Победитель свое получит
Шрифт:
Илья купил в привокзальном киоске литровую бутылку апельсиновой газировки, залпом выпил почти половину. Сразу стало весело – как в школе, когда прозвенит звонок с последнего урока. Илья и сам захотел куда-нибудь рвануть, причем в самом затрапезном поезде. Как хорошо уехать, и лучше далеко, чтобы долго ни о чем не думать, а только слушать, как грохочут и стучат колеса, а кто-то рядом рассказывает, как его обокрали в прошлом году. Под головой убитая в лепешку подушка, чай качается в кружке, по лицу скользят перронные огни. Проплывает мимо оглушительный женский голос, а еще непонятные
Илья задрал голову к большому табло, прочитал, куда отправляются ближайшие поезда. Мурманск, Кемерово, Джезказган… Путешествовать почему-то расхотелось.
А вот и то, что нужно: Нетск – Москва. Отходит через час. Это хороший фирменный поезд с бомбошками на розовых занавесках, с проводницами в розовых пилотках, с загадочными вагонами СВ. Самый подходящий поезд для гениальных режиссеров и божественных двухметровых блондинок, бегущих от темных магов!
Илья решил, что на перроне пока делать нечего. Он принялся методически обходить все помещения вокзала – залы ожидания, кассы, закусочные. Забрел даже в душный закуток с игровыми автоматами. Никаких результатов, никаких знакомых лиц.
Затем Илья прошелся по менее людным местам. Заглянул и в комнату ВИП-отдыха. Там в громадных, как надувные батуты, кожаных креслах под рослыми искусственными пальмами сидели трое каких-то парней, широко раскинув могучие ляжки. Чуть поодаль расположилась старая цыганка в бархатном пальто. ВИП-персоны наблюдали, как на экране громадного телевизора кто-то бьет Сильвестра Сталлоне по меланхолическому лицу. Фильм оказался старый, а персоны не те, что нужно.
Тогда Илья снова отхлебнул апельсиновой и просочился за тяжелую дверь ресторана. Дорогу ему сразу преградили крепкий мужчина в пиджаке и тетка с извилистыми малиновыми губами. Такие губы бывают только у официанток со сверхъестественными математическими способностями.
– Здесь ресторан, пацан, – добродушно сказал мужчина.
Илья и сам знал, куда попал: угрюмая полутьма пахла горячими котлетами, за столиками кое-где ели. Ни Изоры, ни Попова здесь не было.
Илья наивно улыбнулся:
– Ресторан? А туалет где?
– Спустись по лестнице – и направо, – ласково посоветовал мужик в пиджаке. Наверное, у этого ресторанного работника дома тоже имелся непутевый сын. А вот красногубой официантке Илья не понравился.
– Для неотъезжающих туалет платный, – злорадно предупредила она.
Хотя Илья и был неотъезжающим, он решил последовать совету душевного дядьки: апельсиновая вдруг дала о себе знать.
Чтобы поспеть в закоулки вокзала, где он еще не был, Илья одолел лестницу в два прыжка. Коленом он толкнул дверь, на которой был нарисован равнобедренный треугольник, а для недогадливых и иностранцев приписана буква «М».
За дверью открылся дежурный ряд умывальников. Все умывальники недовольно шипели и поплевывали в свои раковины.
Туалет оказался на диво просторным: длинная анфилада кабинок, уткнувшись в кафельную стену, поворачивала налево и продолжалась до обычной в таких местах неброской перегородки. На перегородке имелась непонятная табличка «Служебный».
Подобные уголки, как правило, делаются для профессиональных нужд уборщиц и сантехников. В свое время Илья достаточно побродил по Дворцу металлистов и навидался всего. Теперь он готов был поклясться, что за перегородкой таится запертая дверь, а за дверью – тряпки, шланги, ведра и те палки, что идут на швабры.
Илья засунул недопитую апельсиновую поглубже в карман. Он сунулся было в одну из кабинок с приветливо распахнутой дверью, но тут же застыл как вкопанный. Не швабры и шланги торчали из-за перегородки: высовывался оттуда кончик ботинка. Он внятно темнел на рыжих плитках пола.
Случается, конечно, что за туалетными перегородками хранят всякие неожиданные вещи. В другой раз Илья и не обратил бы на ботинок никакого внимания. Но позавчера он лежал мертвым Лаэртом на серой сцене и смотрел на этот самый ботинок долго, в упор, с тоской и отвращением. А ботинок был приметный – хорошего кроя, вполне подходящий для метросексуала, элегантный. И он явно просил каши.
Принадлежа гениальному режиссеру Кириллу Попову, ботинок этим вечером не топал властно, не требовал брутальнее чеканить шаг – он всего лишь скромно высовывался из-за туалетной перегородки. Но он вызвал в Илье целый ураган чувств.
Кабинки Илья миновал – туда почему-то мгновенно расхотелось. Он ринулся к знакомому ботинку на такой скорости, что даже немного проехал в нужном направлении на собственных подошвах – плитки пола оказались слишком скользкими.
Затем он заглянул за перегородку и весело сказал:
– Привет!
11
Если Илья правильно понимал, что такое страх, то именно страх глядел сейчас на него из огромных, гипнотических, неподвижных глаз Кирилла Попова.
Беглый режиссер устроился за перегородкой довольно уютно. Он сидел там на узком подоконнике, обняв большую дорожную сумку и выставив вперед ногу – вот почему Илья и приметил знакомый ботинок.
За спиной Кирилла, за окном, пестро мигали огни привокзальной площади. Одет был режиссер в теплую куртку и джинсы. Его мужественная небритость была на сей раз прорежена чьей-то опытной рукой и свелась к нескольким тоненьким полоскам, расположенным в самых непредвиденных участках щек. Илья слышал, что такие полоски называются дизайнерской бородкой. Бородка придавала круглому лицу Кирилла ехидное выражение, но не скрывала страха. Страх прямо-таки гудел и выл в черных глазах-жерлах – так буйный ветер гудит в печных трубах.
На приветствие Ильи Попов не ответил.
Илья потоптался немного у перегородки и начал снова:
– Здравствуйте! Вот не ожидал вас тут встретить!
Ожидал, еще как ожидал! Но врать теперь было легко и приятно. И Тара улыбнулась ему в эту минуту далеко-далеко, в своей кухне с бананами-ананасами на шторах. Она совсем перестала плакать!
Кирилл так и не поздоровался, зато разразился вопросами:
– Ты снова от нее? Сколько можно? Как ты меня нашел, Бочков?
– А я знал, что вы тут. Больше вам быть негде.