Со двора никуда не уходила. Все на солнышке грелась. А однажды кинулись – нет Маньки. Стали искать.

– Нашли?

– Нашли.

В зарослях терновника, в самом дальнем углу сада. Бабуля тогда сказала, что Манька специально ушла умирать, чтобы нас не расстраивать.

– Ты думаешь, Волчок…– Клим не скрывал слез. Если бы не враги, он бы, не стесняясь, зарыдал в голос – так ему было жаль Волчка. – Друг, Волчок, как же так? Вроде и раны у тебя стали заживать, сам в гору поднимался…

Друзья сочувственно помолчали.

– Слушайте, пацаны, – понизил голос до шепота Ярик, – если Волчок от ран умер, то почему тогда ты, Грек, здоров как раньше? Не думай, я страшно рад этому, но удивительно: мы тебя полумертвого в пещеру втащили, ты уже и дышал через раз. Честно признаюсь, не думал, что ты с таким ранением до утра доживешь. А утром ты бежишь вместе с нами, словно ничего не было.

– Сам ничего не понимаю, – после паузы ответил Грек. – Последнее, что помню, схватился я с одним из торкаев. Здоровый такой, высокий. Он меня с Велены стащить норовил. Сулица у него длиннее наших будет. Я боялся, что он Велену ранит, да, видать, ему она нужна была, он её берег. А потом вроде кто-то сзади меня толкнул и всё…Еще помню, а может, привиделось, как надо мной нож или меч сверкнул. Всё. Как здесь очутился, убейте, не помню. Без сознания был, да?

– Ага. Мы с Дизелем тебя на поле нашли, Милалика пыталась тебя спасти. А Ярун, ну, лекарь Матери Белые Волосы, однозначно сказал, что ты не жилец. У нас был один выход – возвращаться в пещеру, чтобы попытаться в свое время перекинуться, чтобы тебя врачи спасли.

– И вы все время меня несли? – голос Грека дрогнул.

– Велену запрягли, на телегу тебя и Волчка уложили, – его тоже сильно ранили. Мать Белые Волосы дала нам провожатого. Мальчонка такой шустрый, Ополком звать.

– А он где?

– Мы его за рекой оставили. Зачем ему в пещеру? Сказали, два дня жди, если не появимся, уходи.

– Пацаны, я про Ополка забыл, – Клим заворочался на своём месте, пытаясь ослабить веревки на стянутых руках. – Два дня не прошло. Значит, Ополк еще ждет нас.

– Теперь не дождется.

– А не могли его эти заметить?

– Не думаю, – уверенно сказал Ярик. – Мы после брода резко вправо взяли, вдоль берега пошли, а Ополк оставался рядом со старым бродом, по которому мы тогда, в первый раз, переходили. Вражины не могли его заметить, да и мальчонка не так глуп, чтобы сидеть на бережке и ждать, когда его заметят.

– Это хорошо, – протянул Дизель, – а то из-за нас и он бы пострадал.

В стане врагов все успокаивалось, их главный выставил дозорных, остальные, наевшись, укладывались спать на траве. До пленников долетал грубый храп.

Ужон осмотрел место стоянки, обошел дозорных, подошел к пленникам. Те посмотрели на него с ненавистью, но его это мало взволновало. Он крикнул своему приближенному, тот притащил бурдюк с водой. Ужон распорядился напоить пленников и пошел дальше. Не развязывая пленников, чужой тыкал им в рот конец бурдюка, из которого тонкой струйкой лилась теплая и отдающая болотом вода. Но парни не отказались и от неё – в глотках пересохло. А когда их снова напоят, неизвестно. Давясь и захлебываясь, ребята утолили жгучую жажду, а чужак, вылив остаток воды на голову Дизеля, который сидел перед ним, с довольным хохотом пошагал к затухающему костру.

– Козел, – крикнул вслед ему Дизель.

Он был не против такого душа, но уж очень обидно стало.

– Не кипятись, Дизель, – предостерег его Грек. – Криком не поможешь, а злить их сейчас не резон. Надо думать, как бежать от них.

– А как тут сбежишь связанный?

– Может, попробовать веревки перетереть о ствол дерева?

– Я уже пробовал, пустое дело, – вздохнул Ярик. – Кисти опухли так, что веревки врезались. Шаркнешь раз по дереву, кожа сдирается.

– Да, попали мы.

Снова помолчали и снова вернулись к разговору о чудесном выздоровлении Грека.

– Слышишь, а рана у тебя болит?

– Где?

– Ну, там прямо над ключицей?

Грек завозился, пытаясь сдвинуть рубаху с места ранения.

– Шрам какой-то, затянулся. Чешется только, сил нет.

– Чешется, значит, подживает. Мне бабуля так говорила, – сказал Дизель. – А дышать тебе не больно?

– Нет, нормально. Правда, когда нас погнали бегом, у меня словно ком в груди образовался. Я все пытался выплюнуть. А потом полегчало.

– Блин, вот чудеса, – проговорил Ярик. – Может, сама пещера волшебная?

– Тогда почему она Волчка не вылечила?

– А может, и вылечила, и он сбежал к своим!

– Думай, что говоришь, – огрызнулся Клим. – Волчок – друг, для него свои это мы. Понял?

– Да, понял я, – Ярику не хотелось расстраивать друга, но действительно, куда подевался волк?

А потом ему в голову пришла еще одна мысль.

– Эй, Дизель! А как ты себя чувствуешь?

– В смысле? Нормально. Только ноги сводит в икрах, и ступни кровят.

– Ну, ступни у нас у всех кровят, – не унимался Ярик. – Ты мне скажи, когда бежал, сердце у тебя не прихватывало?

Дизель молчал. Он только сейчас осознал, что всегдашняя боль за грудиной куда-то ушла. В горле саднит, пить и есть хочется, ноги от непривычного бега нещадно болят, а слабости и боли под левой лопаткой нет.

– Ты хочешь сказать…

– Именно, – ответил Ярик. – Ты хоть и скрывал от нас, но мы видели, как ты бледнел от нагрузок или долгой ходьбы, как часто прижимал ладонь к сердцу. Скажешь, нет? Пацаны, вы же тоже замечали?