Победа достается нелегко
Шрифт:
— Приедем в гарнизон, позвоню, проверю, — Степан Григорьевич приложил палец к губам, — а пока об этом никому ни звука.
— Ясно.
Руслан насторожился, услышав фамилию Долгопалова. Борис Долгопалов — победитель второй полуфинальной пары, завтрашний его соперник. Они должны встретиться в финале и решить, кому быть чемпионом и носить золотую медаль. О чем шел разговор? Что за справка?
— Только несколько слов! Для радиослушателей «Юности». — Корреспондент потянул Коржавина за рукав и усадил рядом с собой.
Руслан узнал корреспондента по роговым очкам и модной, коротко подстриженной черной бородке, обрамлявшей юношеское розовощекое лицо. Это он тогда, перед боем, бесцеремонно совал магнитофон чуть ли не в рот Чокареву и его тренеру.
Журналист, раскрыв походный магнитофон, поправил ленту и, поднеся к Руслану микрофон, обратился к сидящим в автобусе:
— Товарищи! Попрошу молчания! Идет запись!
Около последней станции метро журналисты и болельщики оставили автобус. Тина тоже хотела выйти, но Бондарев удержал ее:
— Оставайтесь. Поужинаете с нами, а потом проводим. Мы тут недалеко живем. — Он громко обратился к спортсменам: — Отпускать девушку или не отпускать?
— Не отпускать!
— Повезем с собой?
— Повезем!
— Руслан, слышал мнение коллектива? — весело спросил Бондарев.
Коржавин пожал плечами: как, мол, вам угодно, мы солдаты, что начальство прикажет, то и делаем.
У проходной Тину задержали, но Степан Григорьевич распорядился, чтобы ей выписали пропуск в гарнизонную гостиницу.
— Топайте в столовую, мальчики! — сказал Бондарев. — Я следом за вами приду, только вот позвоню.
Спортсмены, окружив Руслана и Тину, шумной толпой ввалились в столовую. Там их ждали, столы были уже накрыты. Боксеры сдвинули столы в один общий, в центре усадили героя дня — Руслана Коржавина, рядом — Тину.
Когда все разместились, из кухни торжественно вышел шеф-повар, невысокий, довольно тучный, полнощекий мужчина. На вытянутых руках он держал большой бисквитный торт, украшенный кремовыми розами и шоколадной фигуркой. Шеф-повар подошел к Руслану и поставил торт перед ним.
— Поздравляем от всего нашего скромного коллектива столовой! — сказал он певучим голосом.
Тина восторженно захлопала в ладошки.
— Какая красота! Прямо чудо, а не торт!
Антон Миронов хитро сверкнул глазами.
— Послушай, шеф, а ты откуда все знаешь?
— Это военная тайна, молодой человек, — ответил шеф-повар.
Все засмеялись. В дверях показался сияющий Бондарев с двумя бутылками шампанского. Он обвел взглядом стол, посмотрел на торт, потом на повара.
— Спасибо, Андреич! — Бондарев поставил бутылки на стол. — Ну, друзья, будем чествовать Коржавина!
Руслан, положив вилку с надкушенным куском мяса, торопливо задвигал челюстями. Он не привык к похвалам, к выспренним выражениям восторга, однако сегодня за эти несколько часов ему столько пришлось выслушать лестных слов, что у него вообще пропал к ним всякий интерес. И в то же время ему было приятно выслушать признание Бондарева, тем более что вчера Степан Григорьевич не только не верил в победу над Чокаревым, но даже сомневался в способностях Коржавина просто выстоять три раунда в поединке с чемпионом. «Иногда и заслуженные ошибаются, одних переоценивая, других недооценивая, — подумал Руслан. — Интересно, какими бы глазами они смотрели на меня и что говорили, если бы я проиграл?»
Бондарев проводил Руслана и Тину до проходной. Тина вынула из сумочки билет участника соревнований, протянула тренеру:
— Степан Григорьевич, пожалуйста, поставьте авто- граф.
Бондарев шариковой ручкой стал выводить замысловатые завитушки. Руслан смотрел на восторженную Тину, на самодовольный профиль тренера и почему-то вспомнил его рассказ о первом приезде в Ташкент, о гостинице и синеглазой студентке. Руслан почувствовал себя лишним, посторонним. Ему расхотелось идти к станции, провожать. Но Бондарев не дал ему рта раскрыть.
— До Москвы и обратно. Через час двадцать быть в городке, — приказал он и, повернувшись к Тине, поцеловал ей руку: — Потерпите до завтра. После соревнований Руслан будет отдан вам на растерзание. А сегодня, прошу вас, будьте строгой и недоступной.
— О, я всегда такая, Степан Григорьевич! — Тина погрозила Бондареву пальцем, громко засмеялась.
Первые минуты шли молча, и в ночной темноте рядом с ровным глухим стуком солдатских каблуков торопливо и звонко цокали «гвоздики». Огни военного городка скрылись за деревьями. Узкая асфальтированная лента пролегала через небольшой, но густой лес. Где-то впереди, за лесом, находились дачный поселок и железнодорожная платформа.
— Темнота какая, хоть глаза выколи. — Тина взяла двумя руками руку Руслана чуть выше локтя и прижалась к ней грудью. — Даже страшно! Никогда бы не отважилась одна идти лесом.
— А вдвоем с кем-нибудь?
— Вдвоем всегда интересно, в лесу тем более, — кокетливо ответила Тина, сильнее прижимаясь к руке, — Летом ездила в Сочи, так там на пляже случай был. Умоpa! Понимаешь, одна провинциалка из какого-то захолустья вырядилась в допотопный купальник. Закрыто все, от шеи до колен. Мода начала столетия. Не платье и не купальник. Ну конечно, все на нее глаза выпялили. Тут подходит милиционер и так ей серьезно: «Гражданочка, вы что, пришли на пляж загорать или стесняться?»
— Ну и что? — равнодушно спросил Руслан, делая вид, что не понял намека.
— То самое. — Тина вздохнула, отпустила руку и грустно пропела: — Каким ты был, таким остался…
— Возможно. А ты изменилась.
— Весьма любопытно! — оживилась Тина. — В какую сторону?
— В интересную.
— Не смешно, — отрезала Тина и подумала: «Солдатский юмор».
Руслан молча мерил широким свободным шагом дорогу. Тина семенила рядом. Потом она обняла его за талию.
— Потише, пожалуйста. — И, прижавшись к нему, прошептала: — Ты что молчишь? Может быть, сердишься?