По ту сторону зимы
Шрифт:
Вскоре они услышали гул мотора, но их защищала густая растительность, и лучи прожекторов не проникали туда. Эксперт повел их прочь от берега. Они шли на ощупь, цепочкой, как ходят индейцы, держась за руки, чтобы не потеряться в темноте, миновали кустарник и вышли на небольшую полянку, где проводник зажег фонарь, уставив его в землю, и отдал им мешки, жестами показывая, что можно одеться. Он снял мокрую рубашку, сделал из нее перевязь и осторожно просунул в нее руку Эвелин, чью повязку унесла река. И тут она поняла, что пластикового конверта с документами, который дал ей падре Бенито, на ней нет. Девушка стала искать его на земле в неверном свете фонаря, в надежде, что, может быть, он упал прямо здесь, а не найдя, поняла, что конверт унесло течением, когда один из мужчин помогал ей влезть на шину. Тогда-то пряжка, державшая конверт, и расстегнулась. Она потеряла литографию, освященную папой, но на шее оставался амулет богини-ягуарихи, который должен был хранить ее от всякого зла.
Едва они успели одеться, как вдруг ниоткуда, словно призрак
Напарник шепотом приказал мужчинам, чтобы те следовали за ним цепочкой, а Эвелин сказал, чтобы она пошла одна в противоположном направлении. Девушка хотела запротестовать, но не могла выдавить ни звука, онемев от ужаса и полагая, что, хоть она и прибыла на место, ее, видимо, предали.
— Берто сказал мне, что у тебя здесь мать. Сдайся первому часовому или первым патрульным, которых встретишь. Они не могут тебя депортировать, ты несовершеннолетняя, — заверил ее напарник Кабреры, уверенный, что этой девчонке никто не даст больше двенадцати лет. Эвелин не поверила, но ее спутники слышали, что в Соединенных Штатах в самом деле есть такой закон. Они наскоро обняли ее и двинулись за проводником, тотчас же исчезнув в темноте.
Когда Эвелин немного пришла в себя, ее хватило только на то, чтобы, дрожа от холода, забиться поглубже в заросли и съежиться там. Она попыталась шепотом помолиться, но не могла вспомнить ни одну из бабушкиных молитв. Так прошел час, два, может быть, три, она потеряла представление о времени и способность двигаться, тело свело судорогой, сильно ныло плечо. В какой-то момент она почувствовала у себя над головой яростное хлопанье крыльев и поняла, что это летучие мыши рыщут в поисках пропитания, точно как в Гватемале. Испуганная, она еще глубже забилась в заросли, ведь все знают, что эти твари сосут человеческую кровь. Чтобы не думать о вампирах, змеях и скорпионах, она сосредоточилась на том, как отсюда выйти. Наверняка появятся другие группы мигрантов, к которым она сможет присоединиться, однако ждать нужно бодрствуя, спать нельзя. Она обратилась к матери-ягуарихе и к Матери Иисуса, как ей наказала Фелиситас, но ни та ни другая не пришли ей на помощь; у этих богинь не было власти на территории Соединенных Штатов. Получилось, что все ее покинули.
Оставалось еще несколько часов темноты, но тянулись они бесконечно. Мало-помалу глаза привыкли к безлунному мраку, который поначалу казался непроницаемым, и Эвелин смогла различить, что вокруг растет высокая сухая трава. Ночь превратилась для нее в долгую пытку, но когда наконец занялся рассвет, это произошло как-то вдруг. За все это время она не слышала никого — ни мигрантов, ни охранников. Едва рассвело, она решилась осмотреться. Ноги затекли, она с трудом встала и сделала несколько шагов, ее мучили голод и жажда, но рука больше не болела. Она почувствовала приближение дневной жары: от земли поднимался густой туман, похожий на свадебную фату. Ночью царила тишина, прерываемая лишь далекими звуками громкоговорителей, но на заре земля проснулась: жужжали насекомые, потрескивали ветки под лапками грызунов, шелестел тростник от морского бриза, в воздухе суетливо мелькали воробьи. Тут и там среди ветвей можно было различить яркие пятна: рыжая птица с красной грудкой, желтая славка, зеленый аррендахо [39] с синей головой, птички неприметные по сравнению с теми, что водились в ее родной деревне. Она выросла среди шума и гама птиц тысячи видов, с многоцветным оперением, в раю для орнитологов, как говорил падре Бенито. Она прислушалась к суровым предупреждениям на испанском языке, доносившимся из громкоговорителей, и безрезультатно пыталась высчитать расстояние до пунктов контроля, пограничных вышек и дороги, если таковая была. Она понятия не имела, где находится. В память потоком хлынули истории, которые мигранты передавали из уст в уста, об опасностях, подстерегающих на севере: безжалостная пустыня, хозяева ранчо, безнаказанно расстреливающие тех, кто забирается на их земли в поисках воды, пограничники, вооруженные до зубов, злые собаки, натасканные на человеческий пот, вызванный страхом, тюрьмы, где можно провести годы, и никто ничего о тебе не узнает. Если они такие, как в Гватемале, она предпочла бы умереть до того, как окажется в камере.
39
Аррендахо — американская птица из разряда воронов, с блестящим черным оперением, отливающим синим или зеленым, подражающая пению других птиц.
День тянулся мучительно медленно, час за часом, минута за минутой. Солнце двигалось по небу, обдавая землю сухим жаром пылающих углей: не к такой жаре привыкла Эвелин. Жажда была столь сильной, что она забыла о голоде. Поскольку не было ни одного дерева, в тени которого можно было бы спрятаться, она нашла в кустах палку, очистила от листьев землю, чтобы распугать змей, и кое-как примостилась на траве, а палку воткнула в землю, чтобы по движению тени примерно представлять, сколько прошло времени; однажды она видела, как это делала бабушка. Через равные промежутки времени она слышала шум машин и низко летевших вертолетов, но, поняв, что они всегда следуют одним и тем же курсом, перестала обращать внимание. Она с трудом соображала, голова была словно набита ватой, мысли путались. Тень от палки показала полдень, и с этого момента начались галлюцинации: формы и цвета, какие появляются после того, как выпьешь айауаски [40] , броненосцы, крысы, детеныши ягуара без матери, черный пес Андреса, подохший четыре года назад, который явился ей живой и здоровый. Порой она засыпала, изнуренная раскаленной жарой, оглушенная усталостью и жаждой.
40
«Лиана духов», галлюциногенный отвар, изготовляемый шаманами индейских племен бассейна Амазонки.
Медленно наступал вечер, но температура не падала. Черная змея, длинная и толстая, проползла у нее по ноге, и это было похоже на какую-то кошмарную ласку. Окаменев, девушка ждала, не дыша, чувствуя на ноге тяжесть рептилии, прикосновение ее гладкой кожи, сокращение каждого мускула ее похожего на шланг тела, неторопливо скользящего прочь. Такие змеи не водились в ее деревне. Когда рептилия уползла, Эвелин рывком вскочила на ноги и, широко открыв рот, стала глотать воздух, — от пережитого ужаса кружилась голова, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Только через несколько часов она пришла в себя и перестала остерегаться всего вокруг; у нее не хватило бы сил провести целый день на ногах, вороша землю палкой. Губы потрескались, кровь на них запеклась, язык распух, будто моллюск поселился в пересохшем горле, ее лихорадило.
Наконец наступила ночь, и стало прохладнее. К этому времени Эвелин была настолько обессилена, что ее уже не волновали ни змеи, ни летучие мыши, ни пограничники с ружьями, ни чудовища из ночных кошмаров, она чувствовала только непреодолимую жажду — хотелось лишь попить воды и отдохнуть.
Свернувшись калачиком на земле, она ушла в свое горе и одиночество, желая только одного — умереть поскорее, умереть во сне, лишь бы не просыпаться.
Но в ту ночь, вторую, проведенную на земле Соединенных Штатов, девушка не умерла, вопреки ожиданиям. Она проснулась на рассвете, в той же позе, в какой уснула, не помня ничего, что случилось с ней после того, как она покинула лагерь Нуэво-Ларедо. Она была обезвожена и поднялась на ноги не сразу, а после нескольких попыток, затем просунула руку в перевязь и сделала пару неверных шагов. Болела каждая клеточка тела, но хуже всего была жажда. Главное — найти воду. Эвелин не могла ни смотреть, ни думать, но, так как она провела всю жизнь на природе, опыт подсказал ей, что вода где-то близко; ее окружали тростник и заросли кустов, а все это растет там, где есть влага. Ведомая жаждой и смертной тоской, она пошла куда глаза глядят, опираясь на палку, которая раньше служила ей указателем времени.
Ей удалось сделать несколько заплетающихся шагов, когда ее остановил шум приближающейся машины. Она инстинктивно бросилась на землю ничком и замерла в высокой траве. Машина проехала совсем рядом, и она даже различила мужской голос, говоривший по-английски, и другой, гулкий, словно кто-то отвечал по рации или по телефону. Она долго лежала неподвижно, пока шум мотора удалялся и наконец исчез совсем, тогда она встала на четвереньки и, подгоняемая жаждой, снова стала пробираться сквозь заросли в поисках реки. Шипы царапали ей лицо и шею, какая-то ветка порвала блузку, она до крови ободрала о камни ладони и колени. Наконец встала на ноги и пошла, согнувшись, на ощупь, не решаясь поднять голову, чтобы сориентироваться. Утро только началось, но отблески света слепили глаза.
Вдруг она услышала шум реки, причем так ясно, как при галлюцинации, и это придало ей силы, она ускорила шаг, забыв о предосторожности.
Сначала почувствовала жидкую грязь под ногами и почти сразу, выйдя из зарослей, оказалась на берегу Рио-Гранде. Она вскрикнула, вошла в воду по пояс и стала пить, отчаянно зачерпывая воду горстями. Холодная вода омывала ее изнутри, словно благословение, она пила и пила большими глотками, не думая о том, сколько мусора и дохлых животных несут эти воды. Здесь река была неглубокая, и можно было, присев на корточки, погрузиться в нее с головой, чувствуя несказанное наслаждение от прикосновения воды к израненной коже, больной руке и расцарапанному лицу, а ее длинные черные волосы, словно водоросли, колыхались на поверхности воды.
Она вышла из реки и вытянулась на берегу, понемногу возвращаясь к жизни; тогда-то ее и обнаружили патрульные.
Агент по делам эмиграции, которая занялась Эвелин Ортегой, когда ту задержали на границе, в одном из кабинетиков, увидела перед собой маленькую девочку, которая сидела, опустив голову, сжавшись в комок и дрожа всем телом. Она не притронулась к фруктовому соку и галетам, которые женщина положила перед ней на столе, пытаясь войти в доверие. Желая успокоить девочку, агент слегка погладила ее по голове, но только еще больше напугала. Ее предупредили, что у девочки проблемы с умственным развитием, значит на допрос потребуется больше времени, чем обычно. Многие малолетки, которые прошли через эту комнату, были изначально травмированы, но без официального распоряжения добиться обследования психолога было невозможно. Приходилось полагаться на собственную интуицию и опыт.