Побег к смерти
Шрифт:
Теперь уже Вера гладила не шишку на лбу, а мое ухо.
— Я хорошая? Нет? — мурлыкала она при этом. — Я не спрашиваю ничего. Внутри у меня все горит от любопытства, но я не задаю никаких вопросов.
— Молодец.
Она продолжала нежно гладить мое ухо.
— Я обещала старику целый год после его смерти не иметь друзей.
— Обещала?
— Год кончился в прошлый вторник.
Ее лицо придвигалось ко мне все ближе и ближе. От нее пахло духами, как от парфюмерной фабрики. А улыбка ее была бесстыдная.
— Ну, ты, которого преследуют, которого избили и ограбили, ты, который женат на этой… на этой… которая не желает жить с тобой и отдавать тебе свою любовь, ты хочешь быть моим другом?
Мягкое прикосновение ее пальцев к моему лицу напомнило мне о Деборе. Между ними никакого сходства. Дебора была маленькая, неопытная девушка, разыгрывающая из себя сирену. А Вера — это нечто настоящее, достаточно красивая, чтобы зажечь сердце даже гипсового монаха со сломанной рукой.
Эти воспоминания вновь воскресили мои подозрения. Дебора предложила мне свою любовь через пару часов после того, как мы с ней встретились. Теперь Вера делает то же самое. Я никогда не был до такой степени неотразим для женщин.
Я повернулся и внимательно посмотрел на нее. Она взглянула на меня. Ее лицо потемнело от негодования. Она грубо отдернула свою руку от моего уха.
— В чем дело? Вы кто, мужчина? Или вареное яйцо? Вы считаете, что я урод? Да? Отвратительный урод?
— Не говорите глупостей. Вы красивая. Вы scrumptions.
— Что такое scrumptions?
— Красивая.
Она драматически пожала плечами.
— Конечно, я красивая. Но вам не нравлюсь. Почему?
— А вам не кажется, что в последнее время было слишком много быстро сменяющихся событий?
Она полностью игнорировала это мое замечание.
— Вы все время думаете о своей жене?
— Конечно, я думаю о ней.
— Вы что, рехнулись? Вы думаете о женщине, которой здесь нет, в то время, как другая женщина здесь? — Ее глаза сверкнули. — Ах, я знаю. Это все косметика. Весь день я ходила среди покойников, гробниц и ни разу не подкрашивалась. Конечно, все дело в этом. Все краски размазались по лицу. Вероятно, это отвратительно. Я сейчас все подправлю.
Она вскочила и побежала в спальню. На пороге повернулась и послала мне милую улыбку — дружественную и прощающую.
— Я вернусь с новым лицом. Тогда все будет по-другому. Вы забудете свою жену, эту…
— Не надо так говорить.
Все еще раздираемый сомнениями, я ожидал ее возвращения. Вдруг раздался звонок в дверь. По возвращении в Мехико-сити со мной произошло столько непонятных вещей, что я решил проявить осторожность. Позвонили еще раз. Я подошел к окну, спрятался за портьеру и посмотрел вниз на улицу. Перед дверью, маленькая и решительная, в своем ядовито-зеленом костюме стояла миссис Снуд.
Никто другой не мог доставить мне большего удовольствия своим визитом. Миссис Снуд, с ее дочерьми, ее экономией, поистине является воплощением нормальности в этом сумасшедшем мире. И ее визит отложит решение вопроса о том, быть или не быть мне «другом» Веры, отложит хотя бы на некоторое время, чтобы я мог все как следует обдумать. К тому же, может быть, она знает, где я могу найти Холлидея? Я должен узнать, где он живет.
Я прошел в кухню и нажал кнопку замка от входной двери. Раздался щелчок, и я открыл дверь для миссис Снуд. При виде меня ее маленькое личико озарилось искренней радостью. Опять к лацкану небрежно был приколот букетик орхидей, на сей раз желтых. Прическа, как всегда, в беспорядке.
— А, наконец-то вы явились? Я звонила вам два раза и один раз заходила сегодня утром. Вас не было.
— Извините, я уходил.
Она увидела шишку у меня над ухом.
— Боже мой! Вас избили?
— Я стукнулся о дверь.
Она сочувственно улыбнулась.
— А, текила. Она и со мной выкидывает иногда такие же штучки.
Она прошла мимо меня в гостиную и окинула ее оценивающим взглядом.
— Неплохо. Сколько они дерут с вас в месяц?
Я сказал. Она увидела на диване Верину лису и черную казацкую шапочку.
— О, у вас гости. Извините. Я…
— Ерунда, — сказал я. — Я рад, что вы пришли. Садитесь. Сейчас выпьем.
— Что ж, но только одну рюмочку. Меня ждет такси у подъезда. Я возвращаюсь с этих пирамид, ну этих… как их там? Забыла, как они называются. Я решила, что гораздо удобнее возвратиться на такси, чем тащиться с экскурсионным автобусом. И думаю, что меня опять обжулили, как всегда.
— Как вам нравятся пирамиды? — спросил я.
— Ох уж эти мне пирамиды.
Я налил ей кубинского рома. Она с жадностью выпила его.
— Собственно, я зашла к вам, — сказала она, — чтобы пригласить вас сегодня вечером на обед. Конечно, в качестве моего гостя. Я заплачу. — Она с беспокойством взглянула на меня, очевидно, испугавшись, как бы я не понял ее превратно. — У Сиро. Это лучший ресторан в городе. Шикарный ресторан, шикарный оркестр и вообще все.
Она мне нравилась, но при теперешних обстоятельствах я не был уверен, что она нравилась настолько, чтобы я выдержал с нею вечер у Сиро. Но прежде чем я успел ответить ей что-либо, она слегка наклонилась и положила свою лапочку мне на колено.
— Пожалуйста. Будьте хорошим мальчиком. Приходите. Я сегодня утром встретила Билла Холлидея, он завтракал с какой-то девушкой у Санборна. Я пригласила и его. Он тоже очень хочет видеть вас.
Ага, значит, Холлидей выразил желание видеть меня. Очень мило с его стороны. Неожиданно вся картина изменилась. Я улыбнулся.
— Конечно, конечно. Я с удовольствием приду, Лена.
— О, чудесно. Около восьми. Приходите ко мне в «Реформу».
Миссис Снуд допила рюмку и встала: