Побег из Фестунг Бреслау
Шрифт:
Одна из призрачных фигур схватилась на ноги.
– Докладывает сержант…
– Да ладно, ладно… - Жестом руки Шильке успокоил рвение доклада. – Фамилий не называйте, потому что я и так не запомню. Я же спрашивал, что здесь происходит?
– Яволь!
– О Боже, - поднял глаза к потолку Шильке. – Вы устав знаете? Что спрошенный унтер-офицер отвечает своему офицеру?
– Он отвечает: "Слушаю!".
Новый направленный в потолок взгляд.
– Это я слушаю. Или мне повторить свой вопрос в третий раз?
Идеальная штабная штучка. Пара дурацких слов, и фронтовик-простак теряется перед образованным штабным офицером. Уже известно, кто есть кто, кто тут командует, а кто является нулем в этом уравнении. Не нужны никакие чины и военные ранги.
– Мы отрезаны.
– Аллилуйя, - сухо заметил Шильке.
Они молча глядели друг на друга. Один со снисходительностью, другой в полнейшей потерянности. Офицер решил помочь унтеру.
– У вас есть какой-нибудь план?
– Мы думали, что это вы нас спасете.
– А когда меня не было, о чем вы думали?
На сей раз вопрос прозвучал с явной, вежливой заинтересованностью. Кто-то сзади не выдержал и фыркнул, заметив сконфуженность сержанта.
– У нас есть… У нас взрывчатка под той вон стеной. Как только услышим Иванов с другой стороны, мы ее взорвем и завалим стену на них.
– А потом?
– Ну, не знаю. – Сержант тут же поправился. – Значит, ну, не знаю, герр капитан.
– Ага. А тут есть какой-нибудь сапер?
– Я здесь! – Очередная фигура сорвалась на ноги. Похожая на привидение по причине одеяла на шлеме таким образом, что солдат, скорее, походил на русскую бабу. – Докладываю…
– Все, все. Один черт, вашего имени я не запомню. Перенесите заряды из-под той стены под вон ту, - указал он в противоположном направлении.
– Но ведь это несущая стена.
– Потому я и не приказываю вам взрывать ее всю. Сделайте маленькую дырку, чтобы через нее вы могли сбежать к камрадам, - отдавал распоряжения Шильке.
– А вдруг мы убьем кого-то из тамошних?
– Так попробуйте их предупредить. Если боитесь, что Иван подслушает, кричите шифром. Например: "Гросс, все идут на север!".
Шильке надеялся на то, что наиболее разумный солдат из тамошней группы поймет это и отодвинет людей под нужную стенку.
– Так ведь это же несущая стена, - повторил сапер.
– У вас есть две возможности. Или сбежите через дырку, или погибнете, и тогда будет безразлично, вызвал вашу смерть завалившийся потолок или русские пули. Tertium non datur!
– Господи… Не понимаю.
– Это по-латыни: "Третьего выхода нет" [3] .
Шильке уже не намеревался заниматься придурком. У него было чертовски мало времени, а пребывание здесь в любой момент грозило какой-нибудь идиотской атакой, контратакой, анти-контратакой, противо-анти-контратакой, каким-нибудь совершенно глупым убийством людей и устройством одни другим всяких гадостей. Он был абсолютным пацифистом до самых глубин собственных убеждений, война была противна ему, но более всего – она ему осточертела.
3
Вообще-то: "Третьего не дано".
– Рядовой Риттер!
– Здесь!
Очередной человек, записанный обществом в список потерь, встал во фрунт.
– Вольно.
У Риттера было мягкое, хотя и грубо отесанное лицо, которое уродовал только шрам с рваными краями, пересекающий левую щеку. Наверняка не военная памятка. Шрам был весьма старым. Как и другие, Риттер глядел на офицера как на последнюю надежду. Но тот должен был его разочаровать. Несмотря на врожденный пацифизм, он не был благотворительным учреждением, раздающим счастье налево и направо. Не он был виноват во всех несчастьях, и они, говоря по чести, не слишком-то его и волновали. Он просто натренировал в себе трезвое мышление и такой же взгляд на все дела.
– Ведь вы строительный столяр, правда?
– Да. Был.
– Вы сбивали специальные ящики для перевозки произведений искусства, так?
– Так точно! Я был хорошим столяром, герр капитан.
– Вот именно. А вас не удивляет, что в такой момент такого нужного специалиста направляют на фронт? В первые ряды?
– Говоря по правде, я не понимаю вопроса, герр капитан. Мне прислали повестку из управления пополнений…
– Я веду следствие по делу серии таинственных убийств в группе людей, занимающихся эвакуацией ценных памяток. Отсюда и мой вопрос.
Риттер выпучил глаза. У него просто в голове не помещалось, что в этом море огня, океане боли и несчастий, на ежедневно расширяющемся кладбище кто-то ведет следствие по делу каких-то там убийств, абсолютно не существенных, принимая во внимание размеры поражения. Понятное дело, что он был служакой, сейчас он был внедрен в подчиняющуюся дисциплине часть, но вот поверить он никак не мог. Следствие! Да еще и кем проводимое? Самым энергичным и способным офицером, какого довелось ему видеть за последнее время. Человеком, которому умение командовать само шло в руки, и под руководством которого они многое могли бы сделать. Столяр потряс головой.
– Кто направил вас на фронт? – допрашивал Шильке. – С кем-то поссорились? Заметили что-то беспокоящее? Что-то обратило ваше внимание?
– Нет, герр капитан. Ничего серьезного я не видел.
– Именно о таком я и догадывался! – рявкнул Шильке. – Ведь если бы вы чего-то увидели, вас, черт подери, попросту бы убили! А они "всего лишь" отослали вас на фронт. Что вы видели такого, что могло бы не соответствовать рутинным действиям в вашей профессии?
Ситуация, словно из кошмарного сна. Вокруг поле боя, за стеной русские, артиллерия долбит со всех сторон, налеты ежесекундно, у всех вокруг заряженное оружие, Шильке спрашивает про какие-то там мошенничества в сфере, связанной с произведениями искусства. Так это и вправду сон?
– Хорошо, хорошо, - уже немного нервничая, сказал офицер. – Сейчас я назову вам несколько фамилий, а вы, Риттер, скажете, какая из них вам не известна. Поняли?
– Не понял, герр капитан.
– Вы укажете фамилию человека, которого НЕ знаете. Ясно?
Тот подтвердил, кивнув головой.
– Галант, Форст, Клостерманн, фон Хайманн, Клосинский, Райбау…
– Этих всех знаю, герр капитан. То есть, знал, потому что…
– Я знаю, почему вы говорите "потому что", - отрезал Шильке. – Дальше: Гутом, Нагорский, Цвайбельштайн, Гауэнтр, Нойманн…