По закону буквы
Шрифт:
Я бы советовал сначала прочесть это стихотворение про себя, затем громко и внятно продекламировать его вслух — почувствуется незаурядная звучность и внутренний ритмический напор, — а потом уж постараться ответить на вопрос: что хотел сказать автор и каков поэтический фокус этого своеобразного двадцатистишия.
Сосчитайте все входящие в него слова. Их окажется около 120. Два десятка междометий, союзов, предлогов, местоимений можно не принимать в расчет. Остаются существительные, прилагательные и глаголы. Теперь я попрошу вас прикинуть: какое число из них не содержит в себе буквы Г? Таких слов окажется всего 12. Они сосредоточены в трёх последних строках стихотворения — там, где автор от эксперимента переходит уже к обращению к читателю. Следовательно, почти сто слов, составляющих основную ткань стихотворения, отличаются тем, что каждое из них заключает в себе искомую букву Г.
Стихотворение написано, чтобы воочию доказать нелепость и ненадобность внесения в русскую гражданскую азбуку лишней буквы.
Любопытно, скольким же из этой почти сотни Гнадлежало бы, с позиций Тредиаковского, произноситься как «глаголь» и какому их числу пришлось бы получить произношение « га», обозначаемое знаком « »?
Даже с некоторыми натяжками допуская фрикативное произношение « г» для всех слов, имеющих хотя бы некоторый оттенок церковности, мы можем признать высокое право «содержать глаголь» трем, ну пяти из ста слов стихотворения — «богини», «богатства», «господа»… и обчелся. Остальные же 95–96 не допускали никаких колебаний. Уже и во дни Ломоносова с каждым годом становилось все труднее определить, когда же наступает необходимость и для каких именно слов годится тредиаковское искусственное « га».
Тредиаковский (а ещё более А. Сумароков) в своей полемике с помором-учёным склонны были обвинять его в переносе на русский литературный язык его родных, архангельско-холмогорских диалектных норм, в том числе и произносительных. Они были не правы.
Ломоносов, родившийся в окающей языковой среде, отлично знал, как «нежна в языке великая Москва», и ориентировался именно на московский говор как на базу для общерусской литературной речи. Он не склонен был принимать и традиционно-книжного произношения окончаний родительного падежа — «-ого», «-аго», «-яго», ибо «великая Москва» давно уже произносила «с калашн аваряду». Но в такой же степени он не принимал и псевдостарославянского фрикативного « г» в русских или окончательно обрусевших словах.
Доказывая свою правоту, Ломоносов прибегнул к не слишком часто встречающемуся способу аргументации, к тому, что теперь принято именовать «стилистическим экспериментом». Надо сказать, он победил в споре, и его упорный и хорошо «подкованный» противник Тредиаковский перестал настаивать на необходимости своего « га».
Д
Д— пятая буква русской азбуки и четвертая почти во всех европейских языках с латинскими алфавитами. Почему такое расхождение?
Ну как же? Ведь именно здесь, в самом начале азбуки, нашим предкам пришлось, так сказать, несколько «порастолкать» древнегреческие буквы, чтобы между «бетой» и «гаммой» вставить необходимую славянам В… Счёт на одну букву и сбился…
На восьмом месте буква Дстоит в арабском алфавите; у турок, пока Кемаль-паша не перевёл их на латинскую азбуку, Дбыла даже десятой буквой. Говорят, что в письменности эфиопов она двенадцатая.
Вы уже хорошо знаете: знак, выражавший звук « д» у древних финикийцев, назывался «далет». Греки не ведали другого значения, кроме чисто азбучного «дельта», но это имя буквы превратилось в новое слово, зажило своей жизнью, и биография его далеко не дописалась ещё до конца. Славяне придали в стародавнее время своей букве Димя «добро».
Мы теперь зовем эту букву просто «дэ». Многие европейские языки знают её под этим же именем. Англичане, как обычно, держатся в особицу: у них она «ди», как, впрочем, и у итальянцев. У англичан то преимущество, что они даже в своих словарях указывают, что «ди» — название четвёртой буквы алфавита — имеет и множественное число — d's. Мы не можем поставить «дэ» во множественное число. Мы можем просто сказать: «Три, семь, сто дэ»… Но не имеем права выразиться: «Эти ды», «тех дэй…»
Впрочем, это относится не ко всем буквам и не ко всем языкам. У нас вполне возможно множественное число (да и все формы склонения) тех названий букв, наших и иноязычных, которые имеют облик существительных «ять», «ижица», «аз», «икс», «игрек», «зет».
Буква Dв различных языках выражает, естественно, не вполне идентичные звуки. У французов, немцев, итальянцев ее произношение более или менее совпадает. Англичанин же звук, выражаемый их D, произносит при несколько ином положении кончика языка. Мы прижимаем его к зубам, англичанин — к альвеолам, чуть ближе к нёбу.
Впрочем, виноват: это уже фонетика, мы же занимаемся графикой письменной речи.
И всё же любопытно, что даже в русском языке буква Двыражает не один звук, а несколько разных. Иностранец справедливо не понимает, чем первый звук слова «дом» похож на первый звук слова «динь-динь» и почему? В обоих случаях стоит одна и та же буква. Ему, чужеземцу, нелегко уловить общее в этой паре звуков « д» и « дь», потому что в его языке согласные, как правило, такими парами не выступают.
«Всё странче и странче!» — скажет нерусский человек словами Алисы из восхитительной сказки Льюиса Кэролла, увидев одну и ту же букву Дв таких двух словах, как «падок» и «падкий». В первом случае он согласится: «Да, — «дэ». Во втором — разведет руками: «Что вы?! «Тэ!».
Да что там нерусский! Каждый из нас может вспомнить в своей жизни такую «нерусскую орфографическую полосу», когда он получал «колы» за слово «медведь», написанное через Т, и за «во Д Дак так».