Побег шиповника: Часть I
Шрифт:
Он утёр губы тыльной стороной ладони, а затем стёр пот со лба рукавом. Хорошо хоть была повязка из уса полоза, которую ему подарила Эола. Из такой повязки волосы никогда не выбивались и не липли на лицо, как бывало, когда он тренировался дома. Джулиан подозревал, что на повязку наложена магия: всё же Эола была мастерицей по части бытовых фокусов. Однажды она заколдовала сапоги Йотля, и тот весь день отвешивал всем пинка, после чего был несколько раз побит. Виновницу потом обнаружили, но не наказали: Эола была несовершеннолетней. Джулиан, конечно, считал, что больше всех пострадал он, ибо именно ему потом приходилось залечивать раны (по большей части эмоциональные) Йотля и сидеть у его постели, пока
— Мишень из тебя и так хорошая — уворачиваешься славно! — похвалила Туруфь.
Джулиан подавил возмущённое рычание. Только за первую неделю тренировок с этой бешеной сукой он получил больше шрамов, чем за всю свою жизнь. И он всё ещё надеялся, что мази Йотля помогут их свести, однако некоторые из этих шрамов — самые глубокие — останутся напоминанием ему о Туруфь и Великих Лесах.
— Ты видел, как я бросаю? — спросила она.
Джулиан хмуро кивнул.
— Пробуй так же. Надеюсь, с подражанием у тебя всё хорошо, человечина. — Туруфь передала ему свои ножи. Несмотря на всё своё раздражение по отношению к жрице, Джулиан взял ножи аккуратно, как реликвию. Всё то время, что они тренировались, он смотрел, как танцуют эти ножи в её руках, и не мог не признать, насколько красива Туруфь, когда дерётся. Джулиан хотел так же. Он думал о том, что если бы обладал хотя бы толикой умений Туруфь, то ни за что бы не попался имперцам в тот день. Да даже если бы он умел хотя бы то, что умеет сейчас: бегать быстрее ветра и взбираться по древесным стволам, как макака, — он бы уже не позволил себя просто так отловить. Он бы встретил Элтыр Дара в любом случае, но уже в более выгодном положении, и тогда всё бы прошло иначе.
Джулиан иногда развлекал себя этими мыслями: что было бы, если. Что было бы, если бы они с Элтыр Даром были ровесниками? Что было бы, если бы он не упал со стены, как последний идиот? Что было бы, если бы Эстебальд его не спас?
Он знал ответ на последний вопрос. Он был бы любимой сучкой генерала. Его единственной обязанностью стало бы «хорошее настроение» и красивый вид. Он бы ленился весь день, читал книги и хорошо питался. Джулиан с некоторым даже интересом воображал себе такое будущее, и всё же без сожаления. Он не хотел быть рабом. Если он когда-нибудь и станет вести себя, как любимая постельная игрушка, то только по собственному желанию.
Туруфь раскритиковала его броски, но критиковала больше по мелочи, и Джулиан понял, что справился. Нападение далось ему куда легче, чем защита.
Когда они закончили, солнце уже висело почти посередине голубого неба. Птицы перестали петь, не шуршали в траве ящеры.
— Ты станешь моим наставником? — обронил он и напрягся всем телом. Тиянит говорила, что для обряда, где его посвятят племени, ему будет нужен проводник. Старуха сказала, что выбирать придётся не разумом, а магией внутри. Джулиан тогда только нахмурился едва-едва, хотя на деле весь кипел от гнева: разве похоже, что он владеет магией? Однако, имя Туруфь само легло на уста. Он бы выжег это имя, да не выходило. Была ли это «магия» или простая судьба, но Джулиан выбирал её, эту поганую суку, что пыталась утопить его в озере в их первую встречу, потому что слышала от кого-то, что человек не может утонуть.
— Стану, — сказала Туруфь. — И я надеюсь, ты сдохнешь во время обряда, и мне не придётся учить тебя всю жизнь.
— Честная, как собачий хер, — сплюнул Джулиан. Он былого напряжения не осталось и следа. А что он ожидал? Мягкости и сочувствия? От этой стервы?
— Многое ли ты знаешь о собачьих концах, человечина? Так вы развлекаете друг друга на вашей земле?
Джулиан скрипнул зубами.
— Когда-нибудь…
— Что? — Туруфь обнажила ряд стройных зубок в хищном оскале и подбоченилась, нависая над ним. — Убьёшь меня?
—
Улыбка Туруфь стала шире, а молочные, мутные глаза наоборот сузились в прищуре.
— Маловат твой стручок для моей щели, ягодка. — Она медленно завела руку за пазуху, словно собираясь достать меха, но запоздало Джулиан заметил, что вынимает она свой серп. — Научись сначала отвечать достойно, а потом раскрывай свой рот!
Острое лезвие скользнуло по щеке, и если бы Джулиан не успел среагировать, оно бы рассекло ему половину лица до кости.
Он отскочил, оценивая обстановку. Глупо надеяться на то, что Туруфь его пощадит. Нет, она не опечалится, ежели убьёт, скорее, спляшет на могиле, весело притаптывая. Но солнце высоко, видит она на свету не так хорошо как он, да и её наверняка уже клонит в сон.
Убивать жрицу тоже не вариант. Она ещё должна провести с ним обряд.
Джулиан решил, что выгоднее всего поступить так, как никогда не поступали герои баллад. Он побежал.
— Мои ножи! — заверещала Туруфь ему вслед, а Джулиан лишь прижал кожаную ленту, на которую крепились метательные лезвия, поближе к себе.
Он заткнул ленту за пояс, оттолкнулся правой ногой, совершая рывок, зацепился огрубевшими ладонями за ветвь дерева, подтянулся, словно обезьяна, и побежал, перепрыгивая с ветви на ветвь.
Судя по отдаляющимся звукам ругательств, эльфийка посчитала нужным поберечь своё здоровье и силы.
Джулиан замедлил темп и спрыгнул на землю. Всё же идти по мягкой траве, собирая на себя всех прячущихся в ней жучков, было удобнее, чем прыгать, как лягушка, до самой деревни.
Когда он добрался до Йилийсэ было уже около полудня. Безбожно позднее время для приличного эльфа, и именно поэтому юноша удивился, услышав знакомый стук молота о наковальню. Он припомнил горящие желанием зелёные глаза и пыльные тёмные волосы, что обличили спрятанные глубоко в его сознании мысли об Элтыр Даре, и решил, что пора бы уже и познакомиться с кузнецом племени.
Скорее всего, он будет один.
Джулиан ощутил приятное волнение. Этот эльф в ночь празднества смотрел на него так, как смотрел только один мужчина до. От этого взгляда по спине бегали мурашки, а в груди стыл прохладный иней: в прошлый раз подобный взгляд стоил ему свободы. Свободы и часов, потраченных в сладком забвении. Интересно, у кузнеца такие же шершавые пальцы?
Джулиан медленно шёл на звуки работающей кузницы. Ножи Туруфь тихонько звенели за пазухой. Его ноги, обутые в мягкую кожу, ощущали без боли каждый изгиб, на который наступали: корешки, ветки, кочки муравейников, гигантские шишки, которые Джулиан тут же подбирал, чтобы потом разобрать их вместе с Йотлем и съесть питательные семечки. Солнце приятно припекало, его удавалось увидеть не так часто, и юноша улыбнулся широкой детской улыбкой, поднимая голову навстречу теплу и яркому свету.
Когда показалась кузница, стало почти что жарко, словно бы от самой земли на этом месте, на холме, в светлом и громком лесу шёл этот жар. Джулиан перелез ломкие каменные выступы и увидел Смимара, одетого в грязные от копоти и пота одежды из волос рыжеватки и толстый кожаный фартук, какие носили и человеческие кузнецы, защищаясь от искр.
Смимар поднял на него глаза лишь на миг, чтобы засвидетельствовать присутствие гостя, и тут же опустил их вниз, туда, где творилось его волшебство. При этом эльф совсем не изменился в лице, на которое налипло хмурое, сосредоточенное выражение, и Джулиан не решился его беспокоить. Наверняка сталь требовала пристального внимания. А он умеет быть тихим и незаметным. При дворе у отца только таким его и терпели.