Победа достается нелегко
Шрифт:
Велосипедисты некоторое время молча смотрели в ту сторону, куда упал орел, мысленно переживая перипетии схватки.
— Так ему и надо, разбойнику, — сказала Башарот.
— В жизни всюду идет борьба, — философствовал Султанов. — Борьба за жизнь, борьба за любовь.
Гульнара молча взяла свой велосипед, вскочила в седло.
На стадионе, окутанном голубой дымкой тумана, было еще шумно и людно, когда возвратились велосипедисты. Бегуны отрабатывали старты и передачу эстафетной палочки, на баскетбольной площадке истекали последние минуты тренировочного матча, боксеры звучно колотили по подвешенным мешкам и отбивали дробь на пневматической кожаной груше, а на футбольном поле с криками носились два десятка игроков, грязных от пота и пыли. Но самым шумным местом была круглая борцовская площадка, усыпанная опилками. Там тренировались местные силачи — палваны, готовясь к предстоящим соревнованиям по национальной борьбе, и многочисленные болельщики кричали и аплодировали, подбадривали своих любимцев.
Гульнара торопилась. Наспех вымывшись под душем, она переоделась и, захватив свой велосипед, направилась к воротам стадиона. Ей хотелось скорее добраться домой, включить приемник и послушать последние спортивные новости. Как там Руслан? Сегодня у него финальный поединок.
В переулке Гульнара повстречала муллу Данияра, который, как ей показалось, вышел из их калитки. Высокий, худой старик с кустистыми бровями, жидкой бородой и огромной белоснежной чалмой на плешивой голове важно прошагал мимо, лишь небрежным кивком приветствуя Гульнару. «Опять тетушка Зумрат что-то затевает»,— подумала Гульнара и соскочила с велосипеда.
Во дворе около журчащего арыка лениво блеяли четыре барана, привязанные к стволу старой урючины. Бараны были крупные, откормленные, жирные курдюки вздрагивали при каждом движении.
Гульнара остановилась в недоумении. Откуда взялись бараны? Днем, когда она уходила на тренировку, никаких баранов не было.
Гульнара, прислонив велосипед к глиняному забору, поднялась на террасу.
— Зумрат-апа! — позвала она тетушку. — Где вы?
Тетушка Зумрат, прикрывая седые волосы новым шелковым платком с длинными кистями, вышла из комнаты. Каждая морщинка на ее лице излучала доброту и приветливость.
— Наконец-то вернулась...
Гульнара, не переставая удивляться, рассматривала цветной платок. «Откуда обнова? Неужели, — мелькнула догадка, — неужели выиграли по лотерейному билету?» Полмесяца назад Гульнара купила пять билетов.
— Тебе нравится? — спросила тетушка Зумрат.
— Джуда яхши, — ответила Гульнара. — Очень хороший.
— Заходи в комнату, там для тебя три штуки лежат на столе. Примерь.
Гульнара насторожилась. Тетушка никогда не слыла мотовкой, и, даже если выпал крупный выигрыш, она не стала бы транжирить деньги. Тут что-то не так. Гульнара хорошо знала свою тетушку. Пока Гульнара была маленькой, она души не чаяла в тетушке, но в последнее время между ними часто возникали короткие стычки, У тетушки характер был покрепче горных камней, но и Гульнара славилась упорством.
— Откуда платки? — спросила Гульнара и строго посмотрела на улыбающуюся тетушку. — Откуда бараны?
— Слава аллаху, все наше, можешь не беспокоиться.
— Выиграли по лотерейному билету? — В голосе Гульнары прозвучала скрытая насмешка.
— Счастье привалило в наш дом, — ответила тетушка Зумрат с достоинством старшей. — Когда созревают цветы, садовник старается их продать, иначе они завянут и потеряют цену.
Вот оно в чем дело! Тетушка Зумрат, не получив согласия Гульнары, все же решила выдать ее замуж. Гульнара вспыхнула: «Без меня меня продали!» Но тут же взяла себя в руки.
— Не слишком ли рано продаете цветы? — спросила она тетушку.
— Если говорить правду, — уточнила тетушка, — то раздумывать, выбирать некогда. Через год-два может оказаться поздно. Меня отдали в жены, когда и шестнадцати не исполнилось.
— Без любви я не выйду! — отрезала Гульнара. — Зря стараетесь.
— Молодые кони тоже брыкаются, когда им седло надевают, но потом привыкают, — заметила назидательно тетушка, собирая еду. — Проживешь пять-шесть лет с мужем, потом меня вспомнишь и «рахмат» скажешь. Золотой характер у Якубджана! Смирный, покладистый, работящий. Водки в рот не берет и папиросами не балуется, Холостой парень, а какой хозяйственный! Из отцовского дома дворец шахский сделал. И все своими руками.
— Он платки принес? — Гульнара отодвинула пиалу с чаем и встала.
— Да, Якубджан принес. Сам, говорит, выбирал в магазине, когда в Ташкент ездил. — Тетушка, не обращая внимания на Гульнару, продолжала рассказывать. — Сегодня у нас мулла Данияр был. Он тоже одобряет. Пора, говорит, свадебный той делать, а то пропадет девчонка. Без платья по улицам на двухколесной машине ездит. Срамота одна. Не женское дело. Пусть русские, они все развратницы, хоть нагишом бегают, это их дело. А мы — мусульмане, и у нас свой закон, свои обычаи.
— Баранов тоже Якуб пригнал? — Гульнара перебила тетушку.
— Конечно он. А го кто же? В счет калыма, как полагается. Мы нарушать обычаи не будем. Не мы их заводили, не нам их отменять.
— Дешево вы меня цените, — Гульнара еле сдерживала себя.
— Почему дешево? — в голосе тетушки прозвучала обида. — Еще четыре отреза атласа на платье, пять халатов, два пальто, шерстяной костюм трикотажный, три пары туфель, одни лаковые сапоги-ичиги и два ковра хорезмских. Разве мало?
— Мало. Очень мало, тетушка Зумрат! Любовь дороже стоит. Она цены не имеет. А без любви я не выйду. Так и знайте! — Гульнара, задыхаясь от обиды и волнения, нервно прошлась по террасе, потом, приняв решение, остановилась около тетушки. — Снимите платок!
— Это мой.— Тетушка отступила на шаг.— Мне его Якубджан подарил. А твои там, в комнате.
— Дайте платок! — Гульнара повысила голос и так посмотрела на тетушку, что та сразу перестала улыбаться.
— На, забери, если ты такая скупая...
Гульнара взяла платок, принесла из комнаты еще три таких же шелковых и поискала нож. Тетушка Зумрат, увидев в руках племянницы нож, всплеснула руками.
— Джины! Сумасшедшая! Не вздумай резать, за них деньги платили!
Гульнара, не оборачиваясь, вышла во двор и направилась к старой урючине, где блеяли бараны. Тетушка последовала за ней. Гульнара подошла к баранам и каждому на шею повязала шелковый платок. Потом перерезала веревку, которой животные были привязаны к дереву, и, схватив хворостину, погнала их к калитке.
Якуб жил рядом. В проулке играли соседские мальчишки. Они удивленно смотрели на баранов. Гульнара резко и властно постучала в массивную, сделанную из чинары, резную калитку. Немного погодя послышались шаги, щелкнул запор и на пороге показался Якуб. В новом костюме, белой сорочке и праздничной тюбетейке. Он, видимо, собирался куда-то идти. На гладковыбритом круглом лице расплылась улыбка.
— Гульнара-хон! Хуш келенгиз! Добро пожаловать в наш дом! Мы рады...
Но Гульнара не дала ему договорить приветственные фразы и резко оборвала.