По ту сторону тьмы
Шрифт:
— Я заметила, — фыркнула я, вспомнив первую встречу с Ривааном. Он чуть сердце мне не вырвал и при этом не изменился в лице.
Но Наагшур истолковал мои слова по-своему. Он наклонился и вкрадчиво произнёс:
— То, что ночью было — это последствия обряда. Когда восполняешь чью-то энергию, теряешь контроль. Его отсутствие высвобождает то, что спрятано в подсознании. Если бы я хотел тебя убить, то убил бы.
«А так просто трахнул», — презрительно усмехнулась Мира. — «И, судя по всему, ты хотела этого не меньше, чем он!»
Я залилась краской и порывисто закрыла его рот ладонью, призывая молчать. Осознавать было страшнее, чем считать,
— Я ничего не хочу знать, — прошептала я. И, помолчав, ещё тише добавила: — Это ужасно.
— Могло быть и хуже, — удивлённый Риваан осторожно отнял мою руку от губ. Он явно не ожидал подобного жеста, а потому выглядел так, будто пытался понять, что делать дальше.
Я поджала губы и перевела взгляд на книгу, силясь собраться с мыслями.
Потрёпанная обложка и выцветшие буквы. «Аналитика преступных душевных расстройств». Похоже, моё расстройство не менее преступно. Может, оно и несло разрушение только мне, но разрушать себя — разве не преступление?
Что-то кольнуло между лопаток, заставив в азарте приподняться волосы на руках. Смутная догадка всплыла в сознании и канула во тьму, оставив острое чувство близости разгадки.
Пальцы судорожно вцепились в руку Риваана.
— Я знаю, как он выбирал жертв, — возбуждённо прошептала я, глядя в удивлённые разноцветные глаза. — Они сами хотели умереть.
Лада рванула в сторону дома с такой прытью, словно и не было никакого перелома. Риваан поспешил за ней.
— Я всё думала, что может объединять трёх жертв, — тараторила ведьма по дороге. — Все они из разных сословий. У них разная внешность, возраст, доходы… По сути, их ничего не объединяет. Ничего. Кроме смерти…
— И цветов, — весомо заметил Риваан.
Лада на мгновение остановилась и оглянулась на него. Прищурилась, задумчиво разглядывая его лицо: издевается или нет? Потом махнула рукой и быстрым шагом направилась к библиотеке. Папки с отчётами лежали в столе. Не обращая внимания на предостерегающий взгляд ведьмолова, достала их и принялась раскладывать дагерротипы жертв в порядке убийства.
— Профессор Редрик, который занимался составлением типов преступников и душевными расстройствами, заметил, что серийные убийцы не выбирают жертв просто так, — наконец произнесла она, неотрывно скользя взглядом по снимкам. — Он считал, что всегда есть взаимосвязь. Мясник из Брунха выбирал худощавых молодых людей с чёрными волосами. Он их убивал, насильничал над трупами, а потом съедал. Так ему казалось, что черноволосые молодые парни имеют особенный привкус. Северский Душитель выбирал блондинок, похожих на мать. Только он их насиловал и одновременно этого душил. Лесной маньяк выбирал женщин с красными сапогами, а Волк из Эолрона — женщин с длинными косами… Но суть одна и та же — всех жертв что-то объединяло.
— И какую взаимосвязь ты увидела здесь?
Ведьмолов сел на кресло и опустил подбородок на сплетённые пальцы. Ведьма выглядела возбуждённо. В голубых глазах появился лихорадочный блеск, движения стали резкими, порывистыми. Точно ищейка, напавшая на след. Или девица, заигравшаяся в сыщика. Но Риваан решил её выслушать до конца. Мало ли какая интересная мысль придёт в хорошенькую рыжую голову?
— Я сначала подумала о цветах. А точнее, о лизиантусе…
— Лизиантус был только у одной. Незапланированной…
— Вот именно! Значит, должны были быть другие цветы. Вот только я не могу понять какие…
— Рядом с дочерью Эркерта обнаружили лилии. У работницы «Ночной бабочки» — камелии. А у торговки — восковой плющ. Тебе говорит это о чём-то?
Лада задумалась. Потом тряхнула головой и хлопнула ладонью по лбу.
— Ну конечно же!
Риваан удивлённо поднял брови. Однако ведьма замахала руками и уставилась взглядом куда-то в потолок.
— Непорочность, развратность, скорбь… Три этапа жизни женщины. Сначала незамужняя девица, потом жена, а затем вдова.
— А лизиантус? Как он вписывается в твою схему?
— Прощение за сломленную жизнь? — Ладамира покачала головой, передёрнула плечами и вопросительно уставилась на ведьмолова, будто тот знал ответ, но не хотел с ней никак делиться.
Но вместо ответа Риваан спросил:
— И при чём здесь желание собственной смерти?
— Тот же профессор Редрик вывел ещё одну интересную закономерность. Он назвал её mortido, влечение к смерти. Согласно его исследованиям, иногда люди сами того не осознавая, тянутся к вещам, способных их погубить. Конечно, сложно представить подобное, ведь никто в здравом уме не пожелает себе смерти. И, тем не менее. Скорее всего, сами жертвы находились в состоянии mortido, что привлекло нашего безымянного убийцу. Как в сказке про Дом на костях, — ведьма подняла указательный палец и продолжила тоном няни, рассказывающей сказку непослушному ребёнку: — «Жил-был один купец. И всё у него было хорошо. И деньги водились, и жена-красавица, и дети на загляденье… Но всё его не устраивало в жизни. Решил он отправиться в путешествие. Мир посмотреть, себя показать. Трудности ему встречались разные, опасности. И почувствовал он вкус к жизни. Решил вернуться домой. А дома — вроде всё хорошо, но не то. И отправился он снова в путь-дорогу. Однажды купец заплутал в лесу. Увидел далёкий огонёк и побрёл на него. Выходит на поляну, а там дом на человеческих костях стоит. Ему бы бежать от места проклятого, так нет же! Решил он там заночевать. А ночью явилась Морана. Увидев мрачную красоту богини Смерти, купец очаровался ею. Принёс в жертву и своё благополучие, и семью. И раз за разом возвращался к Дому на костях…»
Переведя дыхание, Лада продолжила:
— Так и в нашем случае. Жертвы знали, что с ними будет. Но их тянуло в проклятый Дом. Понять бы какой он, этот их Дом на костях.
Ведьмолов откинулся на спинку кресла и несколько минут молчал, оценивающе глядя на Ладамиру.
Азарт, который буквально переполнял, ведьму потихоньку сходил на нет. Она тяжело вздохнула и опустилась на стул напротив Риваана. Блеск угас, и в глубине синих глаз мелькнуло разочарование.
— Думаешь, это ахинея? — негромко проговорила она, стараясь скрыть досаду, пробивающуюся сквозь ровный тон.
Риваан неопределённо пожал плечами и прикрыл глаза. Выводы оказались неожиданными. С другой стороны, в них была доля правды. Как бы ни утверждал старик Эркерт, что его дочь была жизнерадостной особой, дневник с опытами говорит, что Аугуста ходила по краю. Если бы её не убили, наверняка посадили и приговорили бы к казни. Чем не влечение к смерти?
— Думаю, твоя версия имеет место быть, — наконец сказал ведьмолов, наблюдая из-под полуприкрытых век. Лада светло улыбнулась. Будто ей за догадку дали премию. — Дочь антиквара делала рискованные опыты. За которые она могла поплатиться жизнью. Осталось узнать, что за влечение к смерти было у проститутки и торговки рыбой.