По воле северных богов
Шрифт:
Аса тихонько пробралась в спальню госпожи и облегченно увидела, что ее отвар не тронут. Ворча себе под нос:
— Это не годится, совсем не годится тебе, дурочка, — она выплеснула содержимое чашки с балкончика.
Потом постояла, задумчиво глядя на разметавшуюся во сне госпожу, и уже было пошла к двери, как вдруг Тир зашевелилась и тихо простонала что-то во сне. Аса вернулась, а потом, помедлив, склонилась к госпоже, ловя ее неровный шепот.
— Хью, о Хью… — вместе с дыханием долетело до нее, и повариха резко выпрямилась, поджав
Набычившись, хмуря густые брови, она пересекла зал, вошла к себе в комнату и вновь запалила лучину. Эрик сощурил на нее сонные глаза.
— Выкладывай, — распорядилась она, и муж, обречено хлопнув себя по лбу, откинулся на подушки.
Сидя на кровати и задумчиво покусывая ноготь, она выпытала у него все.
— Эх, меня не было рядом! Я бы им обоим вправила мозги, — восклицала она. — Наша-то, конечно, известная гордячка, ну, а он-то тоже хорош! И что теперь со всем этим делать?
— Постараться забыть.
— Боюсь, что не выйдет, — почти прошептала Аса и, загасив свет, наконец-то позволила усталому мужу заснуть.
Сама же она до утра не могла сомкнуть глаз, перебирая в памяти события, факты, свои воспоминания, сопоставляла рассказы мужа и Тир…
Наступившее утро вернуло большой северный дом к обычному ритму жизни. Тир искренне пыталась в него вписаться, убегая от своих мыслей, но теперь болезнь, которая в плавании была ее спасением, оказалась ловушкой, которая заставляла ее большую часть дня проводить в постели наедине с воспоминаниями. Аса, которая выхаживала ее, как могла, выбивалась из сил, теряла терпение, уходила, хлопнув дверью, но после возвращалась, вновь и вновь уговаривая свою госпожу съесть хотя бы еще кусочек…
Бывали дни, когда Тир вроде бы чувствовала себя лучше и тогда рьяно принималась за домашние дела. Ладью опять вытащили на сушу и, подготовив к зимовке, спрятали в высокий сарай у берега. Почему-то это обычное дело довело Тир до слез, она забилась в уголок, села возле крутого ребристого борта и долго плакала, словно схоронила кого-то. Медленные слезы катились из ее глаз, она даже не пыталась их вытереть, настолько морально и физически измучилась за последние два месяца, что провела дома. Уже два месяца…
«Осень… Пора свадеб… Что-то сейчас делает Хью? Хью…»
Тир стиснула зубы и зажмурила глаза.
«Не сметь!» — в который раз прикрикнула она на себя.
— Что это ты тут расселась? Земля такая холодная! От воды сквозняком тянет!
— Ох, Аса…
— Пойдем, пойдем. Я тебе бульончика свеженького сварила. Сухариков солененьких сделала.
Тир испытала ставшее уже привычным чувство острого голода, круто замешанное на дурноте. Она сглотнула, подняв на повариху измученное лицо. Потом со вздохом встала и побрела в дом. Аса усадила ее за стол на кухне, налила еду, поставила тарелку с сухарями, а потом сама уселась напротив госпожи.
— Ешь, ешь. Тебе толстеть надо, а не худеть.
За последнее время Аса имела возможность убедиться в своих подозрениях.
— Ну, Хьюго Гилфорд! — часто бормотала она, и это звучало в ее устах как проклятие.
Глядя на мучения Тир, Аса не могла не злиться на мужчину, из-за которого это все и произошло с ней, хотя Эрик, видя эти ее настроения, много раз пытался убедить жену в том, что вина англичанина не столь уж и велика… Рыжеволосый бородач теперь тоже знал о беременности хозяйки. Аса как-то в сердцах проболталась. Когда Тир в очередной раз отказалась есть то, что упорно подсовывала ей повариха, и та, хлопнув дверью, умчалась к себе в комнату, с ее языка сами собой слетели слова:
— Никогда еще не видела такой ужасной беременности! Что за чертенок растет у нее внутри, выпивая все соки?
Эрик как стоял, так и сел.
— Так это беременность, — потрясенно выпалил он.
— А ты думал божий поцелуй? — сердясь еще больше оттого, что проговорилась, взвилась жена. — Скоро это всем станет очевидно. Чертов крестоносец обрюхатил девку, а сам… Ух! Нет управы на ваше жеребячье племя!
— А что госпожа сама думает о своем положении? — робко поинтересовался викинг.
— Ничего не думает. Дуреха так ни о чем до сих пор и не догадывается. А я боюсь сказать!
Это было почти две недели назад…
Тир не столько ела бульон, сколько грызла сухарики, но Аса была рада и этому. Взгляд молодой женщины вяло скользил по сверкающей чистотой кухне.
— Мне никогда не стать такой хозяйкой, как ты, Аса.
— Зачем тебе? Ты госпожа.
— Все равно надо хорошо разбираться во всем. Твоя крошка Куини держит в своих маленьких ручках такой огромный дом…
— Дом, в котором живет сэр Хьюго Гилфорд, о котором ты мне почему-то ничего не рассказала… — тихонько проворчала повариха.
Тир вспыхнула, как маков цвет, и потупилась. Потом Аса увидела, как краска схлынула с ее лица, а горькая складка привычно залегла у рта. Дородная повариха ждала, но Тир так и не проронила ни слова.
— Ну, молчи, молчи, — рассердилась толстуха и, поднявшись, подошла к плите, где в большом котле варился ужин для всех обитателей большого дома.
Аса попробовала густое ароматное варево и удовлетворенно прищелкнула языком.
— Готово!
Тир почувствовала, как дурнота снова подкатила к горлу и поскорее схватила еще один сухарик. От них ей действительно становилось легче. Аса ухватилась за ручки котла, чтобы сдвинуть его с огня. Тир подхватилась, чтобы помочь, но повариха, ругаясь на чем свет стоит, отогнала ее, и уж тут молодая женщина раздраженно вспылила.