По воле северных богов
Шрифт:
Гилфорд прикрыл глаза, и по его мгновенно замкнувшемуся посуровевшему лицу Тир поняла, что рассказывает он ей далеко не все.
— Как звали капитана? Быть может, я его знаю?
— Саид Богаэтдин.
— Араб? — ахнула Тир. — Но… Он ведь не знал, что ты был в крестовом походе?
— Знал. И не спрашивай больше ничего, — Хью нахмурился, вспоминая темное лицо с узкими чуть раскосыми глазами, исполненное холодного достоинства и издевки.
Глава 29
К тому моменту, когда Хьюго повстречал этого человека, рыцарь и его верный
Шейх Саид Богаэтдин не был торговцем. Его великолепно украшенная галера плыла в Швецию с дипломатической миссией, а сам Саид являлся посланцем Саладина к шведскому конунгу. К берегам Англии он был вынужден пристать по весьма прозаической причине. Рабы, являвшиеся основной силой, двигавшей большой тяжелый корабль, плохо переносили более чем спартанские условия пути и дождливую промозглую погоду начала октября, особо ощутимую в море.
Саиду требовались люди, готовые за умеренную плату подрядиться гребцами. Это оказалось не так просто — англичане не любили мусульман, впрочем, последние отвечали неверным еще большей неприязнью… Только бандиты, скрывавшиеся от закона, отцы, чьи дети умирали от голода, потому что они не могли найти другой заработок и совершенно отчаявшиеся люди соглашались браться за весла.
Хьюго указали на галеру шейха Богаэтдина, как на единственный корабль, который собирался плыть к северным землям. Саид встретил его сидя на парчовых подушках в роскошном шатре, установленном на корме. Хью учтиво поклонился, араб остался неподвижен. Лишь его узкие глаза цвета эбенового дерева изучали англичанина.
— Мне сказали, вы, уважаемый посол, вскоре возьмете курс в сторону Скандинавии… — начал рыцарь.
— Тебя не обманули, англичанин, — гортанный выговор не помешал Хьюго уловить в голосе говорившего нотки глубоко спрятанной неприязни.
— Я хорошо заплачу, если вы согласитесь взять с собой меня и моего слугу.
— Мне не нужны твои деньги, англичанин.
— Я плачу золото, а в придачу дарю вам прекрасного боевого коня. Вы можете взглянуть на него…
— Ты мягко стелешь.
— Это сильное молодой животное, к тому же великолепно обученное, — заторопился Хью, прекрасно зная страсть арабов к лошадям и неизбывное желание торговаться.
— Чем я буду кормить его в пути? Нет, англичанин. Мне не нужен и твой конь, зато, — шейх окинул мощную фигуру рыцаря оценивающим взглядом, — мне нужен гребец.
— Не делайте этого, сэр Хьюго! — встревожено прошептал Питер.
Темные глаза араба резанули по невысокой фигуре слуги.
— Один гребец, — уточнил он и вновь вперил тяжелый взгляд в черноволосого рыцаря.
— Я согласен, — глядя на Богаэтдина так, словно принимал вызов, ответил Гилфорд.
Шейх кивнул. Лицо его по-прежнему было непроницаемо.
— Тебе заплатят, как остальным, но и поблажек не жди…
— И мне не нужны ваши деньги, господин посол, —
— Посмотрим, во что ты оценишь себя.
— Вы получите мои руки взамен на ваше слово. Вы должны поклясться именем Аллаха и пророка его Магомета, что, как бы ни сложились наши дальнейшие отношения, а что-то подсказывает мне, что они не будут простыми, вы доставите меня на берега Швеции.
— Живым и невредимым, — вдруг вмешался Питер.
Верный слуга слишком хорошо знал своего хозяина, чтобы пытаться отговорить его, и решил, по крайней мере, внимательно следить за разговором. Он, как и Хьюго, прошел через крестовый поход и вынес из него глубокое убеждение, что любой восточный человек скор на обман и изощренно мстителен, так что это странное соглашение могло стать для хозяина единственной защитой.
— Я еще не решил, подходишь ли ты мне. Сними оружие и кольчугу. В любом случае на этом корабле вооружена только моя личная стража.
Рыцарь повиновался, умолчав о приеме, перенятом им у Тир. Два ножа были ловко упрятаны в голенищах его сапог.
— Теперь рубашку.
— Зачем? — хмурясь, спросил Хьюго.
— Хочу убедиться, что ты выдержишь эту дорогу и не станешь обузой в пути.
Пожав широченными плечами, Гилфорд смахнул и рубаху. Глаза посла медлительно прошлись по мощной мускулатуре рук, широкой, поросшей черными волосами груди, скользнули через поджарый живот и замерли на обтянутых кожей штанов бедрах рыцаря. Хьюго уже начал белеть от гнева, когда Богаэтдин окончил свое разглядывание и велел ему одеваться.
— Я согласен на твои условия, англичанин. Клянусь Аллахом и пророком его Магометом, что доставлю тебя в Хандебю, ибо туда лежит мой путь, — затем он улыбнулся холодной неприязненной улыбкой и, глянув на Питера, добавил. — Целым и невредимым. В том случае, конечно, если и ты, англичанин, выполнишь свою часть соглашения.
— Мое слово верно. Я обязуюсь выполнить все, что от меня потребуется.
— Он обязуется исправно работать веслом до самой Скандинавии, — вновь встрял Питер, — А вы, в свою очередь, должны кормить его, лечить, если то будет нужно, давать отдохнуть и не требовать ничего сверх того, — от рыжеволосого слуги не укрылся повышенный интерес, который знатный мусульманин проявил к статной фигуре его хозяина.
Шейх Саид Богаэтдин скривил тонкие губы.
— Твой слуга, англичанин, торгуется как еврей.
— А, может, я и есть еврей, — отрезал Питер.
— Грязная собака, прочь с моего корабля!
— Дайте обещание хозяину, и ноги моей не будет на вашей посудине.
— Убирайся! Иначе твоя поганая кровь оросит палубу, — рука араба сжала эфес ятагана, а лицо окаменело от холодной ярости.
Хьюго пришлось наскоро проститься с удрученным и более чем обеспокоенным Питером. Он отдал ему свою кольчугу, перевязь с мечом и кинжалом, потом надел поверх рубахи теплую куртку, затянул ее широким кожаным ремнем, украшенным коваными бляхами. Тяжелый плащ, чистая рубаха на смену, небольшой сверток, который Хьюго бережно возил с собой от самого дома, и седельная сумка с провизией, среди которой был спрятан мешочек с золотыми монетами, составили все его пожитки.