Поцелуй победителя
Шрифт:
— Не надо.
— Не думай, что мне самому это приятно. Но ведь просто так она нам ничего не расскажет.
— Нельзя.
Рошар вдохнул, собираясь возразить, но Кестрель знала, что он сейчас скажет, какие аргументы приведет. Она понимала, что Рошар, лицо которого носит след нечеловеческих мучений, как никто другой понимает, что такое боль. Кестрель хотела найти способ переубедить принца, но не могла придумать причины, которая заставит его согласиться. Вдруг ее осенило.
— Не надо пытать ее. Лучше перехитрить.
Рошар прищурился.
— Валорианцы часто идут в армию ради друзей. Порой вместе служат любовники. И в любом случае чувство товарищества еще никто не отменял. Ты готов умереть за этих людей и сделаешь все, чтобы их защитить. Наверняка среди разведчиков есть кто-то, кто дорог пленнице. Заберите у нее опознавательный знак, сделайте форму и отлейте такой же из похожего металла. Верните разведчице ее знак, а потом покажите новый. Скажите, что нашли его у другого человека, который утверждает, что является ее другом. Пообещайте, что будете пытать его, если она не выдаст сведения о перевалочном пункте.
— Что, если офицер окажется для нее важнее, чем другой разведчик?
— Попытаться все равно стоит.
Рошар пожал плечами, потом кивнул:
— Надеюсь, у тебя найдется еще одна гениальная идея, которая поможет нам убедить Арина.
— Нет.
— Милый призрак, он скорее свяжет нас с тобой по рукам и ногам и кинет в яму, чем позволит тебе сделать это.
— Я не стану просить у него разрешения, — ответила Кестрель. — И врать ему тоже не буду.
24
Арина разбудили крики. Он выскочил из палатки в ночную тьму. Но в лагере все было спокойно, если не считать того, что солдаты, собравшиеся вокруг костров, резко смолкли. Все уставились на палатку, из которой раздался вопль, перешедший в судорожный всхлип.
Арин спросил, где искать принца, и ему указали на дерево неподалеку, возле которого и впрямь стоял Рошар. Он склонился над связанной разведчицей и тихо шипел ей что-то на ухо. Валорианка — совсем юная девочка, моложе Кестрель — крепко зажмурилась, вжавшись спиной в ствол, упершись пятками в покрытую мхом землю. Ее переодели в восточную тунику и штаны, повязка на руке пропиталась кровью. Потом девушка открыла глаза, остекленевшие от ужаса. Ее беспорядочно метавшийся взгляд скользнул по лицу Арина, который замер как вкопанный. Темные, широко раскрытые глаза разведчицы напомнили ему валорианку, которую он убил на корабле.
Тишину ночи пронзил еще один крик. Арин решительно приблизился к принцу.
— Рошар, на пару слов.
— А я все ждал, когда же ты присоединишься к веселью, — ответил принц по-валориански. Он широко оскалился, глядя на пленницу. — Я скоро вернусь.
Как только они отошли на достаточное расстояние, жутковатая улыбка исчезла с лица Рошара.
— Сразу предупреждаю, это идея Кестрель.
— Что вы творите?
— Инсценируем пытку.
Арин решил, что понял план, и немного успокоился.
— И как, получается?
— Возможно, если ты не будешь нам мешать.
— Дай знать, если удастся добыть сведения.
— Разумеется.
— Где Кестрель?
— Ей сейчас нужно побыть одной, — помедлив, сказал Рошар. — Лучше оставь ее в покое.
Тон принца напомнил Арину, как тот с улыбкой вручил ему повод оседланной лошади у дверей конюшни. В голову тут же пришла мысль о том, как Кестрель всего несколько часов назад отказалась дать ему обещание. С тех пор как село солнце, Арин не находил себе места от волнения, сколько ни пытался убедить себя успокоиться, не совершать старых ошибок, не раздувать проблему, не говорить лишнего. «Оставь ее в покое», — велел он себе, прямо как Рошар сейчас. Но вдалеке снова раздался крик, и, хотя Арин уже знал, что это лишь уловка, теперь он осознал, что все придумала Кестрель. Ее хитрости всегда напоминали гнездо: каждая веточка, каждая соломинка на своем месте, а под ними скрывается обман, который Арин замечал лишь тогда, когда уже было поздно.
— Где она? — повторил он.
Рошар с неохотой отозвался:
— Еще не уехала.
— Не уехала? Куда?
— Спроси сам. Она тебе все расскажет, хотя, признаюсь, я ей советовал этого не делать. — Рошар кивком указал на свою палатку.
Арин успел сделать лишь шаг, когда принц вдруг сжал его плечо:
— Арин, у нее очень хороший план.
Он скинул руку Рошара и зашагал прочь.
Кестрель сидела на койке Рошара, зашнуровывая высокие валорианские сапоги. На ней были штаны пойманной разведчицы. Грудь Кестрель утянула, обмотав плотной тканью. Живот, руки и плечи были оголены. В свете лампы ее кожа приобрела оттенок темного золота.
Кестрель слышала, как Арин вошел, но не подняла головы. Тяжелая коса, которая лежала у нее на плече, покачивалась от резких движений: Кестрель затягивала сапоги. Когда она потянулась за валорианской рубашкой и курткой, которые лежали рядом на койке, Арин заметил неровную линию у нее на плече, тянувшуюся до самой шеи, — рубец, который оставил хлыст. Кестрель замерла. Может, она услышала, как болезненно громко забилось сердце Арина? Или как он сглотнул, вспоминая ужас, который вызвал у него вид этих шрамов в первый раз? Арин не мог забыть жуткую историю их появления.
Кестрель встала и повернулась к нему спиной. Он успел увидеть лабиринт побелевших рубцов, прежде чем она натянула рубашку. Сверху Кестрель надела куртку землистого цвета. Одежда разведчиков была специально окрашена так, чтобы сливаться с лесом.
— Кестрель, — хрипло позвал Арин.
Она повернулась и спокойно объяснила ему свой план. Он начал спорить, хотя сам толком не слышал, что говорит, — так громко стучало сердце.
— Доверься мне, — попросила Кестрель.
Арин хотел возразить, что и так ей доверяет, но вдруг осекся. Если доверие требует позволить подобное, то он к такому не готов.
— Нет.
Теперь Кестрель тоже разозлилась:
— Я не позволю запереть меня в клетке.
— Я и не… — Однако он не мог отрицать, что именно это и пытался сделать. Арин понимал, что поступает неправильно, но не находил в себе сил ее отпустить. — Это слишком опасно.
Кестрель пожала плечами.
— Зачем тебе непременно нужно рисковать? Ты уже попалась однажды, следовательно, не застрахована от ошибок. Или ты пытаешься доказать обратное?
— Нет.
— Значит, ты мстишь мне?