Поцелуй змея
Шрифт:
Карлинг с трудом пыталась осознать то, что сейчас произошло. Ее всю трясло после бешеной бури, которая словно неотвратимая волна прокатилась по ней. Так, должно быть, ощущает себя наркоман со стажем, у которого начался жесткий отходняк. Рун, все еще обнимая ее, опустился на одно колено. Его сердце грохотало у самого ее уха. Футболка клочьями висела на его крепких бицепсах, его трясло от напряжения, будто он прямо сейчас готов был броситься в бой.
Потом Рун выдохнул, пытаясь расслабиться, и Карлинг почувствовала, как его тело снова возвращается в нормальное состояние. Он
— Ты в порядке? — спросил он.
Она отрывисто кивнула в ответ. И это была ложь. Жажда все еще пульсировала внизу живота, вызывая резкую, тупую боль, поражающую своей силой. Она не узнавала себя в неукротимом существе, которое бросилось на Руна.
— Я не стану извиняться за что-либо из того, что сейчас произошло, — произнес Вер.
Карлинг зашевелилась и, наконец, обрела голос:
— За что тебе извиняться?
— Например, за эту вспышку. За то, что наорал на Розвен.
— Тогда предлагаю сделку, — прошептала она, — если ты не станешь извиняться, то я тем более не буду.
— Заметано. — Рун поцеловал ее в висок. Затем, после паузы, продолжил, — Ты же в курсе, что она намеренно помешала нам?
И Розвен добилась желаемого — уничтожила момент неконтролируемой страсти, вспыхнувший было между Руном и Карлинг.
Рун отодвинулся, освобождая Карлинг. Ночь давно вступила в свои права и Луна оказалась единственным источником света в коттедже. Несмотря на то, что небесное светило потихоньку начало убывать, оно все еще обладало магической силой, проливая свои мистические лучи сквозь открытые окна и окутывая их с Руном тела тонкой серебристой паутинкой. Карлинг не стала шевелиться еще некоторое время, позволяя Руну хорошо рассмотреть ее в призрачном свете — узкую грудную клетку, полную обнаженную грудь с выступающими напряженными сосками и изящные крылья ключиц.
— В курсе. — Вздохнула Карлинг. Розвен вряд ли была застигнута врасплох. Она совершенно точно услышала их еще до того, как дошла до коттеджа. — Такое поведение неприемлемо.
Рун улегся рядом с ней, напоминая гигантскую кошку, которой он, по сути, и являлся. Вер выглядел так, будто собирался вот-вот наброситься на нее, немигающий лунно-серебряный взгляд светился напряжением. Одно плечо ниже другого, вес тела — на руке, сжатой в кулак и согнутой в локте на полу возле Карлинг. Отголоски его острой жажды эхом отзывались в ней, но их безумство уже стало ослабевать, оставляя Вампирессу слегка больной.
Карлинг опустила взгляд и потянула на себя части разорванного кафтана. Рун помог ей связать края ткани в узел, чтобы временно прикрыть ее наготу. Прикосновения его ловких рук были такими нежными, что незнакомые предательские слезы снова наполнили глаза Карлинг.
Слишком долго она воспринимала свое тело как оружие, и все же он относился к ней, будто к храму, достойному преклонения. Это заставляло Вампирессу чувствовать себя смехотворно хрупкой, словно она могла разбиться без его неустанной заботы. В смятении, Карлинг обвила себя руками.
— Нам нужно добраться до города, — сказал тихо Рун. — И поторопиться со всем, что мы обсуждали.
В ней проснулась
Рун внимательно наблюдал за Карлинг.
— Я приревновал.
Она замерла, распахнув от неожиданности глаза.
— Ты — что?
Вер склонился к уху Карлинг, обдав ее щеку теплым дыханием.
— Ты слышала меня. Я сказал, что приревновал. Извиняться не собираюсь, просто объясняю.
И как только Карлинг повернула голову, чтобы в удивлении посмотреть на Руна, он внезапно набросился на нее. Обхватив ее руками, он прижался к ее рту. Рун выдохнул, дрязняще проводя своими губами по ее губам:
— Я приревновал к Демону, этому твоему Джинну, которого ты знаешь чертову уйму лет, так что при каждом гребаном его появлении вы заключаете сделку. Выходит, когда-то он нуждался в тебе, а ты оказалась такой важной и такой сильной, что он все еще должен тебе три долбанных услуги, и можешь ничего не говорить, потому что я и так знаю, как тупо все это звучит. И да, я вел себя, как осел. Глупый, чокнутый, нелогичный, бессмысленный, неистово ревнующий дурак.
Карлинг схватила его за запястья, снова чувствуя знобящую дрожь в теле.
— Рун.
— И я ревновал, — хрипло, с придыханием, повторил Грифон, превращая свои слова в пылающую ласку, — потому что хочу тебя так сильно, что у меня просто сносит крышу. Это желание сидит глубоко во мне, и я не в силах побороть его. Я хочу тебя с того самого вечера на реке Адриеля. Мечтаю о том, как возьму тебя. И в моих фантазиях ты тоже берешь меня. Как только что практически произошло здесь, на полу.
Ее шаткое, нестабильное состояние усиливалось, и губы дрогнули под его губами. Трясущимися пальцами она вцепилась в его твердые крепкие запястья.
— Достаточно, остановись. Мы … нам нужно идти.
— Хорошо, — пробормотал он, с легкостью согласившись, — я просто хотел, чтобы мы оба четко понимали, что тут произошло. Это вовсе не случайность. Рано или поздно я снова приду за тобой.
Она втянула воздух.
— То… обстоятельство… которое случилось между нами…
— Это не обстоятельство, — он быстро поцеловал ее в губы, — это притяжение.
Она встряхнулась.
— Это совершенно неуместно.
— Знаю.
— Так не может продолжаться. Этот путь никуда не приведет.
— Я понимаю это, — он прикусил ее нижнюю губу и осторожно, едва заметно потянул, а Карлинг готова была вцепиться в него ногтями и сорвать с него остатки одежды, — но подумай о том, что до того, как все закончится, нам будет очень и очень хорошо. И это обязательно случится, Карлинг.
«Обязательно случится», — сказал он. — Не «может, случится» или «возможно, у нас получится». Похоже, для Руна вопрос уже давно решен. Потому что он собирался снова добиться ее, где-нибудь, когда-нибудь, рано или поздно. И стоило только представить, как он охотится за ней… Карлинг не сдержала сладострастный стон.