По законам звездной стаи
Шрифт:
«Странно, – подумал он, разглядев ее лицо в полумраке. – Она словно не хочет быть красивой специально. Ноль косметики, мешковатая одежда, не позволяющая разглядеть фигуру, нескладные движения подростка, еще не умеющего обращаться с внезапно выросшим телом. Однако в этих порывистых жестах, голосе, взгляде было куда больше искренности и жизни, чем в порочных куколках, ночевавших у него дома. С куколками было скучно. Они были милы до того момента, когда, пресытившись сексом, начинали говорить: шмотки, тачки, брюлики, «Феррари», Кипр и Куршавель… То ли девушки инстинктивно чувствовали в Егоре запах больших денежек его отца, то ли молниеносными взглядами просчитывали стоимость часов и барахла, коим заваливала его проштрафившаяся Инна, но все после первой же ночи хотели как минимум колечко и сережки, как максимум – замуж и в Ниццу. Егору становилось скучно, и, выпроваживая очередную нимфу, он не испытывал никакого сожаления, и уж тем более не упоминал о том, что дозвониться ему она вряд ли сможет…
Алла же была другой. Возможно потому, что изначально не была настроена на сладкую жизнь бездумного мотылька.
– Что ты рисуешь? – спросил Егор.
Булочка была невкусной, холодной и какой-то плоской, точно на ней кто-то долго сидел…
– В основном, людей, – пожала плечами Алла. – Портреты.
– Маслом?
– Маслом. А что?
– Ничего. Просто сейчас куда ни приди – везде авангард, кубизм, постмодернизм. А ты рисуешь портреты. Или ты их тоже в каком-нибудь авангардном стиле рисуешь?
– Не рисую, а пишу, – обиделась Алла. – Рисуют на заборах… Нет, я предпочитаю классику. Вот твой бы портрет я написала. И назвала «Портрет Дориана Грея».
– Почему? – изумился Егор.
– Я его себе таким представляю, – тихо ответила Алла. – Красивым, легковесным и… порочным.
– Я кажусь тебе порочным? – усмехнулся Егор, но в глазах полыхнуло адское пламя.
– Еще бы.
Егор замолчал, прихлебывая остывший чай.
Алла обернулась на съемочную площадку. Пока ее никто не искал и не звал. Голубеву гримировали, Антон нервно прохаживался туда-сюда, откровенно подслушивая то, что говорила актриса.
– Я бы тебе попозировал, – сказал вдруг Егор.
– Серьезно?
– А почему бы нет? У меня никогда не было собственного портрета маслом. Кто знает, может, он и правда будет стареть вместо меня… А еще я с удовольствием посмотрю твои работы. Может быть, покажешь их после съемок?
На площадке загомонили, зашумели, послышались резкие отрывочные команды режиссера. Алла беспомощно обернулась туда.
– Мне пора, – с сожалением сказала она и даже поднялась и сделала неуверенный шаг в сторону. Егор схватил ее за руку.
– Так что насчет картин? – спросил он.
– Хорошо, – улыбнулась она. – Покажу. Подождешь?
– У меня еще интервью с Голубевой. Так что, наверное, ждать придется тебе. Ты согласна?
– Я подожду, – пообещала Алла и размашистыми шагами двинулась в сторону съемочной площадки.
Все случилось в маленькой комнатке коммунальной квартиры, сплошь заставленной полотнами, дописанными и только начатыми, под тонкий голос Милен
До этого она, конечно, показала ему свои работы, он что-то похвалил, не сводя глаз с ее шеи, казавшейся ему удивительно длинной и изящной. Потом он сел, а она взялась за художественный уголь и, пачкая пальцы, начала набрасывать его фигуру.
– Повернись чуть-чуть влево, – попросила Алла. Егор повернулся. – Нет, слишком сильно, теперь правее… Нет, опять не то…
Не выдержав, она подошла ближе и, вцепившись в его плечи, сама развернула в нужном направлении.
Егор ухватил ее за локти и придержал, глядя в глаза. Алла замерла, не в силах вырваться, чувствуя в коленках странную слабость. И тут, как на грех, французская дива запела что-то жалостливое и сентиментальное. Егор двинулся вперед, толкая Аллу в сторону старенького продавленного дивана, а она и не подумала сопротивляться, только рванула на себе кофточку, ставшую вдруг тесной и колючей. Избавившись от кофточки, она провела кончиками пальцев по груди Егора. Он с рычанием свалил ее на продавленные подушки. Диван сдавленно пискнул, но его протесты потонули в других звуках, куда более живых…
Потом они лениво обнимались под одеялом, глядя, как на запотевшем окне катятся вниз по стеклу струйки воды. Егор обнаружил на спине Аллы еще одно тату – сложную вязь переплетенных линий, упирающихся острым концом в восхитительную ложбинку между ягодицами.
– Какая прелесть, – сказал он и провел ладонью по татуировке… а потом его рука опустилась куда ниже, чем следовало. Алла усмехнулась.
– Ты о татушке или о прочем?
– Обо всем. В целом. Ты странная девушка, Алка.
– В чем же заключается моя странность?
Она повернулась к нему лицом. Даже лежа она выглядела выше его. Егор уткнулся ей в шею и начал шептать в ухо что-то неразличимое. Алла рассмеялась и отстранилась.
– Пусти, щекотно… Что ты там говоришь?
– Говорю, странная, страстная, тонкая, чувственная, – сказал Егор. – А пожрать у тебя есть? Или вы, художники, питаетесь исключительно духовной пищей, летаете в этих… как их… ампирах, и беседуете с музами и нимфами?
– По-всякому, – сказала она. – Бывает, жрем ампиров и эмпиреев, но и от пельменей не отказываемся. Пойду, пошарю в холодильнике. Вчера жарила котлеты, если соседи не слопали, будет что пожевать.
– Соседи? – удивился Егор, поднявшись на одном локте.
– Ну, а ты чего хотел? Я в коммуналке все-таки живу, тут всякие люди. Иногда и вредители попадаются. Но я не жалуюсь, комната – почти даром. Где я найду такие условия? Погоди, я сейчас…
Она ушла на кухню, цепляясь за все сваливавшимися с ног тапочками, и отсутствовала довольно долго. Егор улегся на спину и глядел в потолок, потягиваясь и жмурясь от удовольствия. На кухне что-то бренчало, один раз даже грохнуло и раскатилось металлическим звоном.
Алла появилась через четверть часа, сконфуженная, с красными щеками и поставила на табуретку рядом с кроватью тарелку с котлеткой и жалкой кучкой макарон.
– А себе? – удивился Егор.
– Нету. Наверное, сосед залез и сожрал. Он вообще-то неплохой мужик, только запойный. Может, закусить нечем было…
Они по-братски поделили несчастную котлетку, только распалив аппетит. Егор, у которого урчало в животе, соскочил с кровати и неуклюже продефилировал к окну, где лежали его штаны.
– Пойдем, пожрем как люди. Я угощаю.
– Да не стоит, – вяло отмахнулась Алла.
– Чего это не стоит-то? Я твою жратву слопал? Слопал. Так что моя очередь угощать!
– Тут «Макдоналдс» рядом, – сказала Алла.
Есть и правда хотелось.
– Мадемуазель, – строго возразил Егор. – В «Макдоналдс» вас пусть соседи приглашают. А мы пойдем в ресторан… А, черт! Я не одет для кабака… Как думаешь, стоит наплевать на условности и отсутствие фрака?
– Пойдем в «Макдоналдс», – сказала Алла. – Это, по крайней мере, быстро.
– Ты чертовски не романтична.
– Какая есть, – фыркнула Алла.В кафе было многолюдно. С трудом найдя свободное место, Егор и Алла бухнули подносы на столик, который еще даже вытереть не успели. Алла брезгливо протерла столешницу салфеткой и жадно вцепилась в свой гамбургер. Майонез брызнул из-под булочки с кунжутом и потек по подбородку. Егор усмехнулся.
– Чефо фы ффош? – с набитым ртом прошамкала Алла.
– Когда ты так ешь, я просто не могу… – пропел Егор и закатил глаза. – Грешные мысли лезут в черепушку…
Алла фыркнула, подавилась и закашлялась, укоризненно глядя на него.
– Не смеши, когда я ем.
– А когда смешить?
– Никогда…
– Совсем-совсем?
Егор скорчил умильную гримасу и посмотрел Алле в глаза, как верный пес. Она не выдержала и рассмеялась.
Из кафе они вышли, взявшись за руки, как первоклассники.
И без того высокая (да еще и на каблуках) Алла возвышалась над Егором, словно башня, но его это нисколько не смущало. Он безудержно болтал, размахивал руками, как ветряная мельница, сыпал шутками. Фонтан красноречия иссяк, только когда они подошли к блочной пятиэтажке. Алла посмотрела вверх на освещенные окна квартиры и поежилась.
– Как же я ненавижу это место!
– Что так? – спросил Егор и тоже посмотрел вверх. С неба падал снег, оседая на волосах и ресницах
– Соседи – пропойцы, солнца почти нет, работать невозможно. Пыталась летом писать во дворе – сбежались любопытные, цепляться начали…
– Ты можешь переехать ко мне, – тихо сказал Егор. Алла недоуменно посмотрела на него.
– Что?
– А что? Вы привлекательны, я – чертовски привлекателен, чего зря время терять? У меня солнечная сторона и вид из окна на сквер. И потом, меня почти не бывает дома, я сейчас у друга тусуюсь.
– Ты это серьезно? – нахмурилась Алла.
– Ну да, серьезно… Поехали, посмотришь апартаменты.
– А если я возьму и соглашусь? – осторожно спросила она.
– Ну так соглашайся скорее, – улыбнулся Егор. – А то холодно. И я, кажется, ноги промочил…На работу он безнадежно опоздал.
Отвезти Аллу на студию у него никак не выходило по времени, впрочем, она без нареканий пошла в метро. Егор высадил ее у здания своей редакции, чмокнул в щечку на прощание и вприпрыжку поскакал по ступенькам, лоб в лоб столкнувшись с вышедшей из здания Настей.
– Опаздываете, молодой человек? – ехидно осведомилась Настя.
– Задерживаюсь.
– Ну да, конечно, – фыркнула она. – Дай сигарету… С утра уже втык от шефа получила.
– За что? – вяло поинтересовался Егор и протянул Насте пачку.
Разговаривать с ней не хотелось. В последнее время она стала невероятно язвительной, компенсируя желчными плевками неудачи на работе.
– А, с одной козой поцапалась, из пресс-службы Алмазова, та позвонила шефу… – Настя затянулась и внимательно посмотрела в спину удаляющейся Алле. – Что за фифа?
– Сама ты фифа. Ладно, пойду я, а то тоже получу от шефа
– Погоди, – Настя схватила Егора за рукав. – Сегодня в «Каннибале» будет убойная вечеринка. Меня пригласили, вот, два билета дали, – она помахала в воздухе выуженными из кармана цветными бумажками. – Пойдешь со мной?
– Насть, – скривился Егор. – Спасибо тебе, конечно, большое, но у меня другие планы на вечер.
– С этой дылдой, что ли? – презрительно фыркнула Настя.
– Вот уж что тебя точно не касается, так это моя личная жизнь, – холодно сказал Егор.
– Значит, не пойдешь?
– Нет. Извини, мне идти надо…
Егор обогнул Анастасию и ввинтился в узкие двери редакции. Настя проводила его взглядом.
– Ну-ну, – зло сказала она и, угрюмо нахмурившись, начала спускаться по ступенькам.
В последнее время дела у нее не клеились. Шеф снова пустился во все тяжкие, в редакции вот уже полмесяца царствовала новая фаворитка – молоденькая деваха с пышным бюстом и кукольным взглядом. Деваха на журналистку никогда не училась – лимитчица, решившая покорить столицу. Работа в газете по ее расписанному наперед бизнес-плану была лишь первой ступенькой. В дальнейшем стояла карьера телезвезды, певицы, актрисы: словом, звездный Олимп. То, что дурында не обладала никакими талантами, за исключением виртуозного умения изящно разваливаться на любой горизонтальной поверхности, ее ничуть не смущало…
Шеф вел себя стандартно: заваливал трудновыполнимыми хлопотными заданиями, на планерках чехвостил почем зря, нахваливал фаворитку и, что было еще обиднее, Егора, работавшего всего лишь два с половиной месяца, но умудрявшегося брать такие интервью, которые оказались не под силу Насте, не первый день трудившейся на ниве желтопрессного конвейера. Неопытный красавчик начинал действовать ей на нервы. Мало того, что он умудрился вытянуть скандальную информацию у Алмазова, так еще и Антуана охомутал! А этот его псевдояпонский материал с Голубевой и Черницыным… Шеф сказал – «чудо, что такое!»… Особый восторг вызвал факт, что это была его, Егорова, идея. Он подружился с Антоном, и тот теперь сливал ему все актерские новости в первую очередь. А она осталась на обочине. И ее грандиозный план избавиться от Егора накрылся медным тазом! Проверенная схема не сработала. Настя рассчитывала убить одним выстрелом двух зайцев, но зверьки прыснули в разные стороны!
А было бы так чудесно…
Сходила бы в ночной клуб, потусила с ухоженным красавчиком, сфоткала бы его там с новой подружкой шефа. Которая тоже собиралась прийти, а потом невзначай проболталась бы об этом в курилке. Фотографии показала бы «друзьям» на голубом глазу. Сплетня бы росла, росла и докатилась до шефа, не терпевшего посягательств на свою собственность. После взрыва ревности с работы полетели бы и Егор, и пухлогубая фаворитка. Шеф вернулся бы к Насте, а она снова оказалась бы в положении неприкасаемой персоны…
Однако Егор завел себе новую пассию.
Настя почувствовала болезненный укол в сердце. «Странно, – подумала она, – мы ведь друг другу – никто. На работе едва разговариваем, почти не видимся, а мне почему-то неприятно видеть его с этой девкой…»
Стоя на краю платформы метро, Настя почувствовала дуновение ветерка из тоннеля и рев приближающегося поезда. Вместе со сквозняком в голову пришла злая мысль.
«Ну и пускай он на меня не клюнул, – злорадно подумала она. – Не в лоб, так по лбу. Есть и другие способы избавиться от него! Через пару дней его уже никто не будет хвалить…»Рабочий день уже близился к концу, когда на работу к Егору забежал Димка. Егор сидел за столом и сосредоточенно пялился в монитор. Его рука с зажатой в ней мышкой нервно ерзала по коврику, а пальцы то и дело били по клавишам.
Димка, разодетый, словно напоказ, довольный жизнью, с охапкой пакетов в руках торопливо поздоровался и рухнул на стул.
– Чего? – не отрываясь от монитора, спросил Егор.
– Ты на машине? – спросил Дима.
– Как всегда.
– У меня вечером важная встреча. Юра будет представлять меня инвестору. Клип будем снимать, если все пойдет хорошо.
– Рад за вас, – рассеянно ответил Егор. – Блин, запарился я этот материал править… Ты от меня-то чего хочешь?
– Подвезешь до ресторана? – попросил Дима. – Я бы на такси поехал, но все бабло растратил на шмотье. Даже на метро не осталось. Не идти же пешком.
– Димыч, мне некогда сейчас, – помотал головой Егор. – Номер сдаем. Позвони Юрику, пусть за тобой машину пришлет, или вызови такси, он тебе оплатит.
– А у тебя нет денег?
– Нет, только кредитка, но тут до ближайшего банкомата две остановки. Я бы рад тебе помочь, но, правда, некогда…
Егор снова уткнулся в монитор и, шевеля губами, продолжил вычитку статьи. Дима насупился, глядя на приятеля молящим взглядом.
– Дим, не смотри так, я не могу сейчас уйти, – негромко сказал Егор.
– Так не сейчас же, к семи надо! – надулся Дима. – Можно подумать, я тебя часто о чем-то прошу…
– Ты меня постоянно о чем-то просишь. А я постоянно это что-то делаю. Но сейчас я работаю и уйти не смогу, пока шеф не даст «добро».
– Ночевать чего не пришел?
– Была причина, – ответил Егор и многозначительно посмотрел на Димку.
– Красивая? – понял Димка.
– Очень. Да и вообще, Дим, мой переезд к тебе – явная ошибка. Пожалуй, я вернусь к себе в квартиру.
– Чего так?
Егор поставил последнюю точку в статье, сохранил ее и отправил по внутренней сети редактору. Устало откинувшись на спинку кресла, Егор удовлетворенно потянулся и посмотрел на Димку.
– Пошли, покурим?
– Я бросил, – серьезно ответил Дима.
– Чего это вдруг? С каких пор? Ты еще позавчера дымил, как паровоз.
– Юра запретил, и вообще это вредно для голоса. Вчера он мне в жесткой форме запретил даже думать о сигаретах. Так что я теперь на жвачках и конфетах.
– Мо-ло-дец, – похвалил Егор, но в голосе звучала усмешка. – Полагаешь, выдержишь?
– А что? – вскинулся Дима. – Я, по-твоему, совсем бесхарактерный?
Егор вытащил сигарету, помял ее в руке, с наслаждением принюхался. Ноздри Димки жадно зашевелились.
– Конечно, бесхарактерный, – улыбнулся Егор. Дима вздохнул.
– Сука ты, Гоша.
Монитор Егора странно замигал, а потом закрасился синим цветом с кучей трудноразличимых значков. Егор подкатился к столу, попытался перезагрузить машину, но компьютер лишь издевательски моргал в ответ. Не помогло и принудительное выключение. После этой процедуры монитор вообще перестал реагировать на раздражители. Егор схватил трубку телефона и набрал внутренний номер.
– Слава, комп завис, – сказал он без всяких предисловий.
– Не у тебя одного, – послышался из динамика тонкий изломанный голос. – По всей редакции компы свихнулись. Ты свое все сдал?
– У шефа материалы, – ответил Егор. – Я успел отправить.
– Не гарантирую, что все сохранилось, – буркнул Слава и отключился.
Дима обеспокоенно посмотрел на друга.
– Ты теперь ночевать тут будешь, да?
– У меня на флешке копия есть, – обрадовался Егор. – Я как чуял, скинул. У нас на прошлой неделе часто свет выключали, я и стал подстраховываться. Так что сейчас забегу к начальству, у него есть ноутбук, не подключенный к внешней сети. Искандеру материалы будут туда кидать. Слава вряд ли все настроит до ночи, тут же штук сорок компьютеров. Посиди, может, удастся вырваться пораньше.
Егор убежал.
Дима от скуки залез в его стол, съел засохшую печенюшку, найденную в ящике, пролистал валявшийся журнал, с завистью разглядывая новое авто Теодора Алмазова. На сей раз блистательный Тео купил себе «Бентли», к уже имеющемуся «Хаммеру». «Феррари» – это слишком пафосно, – заявлял Алмазов в интервью. – К тому же на них неудобно ездить по нашим дорогам, и посадочка низковата, мой рост не позволяет!»
– Езди на «Газели»! – проворчал Димка, решив, что он-то уж точно себе купит «Феррари».
И плевать на бездорожье.Егор вернулся через четверть часа, расплываясь в улыбке, как Чеширский кот.
– Диман, тебе повезло. Шеф забрал мою статью, одобрил и велел убираться ко всем
– Издеваешься?
– Конечно, – улыбнулся Егор и снова убежал, прихватив фотоаппарат. На этот раз его не было куда дольше.
Заскучав, Дима дочитал статью про Алмазова, в которой сообщалось также, что Теодор намеревается купить себе арабского скакуна самых благородных кровей.
– Гы-гы-гы, – захохотал Дима. – Будешь на своем скакуне на гастроли ездить! А подтанцовка – на ишаках! Мальчики на белых, девочки – на черных. Арт-директор – на пони, а бухгалтер – на корове…
– Ты с кем разговариваешь? – спросил вошедший в кабинет Егор.
Отодвинув Диму от шкафа, он вытащил из него кургузую курточку.
– С Алмазовым, – ответил Дима. – Он себе арабского скакуна покупает. Будет на нем скакать по сцене.
– Он по ней и так скачет, – небрежно ответил Егор. – Как конь тыгыдымский. Пошли уже, пока меня не поймали и не заставили писать еще что-то. Куда едем хоть, свет очей моих?
Они вышли на улицу.
Егор сунул в рот сигарету и сморщился. Холодный сырой ветер залез за воротник, растрепал волосы. Подойдя к машине, он начал копаться в сумке, выискивая брелок сигнализации.
– В «Черный лебедь». Знаешь, где это?
– Пафосное местечко… Там бутерброд стоит сорок долларов.
– Так уж и сорок, – не поверил Дима и начал рвать дверцу машины.
– Да не дергай ты, я еще не открыл… Ну, тридцать пять. Может, тридцать. Там же бутерброды исключительно с икрой. Кто у вас оплачивает мероприятие?
– Юра. Не я же. А что?
– Ничего, – сказал Егор, сел в машину, завел мотор и спешно включил печку. – Кушай в свое удовольствие. Только не чавкай, а то произведешь плохое впечатление на инвестора. Они, инвесторы, такие, страсть как не любят чавкающих людей, потому как те напоминают им босяцкое прошлое, псевдоадидасовские спортивные костюмы, марсо-сникерсовые ларьки и кожаные туфли на босу ногу. Главное, запомни: вилку держать нужно в левой руке, нож – в правой!
– Надо же, – съязвил Дима. – А я-то, дурак, всю жизнь обходился без ножа. Как дальше жить – не знаю…
– Вот-вот… Как вообще дела идут? В последнее время я тебя даже по вечерам не вижу.
– На студии пропадаю, – пояснил Дима. – Представляешь, оказывается, мне все это время неправильно ставили голос. Юра нанял двух педагогов по вокалу, они сейчас со мной так работают… Это просто кошмар какой-то. У меня под вечер даже живот болит.
– Почему живот-то? – удивился Егор, ловко подрезав какую-то замызганную иномарку. Автомобильчик нервно бибикнул и притормозил, пропуская дерзкий «Фольксваген» вперед. – Ты ж не животом поешь.
– Вот именно что животом. Надо так петь, а не горлом, иначе сгоришь через несколько лет. А я этого не понимал! Голос, он должен идти изнутри, от желудка, но не из горла, иначе глубины не будет…
У ресторана негде было яблоку упасть.
Егор дважды объехал вокруг, но парковочного места так и не нашел. Верный «Фольксваген» пришлось притулить в соседнем дворе. Егор вышел следом за Димой, обнаружив, что остался без сигарет. Дойдя до ближайшего киоска, он почувствовал, что совершенно окоченел. Короткая курточка не грела, а в пустом желудке отчетливо урчало.
– Пойду с тобой, – сказал Егор, ежась. – Что-то я не по сезону оделся. Если сейчас чего-нибудь горячего не выпью, дуба дам.
– Может, пообедаешь с нами? – предложил Дима.
Егор фыркнул:
– Дим, это ваша деловая встреча. Вот смеху будет, когда ты приволочешь на нее своего приятеля, пусть даже такого гламурного и пафосного, как я. К тому же в этом кабаке наверняка супчик стоит половину моей зарплаты. Так что я ограничусь кофейком в баре. Заодно в сортир схожу…
У входа ребят встретил мордоворот с массивной челюстью, смахивающий на гориллу. На его лице не отражалось ни грамма интеллекта. В пустых глазах лишь на миг проснулся служебный интерес:
– У вас заказано? – спросил он, с подозрением оглядев Егора и Диму.
– А-а… – начал Дима, но Егор небрежно отодвинул его в сторону:
– Ну да. На фамилию Люксенштейн.
Питекантроп уткнулся в листочек бумаги и, шевеля губами, прочитал фамилию. Дима начал нервничать, Егор был безмятежен.
– Да, есть Люксенштейн, – нехотя признал охранник, словно сожалея о том, что приходится пропускать столь сомнительных личностей. Ну, в самом деле, там сидят бизнесмены, в костюмах и галстуках, а тут – два сопляка, один расфуфыренный, как педик, второй в простеньких джинсиках, свитерке таком… не очень впечатляющем… Часы, правда, дорогие, и мобильный последней модели …
Дима зыркал глазами по залу в поисках продюсера, Егор же, завидев заветную дверцу с мужским силуэтом, неслышно скользнул в сторону, потому встречу с потенциальными спонсорами нового проекта Юрия Люксенштейна он пропустил.
Выйдя из туалета, Егор направился в сторону бара, справедливо рассудив, что ужин в таком заведении ему не по карману. Внутри помпезного ресторана все блистало сусальным золотом, на потолке сверкали хрустальные люстры, придавая помещению атмосферу Колонного зала. В центре журчал вычурный вульгарный фонтан в виде оседлавшей дельфина русалки. В эффектно подсвеченной воде плавали живые осетры, коих по желанию клиента можно было выловить и немедленно приготовить. Стоило это бешеных денег, однако, несмотря на то, что осетры были молодые и сравнительно небольшие, желающие регулярно тыкали пальцами в понравившуюся рыбину.
– Богато, – хмыкнул Егор, увидев, что чашка зеленого чая стоит восемь долларов. Уходить с вытянувшейся мордой было неудобно, а на большее денег не хватало. Конечно, тут наверняка принимали карточки…
– Чего желаете? – спросил бармен с набриолиненным ирокезом. Егор поморщился.
– Одну минутку, кажется, у меня сигнализация сработала…
В самом мрачном настроении он направился к выходу.
Он уже сожалел, что зашел. Достаточно было довести Димку до ресторана. Сейчас все дороги забиты машинами, он как пить дать застрянет в пробке, доберется домой только к восьми или даже девяти вечера! Алла вернется поздно, у нее съемки до самой ночи, ждать ее нет смысла. Значит, помимо прочего, придется еще и что-то готовить, хотя бы пельмени сварить… Ах, черт, у него же почти нет денег! Значит, нужно подъехать к ближайшему банкомату.
Внезапно Егор разозлился.
Он повелся на Димкины сопли уже в который раз! Зачем он, спрашивается, переехал к нему на квартиру?! Это было ошибкой. Несмотря на заверения Димки, Егору приходилось извиваться ужом, чтобы выудить хотя бы какую-то информацию о новом проекте Люксенштейна. Димка, у которого рот вообще не закрывался от переполнявших чувств, на эту тему молчал по тривиальной причине – сам знал не больше Егора. То ли Юрий пока не слишком доверял своему подопечному, опасаясь, что информация выйдет наружу, то ли Димка сам наводил тень на плетень, но пока Егор ни на йоту не приблизился к сенсации. Ну что же, сегодняшняя встреча может стать удачной компенсацией за потраченное время…
Егор продел шею в шнур от мобильного, повесил его на шею и, включив камеру на запись, продефилировал в зал.
Долго искать не пришлось.
Люксенштейн вместе с Димой расположились у окна. Вместе с ними за столом, спиной к залу, сидели еще двое – коренастый, коротко стриженный мужчина и худенькая блондинка с изящным узлом прически.
– …я думаю, это будет весьма прибыльный проект, – негромко говорил Юрий. – Уж поверьте мне, я любые «поющие трусы» могу поднять до небес! Вспомните Голицына. Он совершенно не умеет петь. А Дима – нечто особенное, он великолепен. Мои люди занимаются с ним уже три месяца, он достиг потрясающих успехов и… Что вам? – резко спросил он, увидев Егора.
– Добрый вечер, извините, – вежливо сказал Егор. – Я просто хотел спросить… Дима, ты со мной? Я уезжаю…
Пара обернулась на голос, и Егор, к своему удивлению, понял, что инвесторов он прекрасно знает.
– Егор? – удивленно сказал Александр Боталов.
Инна, с изумлением уставившись на пасынка, дернула бровями:
– Ты что тут делаешь?
– Чай пью, – ответил Егор. – А ты?
– Вы знакомы? – удивился Дима.
– Это кто? – одновременно с ним спросил Юрий.
Дима заерзал на месте, но соврать не отважился.
– Мой друг Егор, он меня подвез досюда.
– Сюда, – поправила Инна. – Правильно говорить – сюда. Егор, правда, ты как тут оказался?
– Вы его знаете? – изумился еще раз Юрий.
– Что значит – знаем? – раздраженно ответил Александр. – Это мой сын, между прочим.
У Люксенштейна отвалилась челюсть.
Дима выпучил глаза.
Егор же почувствовал прилив сил и какую-то необъяснимую легкость, смешанную с уверенностью. Чем дело кончится, неизвестно, но, может быть, его хотя бы покормят?
– Ну, что же, – сказал он и нахально уселся за столик, вытащив свободный стул, – раз тут все свои люди, вы не возражаете, если я немного с вами посижу?
– А… – начал Люксенштейн, но Егор, улыбаясь, как барракуда, ласково добавил извиняющимся тоном:
– Простите, что помешал вашим переговорам, только я такой голодный, боюсь, до дома не дотерплю – усохну. А денег нет.
– У тебя деньги кончились? – встрепенулась Инна. – Так ты только скажи, и я…
– Ин, не кончились, все нормально, – улыбнулся Егор. – Просто с карточки забыл снять.
Инна нервно закусила губу.
Этот паршивец действовал на нервы. Мало того, что подловил ее на адюльтере, так еще и сейчас сидит с невинным видом, ресницами хлопает, разыгрывает из себя не то важную персону, не то тупого мажора, не соображающего, что за столиком могут решаться важные дела. Поинтересоваться подошел, не нужна ли другу помощь… как же… И как же она, дурочка, не опознала в этом нескладном нервном Димке тощего паренька, забиравшего из квартиры Егора табуретки и кое-какую посуду? Ведь видела собственными глазами… Да и он почему-то не сказал, правда, пару минут морщил лоб, словно пытался вспомнить, где ее видел. Интересно, как себя поведет благоверный? Даст сыночку денег и попросит очистить помещение, или?
Или…
Услышав, что Егор голоден, Александр тут же махнул рукой официанту. Инна стиснула зубы и принужденно улыбнулась. Присутствие столь опасного свидетеля ей не нравилось. Муж вполне мог отколоть один из своих любимых номеров, попытаться унизить ее, и еще неизвестно, как при этом себя поведет Егор, который никогда не был свидетелем подобных сцен.
– Заказывай, – приказал Александр и повернулся к Юрию. В голове продюсера уже вертелись шестеренки, как это знакомство можно использовать. Александр же доверительно наклонился к Люксенштейну:
– Вы уж простите, но пацан голодный, а ехать ему далеко. Думаю, если он с нами немного посидит, ничем не помешает. Не так ли?
– Конечно же, нет, – сказал Юрий.
– Вот и прекрасно, – улыбнулся Боталов и повернулся к сыну. – Ты откуда вообще?
– С работы, – спокойно ответил Егор. – Димка зашел ко мне, мы как раз сдавали номер. Я его и подвез.
– Егор, а где вы работаете? – спросил Юрий.
– Я журналист, – ответил тот и снова ласково улыбнулся. – В «Желтухе». Пишу о светской жизни. Ну и так, подрабатываю по мелочи.
Ну, конечно…
Шестеренки в голове завертелись быстрее.
Димка же как-то упоминал, что к нему переехал сосед. И Юрий однажды его даже видел. Да, хорош, ничего не скажешь! Но к рукам не прибрать – опасное это дело, трахать сына спонсора. Это тебе не Димка, щенок беспородный, который любой подарок принимает с восторгом и любого приказа слушается беспрекословно. Этот, небрежно терзающий ножичком и вилочкой рыбку, совсем другое дело. Глазки умные, со стальным папашиным отблеском, своего не упустит. Журналист… Прибрать к рукам не получится. А вот приручить можно попробовать. Мальчик будет есть с руки, а папашка даст куда больше денег, чем нужно для нового проекта…
– Егор, вам нравится ваша работа? – дружелюбно спросил Юрий.
– Геморроя много, – невозмутимо ответил тот. – Но в целом все довольно неплохо. Я бы сказал, мило.
И насмешливая улыбка.
Сучонок.
Одна фраза, а он, похоже, уже догадался, куда вели «болотные огоньки» Юрия. Но отступать было поздно.
– Знаете, – серьезно сказал Юрий. – У меня возникла идея. Я имею определенное положение в наших музыкальных кругах. И я подумал: а почему бы вам не попробовать себя в новом амплуа? К примеру, в качестве ведущего музыкального шоу? У вас есть образование, ведь так? Опыт работы. Яркая внешность, приятный голос…
– Интересная мысль, – сказала Инна. – Думаю, у него могло бы получиться. Не так ли, Егор? Не век же тебе прозябать в этой паршивой газетенке.
Получивший неожиданную поддержку Юрий улыбнулся, обнажив длинные хищные зубы. Александр пожал плечами.
– Да, попробовать можно, – сказал он. – Сына, ты как?
Егор только пожал плечами, но Юрий увидел, как в темных глазах вспыхнул интерес, и поспешил подлить масла в огонь:
– Через месяц – Новый год. Уже сейчас повсеместно идет запись новых шоу-программ. Думаю, если мы поторопимся, то сможем увидеть вашего сына в одном из «Голубых огоньков».
«Ну, хватай крючок!» – подумал Юрий.
И крючок был схвачен.Люксенштейн слов на ветер не бросал.
На следующий день Егору позвонили на работу и вежливо попросили прийти на кастинг. Новое шоу должно было стартовать на одном из музыкальных каналов, коих в последнее время расплодилось великое множество. Разница была только в том, что этот музыкальный канал был ведущим, им руководил видный композитор, продюсер и общественный деятель Илья Крутин, а шоу должно было идти в новогодюю ночь – в самый прайм-тайм.
– Ты только не волнуйся и не дергайся, – напутствовала Егора Алла, помогая собраться. – Вон у тебя как с сериалом классно получилось. Скоро на экране засветишься, предложения пойдут не хуже, чем Черницыну. Его уже рвут на части. А все почему? Потому что вовремя снюхался с Голубевой.
– Так ты же не Голубева, – наигранно огорчился Егор, критически глядя на себя в зеркало. – Ты не думаешь, что в этом голубоватом свитерке я буду выглядеть, как… голубоватый?
– Не думаю, – отрезала Алла. – Кавайность нынче в моде. Я, конечно, не Голубева, зато у тебя папахен – Боталов, ему пол-Москвы принадлежит.
– Так уж и пол-Москвы? – усомнился Егор. – Давай я лучше вон тот клетчатый пуловер надену.
– Никакой клетки, – возразила Алла, и, чтобы Егор не предпринял попытки одеться во что-то неподобающее, спрятала вещи в шкаф. – Клетка плохо смотрится в кадре. Она тебя будет растягивать и пестрить.
– Зато меня все увидят…
– Увидят и скажут – что за чучело, которое не умеет нормально одеваться? Подумают, что свитерок бабушка связала.
– Нет у меня бабушек, я сирота, – вздохнул Егор и оглядел себя со всех сторон. – Ладно, пойду в этом. Позориться – так по полной программе.
– Не переживай, – успокоила его Алла. – Скорее всего, тебя переоденут во что-нибудь дикое, но от ведущего спонсора. Ты не сказал на работе, что уходишь из газеты?
– Пока нет. Я же еще не утвержден. Может, они предпочтут мне кого-то другого…
– Я тебя умоляю, – Алла саркастически фыркнула. – Кто же откажет сыну самого Боталова?
– Ну, мало ли… У Крутина дочка есть. Может, он ее захочет поставить в эфир.
– Вряд ли. Она вроде как решила стать великой певицей. Телешоу – это не ее уровень. А там будет прямой эфир?
– Вряд ли, скорее всего, все-таки запись. Тебя подбросить до работы? Тогда собирайся скорее, я пока кофе выпью.
– Главное – не психуй, – посоветовала Алла и ушла одеваться.
Не психуй…
Хороший совет, особенно, если учесть, что опыта ведения не только шоу, но и любых других телевизионных проектов у Егора не было.
А если он провалится? Если он не сможет вести эту передачу? Наливая вторую чашку кофе, Егор заметил, что его рука дрожит…
От былых планов добиться в столице всего самостоятельно Егор давно отказался… Страх Инны быть разоблаченной сыграл ему на руку. Теперь она то и дело брала его с собой на различные мероприятия, знакомила с нужными людьми, сама же под шумок уединялась в укромных уголках со своим ненаглядным. Преимущества такого «сотрудничества» были очевидны. Егор без труда получал интервью у самых известных людей страны, Инна же утешалась в объятиях любовника, хотя в глубине ее души зрел страх: вдруг Егор ее все-таки выдаст?