По ту сторону грусти
Шрифт:
Мир стремительно собирался в картинку - диковинную настолько, что становилось не по себе. Перед ней простиралась белесовато-жёлтая плоская пустыня, в отдалении возвышались горы, прокалённые солнцем - именно туда и лежал их путь.
Их?
Алеся оглянулась и от ошеломления чуть не ахнула. За ней на конях ехали верные паладины, одетые современно, несмотря на колорит происходящего, - лишь она обернулась, они подобрались и приготовились внимать - а за ними маршировали многочисленные колонны и следовала военная техника. Чёрт возьми, ну никто же не передвигается таким средневековым манером в наше время! А вдруг
– Ваше Величество, не пора ли проинспектировать войска? Вы давно не показывались перед солдатами, они тревожатся.
– Пускай будут покойны, - отозвалась Алеся, - и не забывают, что в священной войне хранит их не государь, но Господь. Но раз уж они так хотят, я поприветствую их.
Она развернулась и поскакала по направлению к арьергарду. Как выяснилось, Алеся восседала на белом арабском скакуне, покрытом красной попоной. Ещё на ней был неопределённо серый неопределённо генеральский мундир. Не то чилийский, не советский, хотя тёмные очки навевали вполне понятные ассоциации, как и зализанные волосы (в моменты волнения у неё была привычка поправлять причёску: тут Алеся тоже машинально подняла руку и потрогала голову). Руку, разумеется, правую: в левой был тяжёлый щит - красный, с шестиконечным крестом. Она знала, что он тяжёл и выдержит нечеловеческий удар, но сама управлялась с ним легко: а никто бы и не сказал, глядя на её худую длинную фигуру. Слева болтались ножны, там ждал своего часа меч. Но Алеся растерялась: у солдат она увидела автоматы и гранатомёты, и собственное оружие показалось ей ужасно нелепым.
Ещё удивило, что колонне не было конца, хвост её исчезал за горизонтом, словно целую страну отрядили воевать или вовсе пол-Европы.
Войска приветствовали её радостным кличем, раздавались даже песни на латыни в её честь. Но как только она отправлялась дальше, то слышала за спиною ропот, и чем дальше, тем больше. В конце концов до неё донёсся отчаянный крик:
– Государь, доколе?!..
Наступила испуганная тишина. Тем более давящей и напряжённой она казалась, что не слышно было человечьего голоса, одни лишь шаги да бряцание амуниции.
Она увидела заморенного пехотинца, совсем мальчишку, с испуганным и отчаянным лицом - и окружали его такие же пыльные, измученные галчата. Алеся развернула коня мордой к нему и спросила:
– Сколько длится наша священная война?
– Тридцать семь лет ты водишь нас по этой пустыне, Государь, - скорбно отозвался пехотинец, поправив на плече автомат.
– Ещё до меня всё началось.
– Но это всего лишь миг перед лицом Бога и вечности!
– воскликнула Алеся.
Эффектно приподняв коня на дыбы, она начала звучным и твёрдым голосом вещать о вере, правом деле, войне и победе. При этом сама понимала, что речь её - чудовищна: она так и пестрела штампами из мемуаров античных полководцев, Алеся даже всунула туда переработанную фразочку Бонапарта о "пирамидах" и "веках" - какая пошлость. Хотя все её вассалы выражались подобным образом, так уж сложилось. И солдаты отреагировали вроде бы искренними, а вроде бы просто традиционными криками "ура", а Алеся, довольная собой, поехала обратно.
Сколько они так шли, неизвестно, но их давило тяжёлое беспощадное солнце, душный ветер и неизбывное чувство тревоги. Оно было разлито в воздухе, Алеся не ощутила его сначала лишь потому, что была слишком огорошена. Казалось, каждая колючка, каждая змея и песчинка здесь ополчились против них - а что до сих пор не началось ничего страшного, так это недоброе затишье.
Алеся напряжённо сглотнула слюну, хотя глотать уже было нечего. Сердце начинало биться так, что волны от биения отдавались в глаза, и она моргала.
Враг. Он был здесь. Нигде и повсюду.
Были, конечно, и солдаты, и офицеры, но у неё имелись личные счёты.
Неужели она наконец - увидит?
"Покажись, - напряжённо думала Алеся.
– Покажись, гад!"
Офицеры тоже нервничали, хотя держались гордо. Один из них не выдержал, подъехал к ней сбоку и боязным тоскливым полушёпотом спросил:
– Ваше Величество, можете приказать казнить меня за дерзость, но куда мы всё-таки идём, что мы ищем?
– Мы идём неизвестно куда и ищем неизвестно что, - издевательски спокойным тоном отвечала Алеся.
Так, в сущности, и было.
– Мы ищем счастия и спокойствия для нашей страны, чтоб не дать неверным овладеть ни умами, ни душами, ни землёю, и освободить Гроб Господень, вот почему мы пришли сюда, неужели непонятно!
– вспылила Алеся.
– В следующий раз вам и вправду отрубят голову за глупые и трусливые вопросы!
Офицер, лепеча покаянные слова, отпрянул назад и затёрся куда-то в хвост свиты.
А тревога нарастала. Вместе с солнцем двигаясь к зениту, она превращалась в страх.
Словно гудение в голове от зноя, усиливалось знакомое тёмное ощущение. Зов.
Она выжидала. Терпела, как тогда в бане, испытывая выносливость.
Но зов становился невыносимым, он жёг сильнее зноя, и душа её клокотала, почти разрывая тщедушную оболочку.
Алеся резко обернулась и столь же резко бросила:
– Мне нужно побыть одной и помолиться. Никому не следовать за мной!
– Но, Ваше Величество...
– Я сказала: нет, - жёстко отрезала Алеся.
– Гетман Соколовский позаботится о войске в моё отсутствие, не так ли?
Откуда она взяла эту фамилию и почему назвала командующего гетманом, было неясно, но в тот миг она не замечала всей этой странности и мешанины образов. Не дожидаясь ответа, она припустила галопом вперёд. Армия осталась позади. Пейзаж был неизменен. Только сильнее гнала её к цели тревожная белая ярость.
Она наконец увидела нечто вроде оазиса - но он высох давным-давно. Остались только руины, и груды камней, и скелеты пальм. Алеся спешилась, не расставаясь со щитом, и направилась к остаткам сооружений - по всему было видно, что в центре находилась даже маленькая скромная мечеть, но теперь и она была разрушена.
– Женщина!
Алеся вздрогнула. Голос принадлежал немолодому человеку и исполнен был возмущения и потрясения.
Рывком обернулась. Поодаль стоял седобородый старик со смуглым жёстким лицом. По спине прошла дрожь от одного его взгляда. На нём был полосатый тюрбан, в руке он держал кривую саблю. Серый скакун переступал длинными ногами рядом.
Наверное, и неизвестный, и Стамбровская выглядели как переговорщики, раз спешились. Вот только не слишком дружелюбные: от испуга Алеся тоже выхватила свой меч.