По волчьему следу
Шрифт:
И черное пламя внутри человека горит ровно, спокойно.
Оно обнимает женщину, которая тоже светится изнутри.
– Все… закончилось? – осторожно интересуется Бекшеев.
– Насколько я поняла… да… или почти уже. Там… на ферме люди.
– Знаю.
– Я не видела и понятия не имею, где их держат, но слишком она большая, чтобы управиться вдвоем…
– И это знаю.
– Мы идиоты?
– Скорее не хватило информации.
Она фыркает.
– Ты неисправим…
Это тоже верно. А еще можно
– Слушай, - Бекшеев раскрывает ладонь. – Снег ведь настоящий?
– Настоящий, - Зима слизывает снежинку с губы. – Случается… выброс силы или что-то там… это ты умный, найди внятное объяснение, почему весной снег идет.
Бекшеев поднял голову. Сквозь переплетение ветвей видно небо.
– Нисходящие атмосферные потоки…
– Вот-вот, запомни. Так в отчете и напишем… ладно, пошли… тут очевидно, что выброса не будет.
Бекшеев посмотрел на парочку, которая просто стояла. Одна сила сплеталась с другой, уравновешивая и успокаивая её.
Некромант…
Некромант в отделе пригодится. Определенно… если им теперь позволят его оставить.
– Работать, - вздохнула Зима. – Надо работать… хотя бы мертвецов пересчитать.
Бекшеев вздрогнул и повторил.
– В этом деле слишком много мертвецов…
– Тихоня! – заорала Зима. – Ты где там лазишь…
– Думаешь…
– Ой, будто ты веришь, что этот мелкий засранец способен ему навредить. Васька считает себя самым умным и ловким, но на деле это просто самомнение.
– Он убивал.
– Ну да, он на самом деле умный и ловкий. Для пятнадцатилетнего пацана, которого учили… вот только… Тихоня – это Тихоня. И вообще, Девочка не нервничает.
Это определенно было аргументом.
Мертвецы.
Михеич лежал, раскинув руки, и улыбался так счастливо, что от этой улыбки его по спине побежали мурашки. Зима покачала головой и, наклонившись, закрыла глаза.
– Он… не виноват, - она поглядела снизу вверх. – Он… как тот медведь. Его поменяли. Против его воли.
– Думаю, ты права. Он даже не слишком понимал, что происходит…
– Как Молчун?
– Да. Вроде того… ему внушали… долго внушали. Травы… возможно, зелье это. Зелье усиливает способности. И воздействие тоже.
Из кустов выбрался пес, который подполз к телу и уткнулся мордой в подмышку, а потом заскулил жалобно-жалобно. И на скулеж его отозвался второй.
Собак жаль.
– Проклятье… - Зима выругалась. – Еще с ними разбираться… они ведь тоже не виноваты. Они служили… честно.
Служили.
И продолжают служить мертвому хозяину. Но послушают ли кого еще? А если нет, то оставлять таких зверей бегать… нельзя.
Никак нельзя.
Но от мысли самому тошно.
– Закладка, - и Бекшеев отодвигает мысль. – Скорее всего ему ставили закладку…
Зиму передернуло.
– Чем больше узнаю про менталистов, тем сильнее они меня пугают.
– Не только тебя… и этот Генрих… хотя, если смотреть, из какого он рода пошел…
– Из какого?
– Ты не слышала о Гертвигах?
– Что-то слышала такое. Но… я не слишком интересуюсь политикой.
– Суд?
– Ну… да, говорили… писали тоже. Одинцов вон рассказать пытался, донести, почему их важно судить. Хотя… пристрелили бы и только[2].
– Повесили, - уточнил Бекшеев. – Их повесили.
– Велика разница.
– Смотря для кого… повешение – для простолюдинов. Для аристократов и одаренных – расстрел. Или меч.
– Опять эти ваши заморочки, - Зима подошла к Генриху, рядом с которым сидела Анна. Она покачивалась и тихо поскуливала, взгляд её был устремлен в пустоту, да и сама женщина вряд ли понимала, где находится. – Вот… тебе и вправду есть разница, если вдруг, как ты помрешь? Повесят или расстреляют?
– Повешение означает, что человека лишили титула… их и вправду лишили. Титулов. Имен. Земель. Всего.
– И повесили, - Зима помахала рукой перед глазами Анны.
– Именно.
– По-моему, она… того.
– Закономерно, - Бекшеев хотел присесть, но не решился. Если сейчас нога не болела, это не значит, что стоит рисковать и ударяться в эксперименты. – Над ней тоже работали… думаю, как над Михеичем. Двойное сознание. Часто у магов появляются излюбленные приемы, те, что и даются легко, и результат приносят. Этот вот сознание колоть умел.
– Это да… на рынке она была одна… а в доме вот.
– Сознания. Он дал им четкие рамки. И все одно контролировал. Но Михеича он обрабатывал не так и долго, а вот девушку…
На Бекшеева она не смотрела.
– Долгое воздействие всегда разрушает личность. Чем сильнее воздействие, тем больше разрушает. Но к этому вот…
Человеку?
Можно ли считать лежащего на земле Генриха, человеком?
– Она была привязана. И смерть его… в общем, тут нужен хороший менталист.
Зиму передернуло.
– Как бы там ни было, он происходил из весьма древнего рода. Я… читал кое-что. Слышал. Хотя род закрытый… да, они славились силой. И как менталисты тоже. Глава Гюстав Гертвиг был приближен к императору. Он был в числе разработчиков… и военных планов… и не только военных. Расчистка территории. Реформирование власти… план разработки и поглощения новых земель. В общем, там… много всякого. Вплоть до возрождения исторических прав аристократии.