Поцелуй анаконды (Сборник)

Любенко Иван Иванович

– Прихрамывал на левую или на правую ногу, не помните? – спросил Поляничко.

– Так, постой-постойте… – замялся свидетель, прикрыв лицо левой ладонью, и тут же встрепенулся: – Да! На правую!

– А одет он во что был? – вмешался Леечкин.

– Да как обычно: пальто, котелок, или нет… Шапка, пожалуй, – засомневался он и покачал головой, – нет, точно не скажу.

– Низкий или высокий? – не упустил своего вопроса

Каширин.

– Примерно моего роста… или чуть ниже.

– А вы смогли бы его узнать? – судебный следователь вонзил в свидетеля острый взгляд.

– Вероятно, хотя и не уверен. Мне показалось, что у него был длинноватый нос.

– В таком случае извольте присесть, я опрошу вас в качестве свидетеля, – распорядился Цезарь Аполлинарьевич.

Из вводной части протокола следовало, что отставной штабс-капитан Владимир Петрович Лесгафт получил тяжелое ранение во время японской кампании: вражеская шимоза [22] оторвала ему три пальца на правой руке и ступню правой ноги. За штурм позиций противника он был награжден орденом Владимира с мечами и бантом. Вернувшись домой, офицер получил место в Губернском по воинской повинности Присутствии.

22

Шимоза – взрывчатое вещество в виде плотной мелкозернистой массы, используемой для артиллерийских снарядов (по имени японского изобретателя Шимонозе). В просторечии так часто еще называли и японский снаряд.

Дослушав показания и дождавшись, когда свидетель подпишет протокол, Ардашев незаметно для других прошел в лавку. Оглядевшись, адвокат взял со стола конторскую книгу и принялся ее листать. Удивительно, но покойный, несмотря на его неплохие доходы, был очень экономным человеком. Об этом говорили следующие записи расходов, понесенных в декабре месяце:

«1-го числа: булка – 2 коп., 1 ведро капусты – 25 коп., цирюльнику – 8 коп., извозчику – 15 коп., молоко – 6 коп., сметана и творог – 20 коп.;

2-го числа: 1 ф.

[23]

мыла – 10 коп., столяру за замок на комоде – 55 коп.

3-го числа: булка – 2 коп., 1 бут. водки – 38 коп., за колку дров – 30 коп., колбасы вареной 2 ф. – 30 коп., 2 ф. русского масла – 82 коп., взнос в коммерч. клуб за карты – 1 руб. 70 коп., 2 селедки шотланд. – 14 коп., чай и бутерброд – 20 коп., 4 лотерейных билета – 1 руб.

4-го числа: 2 булки – 4 коп., бутылка вина – 34 коп., вложено в сберегательную кассу – 50 руб., говядина и телятина – 45 коп., зубная щетка – 25 коп., воз березовых дров – 1 руб., за стирку рубашек – 15 коп.».

23

Фунт – мера веса, равная 32 лотам или 96 золотникам, что составляет 0,409 кг.

Пробежав глазами бесконечные строчки мелких трат, Ардашева заинтересовали две записи, сделанные третьего дня в разделе «Крупные расходы»:

«Мацловичу – 125 руб.» и «Сорокодумову – 15 руб. за кн. зн. и 25 руб. карт.д.».

– А вы, я вижу, пока суд да дело, решили обыск провести?

Ардашев обернулся. За спиной стоял Поляничко. Он хитро улыбнулся и сказал:

– Я ведь не в претензии, но все-таки лучше, если со мной играют в открытую. Только вы, вижу, знаете нечто такое, что нам пока невдомек.

– Да, – кивнул головой адвокат, – должен вас огорчить: антиквар был отравлен. И это уже второе убийство за неделю.

– Второе? Помилуйте, Клим Пантелеевич, – усмехнулся в усы сыщик, – откуда же второе, ежели первого не было?

– В том-то и дело, Ефим Андреевич, что было. Вчера был у меня визитер – купец Ионов. Третьего дня его жену схоронили. Помните?

– Конечно, отмучилась, сердешная, болела долго, вот и преставилась. Астма. Даже вскрытие делали.

– Вы правы. Но за несколько дней до ее кончины Флориан Антонович получил послание с требованием о переводе пяти тысяч рублей в Санкт-Петербург до востребования, предъявителю десятирублевого кредитного билета № КЗ 387215. Я читал его и запомнил номер.

– Так ведь без фамилии получателя перевод сделать нельзя.

– Именно так. Уверен, что за ним следили и ждали, пойдет ли он на почту. Для чего это им понадобилось, я пока сказать не могу.

– Тогда какое отношение имеет смерть Ионовой к возможному отравлению Вия?

– Дело в том, что там тоже была найдена чужая колода карт: сверху лежал король бубен, а снизу – пиковая дама. Одной карты не хватало. Не нашлось дамы треф.

– Но у нас недостает двух карт…

– Вот именно: двух, поскольку совершено два убийства.

– По-вашему, получается, что некий злодей выбирает жертвы, подбрасывает им карты, а потом убивает?

– Почти так. Кому-то он шлет письмо с угрозами, а у кого-то просто отбирает ценности и расправляется с ним. Он поступает в зависимости от обстоятельств. Преступник настолько уверен в своей безнаказанности, что даже решил сыграть с нами своеобразную партию.

– Партию? Но во что? И почему бубновый король?

– Этого я пока сказать не могу.

– Но мы же не можем сидеть и ждать, пока произойдет новое смертоубийство? Надо что-то делать! – Полицейский заходил по комнате аршинными шагами. – Ювелира мы, понятно, отыщем и выясним все касательно этого редкого ковша. А дальше? Что дальше?

– Прежде всего следует сделать повторное вскрытие трупа Софьи Ионовой и заново установить причину смерти. Я убежден: астма там ни при чем.

– Допустим, – нехотя согласился Поляничко. – Только прежде я переговорю с прозектором, который делал вскрытие. И с мужем умершей… Типографии надобно проверить, шрифт определить.

Сыщик вдруг уставился на Ардашева, точно видел его впервые. Не сводя с адвоката глаз, он спросил:

– А где находился Ионов, когда скончалась его супруга?

– В отъезде.

– Стало быть, он обеспечил себе alibi, так?

– Почему обеспечил? Просто уезжал по коммерческим делам.

– Да-да, – пробубнил Поляничко. – «По делам». Только у него это не первая жена мрет… До Софьи Венедиктовны, говорят, еще одна его супружница упокоилась… И тоже из состоятельной купеческой семьи. А с покойницей, я слышал, он не очень-то ладил. – Он поднял глаза на Ардашева и добавил: – Ох и запутали вы меня, Клим Пантелеевич!..

– Нет, Ефим Андреевич, наоборот. Вы начали прорабатывать разного рода гипотезы. Выходит, расследование уже началось.