По ту сторону Тьмы. Между Здесь и Там...

Владон Евгения

– А зачем… ты вообще… ко мне… приходил?..

– Сложно сказать. Вселенная сама по себе странная и никем ещё так и не разгаданная штука. Её законы и правила неоспоримы, что бы мы не пытались сделать, чтобы как-то их обойти. Все живые существа рождаются с заложенной в них программой, не выбирая, где и кем им рождаться. Порою мы и сами не понимаем, зачем делаем что-то. Причём делаем именно вопреки, словно что-то нас настойчиво к этому подталкивает. Мы не знаем, как и почему работает наш мозг, почему лишь в определённые временные этапы он начинает развиваться именно так, а не иначе. И почему мы вдруг начинаем многое понимать и видеть, как и заглядывать куда-то,

хотя раньше не имели для этого никаких предпосылок или зачатков. Конечно, не всем это дано. Вернее, не у всех для этого разблокирован мозг, но… Наверное, наивно хочется верить, что всё это происходит не просто так и не напрасно. А может… я всего лишь хочу верить в лучшее. В древнюю, как весь наш мир надежду касательно того, что однажды Добро победит Зло.

– А с чего… ты вообще взял… что я… нахожусь… на стороне… добра?

– Потому что ты уже сделал свой выбор, Кен. Выбор Человека, а не Зверя…

3.24

Старик ушёл, что и так было, в принципе, предсказуемо. Просто Кен не заметил, когда именно тот это сделал и как. Закрыл всего-то в какой-то момент глаза, чтобы отдышаться от очередного приступа боли, а когда вновь их открыл… Его непрошеного гостя больше нигде не было. И то тусклое свечение, которое окружало тело неуловимого пилигрима, тоже исчезло. Испарилось. Подобно иллюзорному видению или сну. Вызвав вполне естественную реакцию едва живого рассудка о его сомнительном существовании. А был ли в действительности этот старик? Не свихнулся ли Кен окончательно и бесповоротно?

Вдруг он вовсе ни в каком не Остиуме. Вдруг его мозг вытворяет с ним подобные ненормальные вещи, потому что пытается свести с ума, вырвать из той реальности, которая была для него невыносимой.

Только ты забыл одну маленькую и вроде как несущественную деталь. Во снах люди не испытывают подобной адской боли. И сны никогда… НИКОГДА не выглядят настолько детальными, стабильными и правдоподобными! Более того. Сны всегда заканчиваются. Причём заканчиваются на самом пике обостряющегося в них кошмара.

Разве ты уже проснулся, Кен? Проснулся в своей удобной и тёплой постельке?

Вообще-то он очень хотел проснуться. Даже иногда до одури об этом мечтал. Но окружающая реальность действительно не менялась. Как, например, узоры трещин и рельефного «рисунка» на каменном полу, на котором он лежал, так и не сумев сменить позы за всё прошедшее время. Всё было настоящим и стабильным. Намертво стабильным. Словно кем-то приколоченным гвоздями к глазной сетчатке Кена. А вырывать себе глаза, чтобы проверить одну из «осенивших» его гипотез, совершенно не тянуло.

Оставалось только смириться и ждать. Тупо ждать очередного круга ада. Который, к слову, запустил свои жуткие чугунные жернова всего через несколько минут, а не часов. Видимо, это не ему дали время на передышку, а тем… кто собирался дальше резать его наживую и вживлять в его тело не пойми какую хрень. Чтобы они подготовились к следующему этапу операции.

Возможно, как раз поэтому он и не выдержал. Или ему хватило даже тех ничтожных минут, что ему выделили на передышку, чтобы и в самом деле отдышаться и… набраться последних сил. Кен не мог до конца объяснить, что с ним в действительности произошло. Просто, когда за ним пришли, отстегнули от цепей и пола, резко рывком подняв на ноги, чтобы повести к открытым дверям, тогда-то его и подхлестнуло. Словно в нём и вправду открылось то ли второе дыхание, то ли хорошо скрывавшиеся в нём до этого резервы из нечеловеческой энергии…

Тем

более, что время шло тогда на секунды. На доли секунды или бешеные удары сердца.

Он поднял голову. Скосил глаза на одного конвоира, потом на другого. Определил на глаз их весовую категорию, а, опираясь на их поддерживающие руки, приблизительно прикинул их физические возможности. По крайней мере, это были не хлюпкие дрыщи, которым было можно свернуть шею в одно мгновение ока. Но Кен попробовал. Вначале вцепившись зубами в ухо того, кто находился справа, а потом заехав большим пальцем левой руки в его же ближайший глаз. Естественно, правый конвоир заорал благим матом. А вот левый так и не успел определиться в пространстве, что вообще произошло. Потому что всего через несколько секунд правая рука голого и абсолютно безоружного Вударда вцепилась в его кадык, перед этим со всего размаху долбанув по нему ребром ладони.

Нежданного прилива сил с лихвой хватило для того, чтобы раскидать этих двоих, как учебные манекены в разные стороны камеры и, едва ли соображая, что он вообще делает (да и зачем это делает), рвануть на выход в уже частично знакомый коридор.

Естественно, никакого плана дальнейших действий у Кена не было. Он действовал чисто по наитию, на оголённых инстинктах. Как загнанный в подземный подвал дикий зверь, жаждущий только одного – вырваться отсюда. Вырваться отсюда на свободу во что бы то ни стало. Потому что это не его среда обитания. Не тот воздух, которым он привык дышать и не то окружение, которое он привык видеть. Ему надо на волю. Срочно! На волю. К свету!..

– Вы только полюбуйтесь на этого красавца! Да, Дерек. Именно таким ты мне и нравишься!

Хантер там тоже оказался. Правда, маячил поодаль от пяти стоявших там других охранников или пришедших за Дереком палачей, наблюдая с неподдельным восхищением в светящихся ярко-бирюзовым излучением глазах за всеми попытками Кена прорваться сквозь новую полосу препятствий из живых блоков.

– Истинным и неповторимым в своём роде Зверем! – Хантер восторженно хохотал, ничего не предпринимая со своей стороны, пока Кен раскидывал один за другим совершенно не ждавших от него нападения вооружённых охранников. Одному он точно выверенным ударом правого кулака впечатал в глаза защитное забрало. Другому заехал между ног коленом, раздавив там всё всмятку, поскольку действительно хотел сделать именно это, поэтому и не пожалел для этого накопившихся сил. При всём, притом, что его собственная координация движений желала быть лучшего.

Но может как раз поэтому ему и удалось совершить немыслимое. Потому что он действовал на сплошных инстинктах и автомате. На прописанных условных рефлексах когда-то намертво отработанных им ударов. А самое главное, на чистом адреналине, действующем на него вдобавок в виде ядрёного обезболивающего.

– Зверем, готовым рвать и метать до тех пор, пока насмерть не убьётся о клетку или не перегрызёт себе лапу, угодившую в капкан. Да, Дерек! ДА! Не останавливайся! Покажи класс! Покажи, на что ты способен!

Он и не собирался останавливаться. Более того, он хотел добраться до Хантера и буквально вцепиться тому в глотку зубами, чтобы вырвать оттуда кадык.

– Я хочу на это посмотреть! Увидеть истинного зверя! Настоящего Зверя!

Хантер даже вытаращил глаза, всем своим видом демонстрируя полную готовность к смертельному прыжку раздраконенного им хищника. И, конечно же, осклабившись, будто и вправду дразня взбесившегося соперника столь примитивной гримасой, свойственной только диким животным, в том числе и приматам.