Поцелуй возлюбленного

Блейни Мэри

Она была так очаровательна и забавна! Полная противоположность француженкам, которых он знавал. Те были весьма скрытные. Это объяснимо во Франции, где люди слишком уж были озабочены тем, чтобы отправить соседей, любовников и друзей на гильотину.

Майкл пришел к выводу, что таковы все любовные отношения.

У леди Оливии, голова которой была заполнена рецептами блюд, подобных мыслей не было. Порой он задавал себе вопрос: его восхищение Оливией объясняется тем, что все в ней внове для него? Напоминание об этом помогало ему сохранять дистанцию,

но всякий раз, когда они оказывались вместе, это представляло все большую трудность.

Оливия хлопнула ладошкой по столу, и Майкл понял, что сегодня он не увидит выражения счастливой радости на ее лице. Она взяла чашу и вылила весь соус в чан, который значился свиньям.

– Ага, я вижу, что сегодня не будет нового рецепта, зато свиньи полакомятся обедом с удивительными специями.

Оливия отставила чашу и подошла к Майклу поближе.

– Я попытаюсь завтра, если правильно смешать ингредиенты, я смогу приготовить приправу, которую легко хранить и использовать.

– Леди Оливия. – Майкл поднял руку. За последние несколько недель он усвоил, что она может говорить о своих экспериментах бесконечно. – Я с большим аппетитом ем то, что вы готовите, с интересом наблюдаю за тем, как вы это готовите, но вовсе не интересуюсь тем, как вы их придумываете.

– Вот как!

Майкл понял, что она не может определиться: рассердиться на него или рассмеяться.

– В другой раз, мисс Лолли, я бы с удовольствием вас послушал, но сегодня должен закончить обход замка и посетить Длинную галерею.

– О, я сама хочу показать ее вам. Кухня и Длинная галерея – мои любимые комнаты в замке. – Она сдернула с себя шляпку, пригладила платье и удивленно спросила: – Вы уже здесь так давно и до сих пор не видели всего замка?

– Лорд Дэвид показал мне все, что считал нужным.

– Сейчас он просто очень загружен, да и погода была неподходящей. Вы знаете, что один из ковров был полностью испорчен, когда начался дождь? Небо было чистое и ясное, и вдруг через минуту разразился ливень.

– Да, на прошлой неделе об этом говорили за обедом.

– Думаю, что Уинтроп не будет возражать, если я покажу вам Длинную галерею. – Она остановила одного из лакеев и попросила его отнести записку мажордому.

Именно в такие моменты Майкл начинал понимать, насколько избалована леди Оливия. Мир должен крутиться так, как она ему повелит. Она не имеет понятия о том, что ее желания могут не совпасть с желаниями других.

– Скажите, что я буду у них после обеда, чтобы почитать миссис Уинтроп.

Тем самым она тут же, как всегда, искупила свою вину. Это не сделало ее менее избалованной, но избалованность едва ли имела значение, если принять во внимание ее щедрость и искреннюю заботливость. Майкл вспомнил характеристику, данную Оливии миссис Блэкфорд. Упрямая и милая. Щедрая и своенравная. В большинстве случаев ее доброжелательность и щедрость значительно перевешивали упрямство.

Глава 30

Оливия поторапливала его, идя

по коридору, и все время говорила о сокровищах Длинной галереи.

– Почему вы идете не шагом, а вприпрыжку или пританцовывая?

– Понятия не имею, но уверяю вас, что я знаю, как надо себя вести. – Она замедлила шаг до нормального, остановилась и посмотрела Майклу в лицо. Потом поднялась на цыпочки и понизила голос до шепота: – Это просто потому, что мы так близко знаем друг друга. – Она снова закружилась, пританцовывая. – Я чувствую, что с вами могу вести себя как угодно.

«Помоги мне, Господи!» – вознес молитву Майкл, ощутив ее дыхание на своем ухе.

Оливия схватила Гаррета за руку и протащила через распахнутую гигантскую двустворчатую дверь.

– Довольно, миледи. – Он выдернул руку из ее руки. – Вам почти двадцать один год, и я вам уже говорил, что никакой мужчина не любит, когда его дразнят.

– Но я не дразнила, я просто… – Она прикусила губу и на мгновение закрыла глаза. – Простите, мистер Гаррет. Я действительно дразнила вас.

Сделав книксен, она приняла полный достоинства взгляд и улыбнулась с такой замечательной снисходительностью, которая убедила Майкла в том, что она кое-чему научилась за время лондонского сезона.

Галерея занимала всю длину одной из сторон замка.

– Это моя любимая картина во всем доме. Картина была исполнена не слишком мастерски, ее никак нельзя было причислить к числу шедевров изобразительного искусства.

– Потому что она похожа на вас, – догадался Майкл, рискуя оскорбить Оливию.

– Именно, мистер Гаррет. – Она подбоченилась и заговорила, словно очень довольный учитель. – Мама показала мне ее, когда мне было двенадцать лет. Именно тогда я спросила ее, где они меня нашли.

– Нашли вас? – спросил он, хотя она, казалось, ожидала этого вопроса.

– Видите ли, я не похожа на других Пеннистанов. Да, у меня волосы и глаза матери, но она одна из Линфордов. Мама была худенькая, словно беспризорный ребенок, и слегка поправилась после того, когда мы все родились.

Оливия подошла к картине ближе. Если бы не старомодное платье и явно выраженный возраст женщины на портрете, Майкл мог бы подумать, что это Оливия.

– Это моя прапрапрапратетя Лукреция. Она родилась в роду Пеннистанов более ста лет назад, и мама говорила, что через несколько поколений на свет появилось еще одно ее воплощение. Это единственная причина того, что портрет находится здесь до сих пор.

– Это, должно быть, очень обнадеживает. – Майкл не знал, что еще можно сказать по этому поводу. В Англии много семей, чьи дети нисколько не похожи друг на друга. А с учетом того, что в свете широко распространена неверность, это становится скорее правилом, чем исключением.

– «Обнадеживает». Да, это очень хорошее слово, но я бы, пожалуй, сказала, что скорее утешает. Я так хотела быть высокой и белокурой, как мои братья. Утешает… – Она повторила слово с вызовом, на который Майкл не смог не ответить. – Успокаивает.