Почему русским нельзя мечтать? Россия и Запад накануне тотальной войны
Шрифт:
Однако и сегодня Запад продолжает использовать старые методы, явно не планируя благодарить русских за то, что Чингисхан и его потомки не добрались до Гибралтара. Наоборот, он боится этого злого духа, вселившегося в русского человека. Методы же противоборства тут используются старые. Прошло столько лет, но, как и Каролинги, нынешние западные лидеры бьют в религию и культуру. Бьют успешно. И ярким примером тут является Украина.
В свое время Сталин, говоря о связи России и Украины, изрек: «Мы устроили так, что одно не может жить без другого». Речь в первую очередь шла о промышленных и экономических связях. На Украине строились фабрики и заводы, но снабжались они энергоресурсами из России. Без российского газа украинская промышленность стояла, как заколоченные дома на окраине заброшенной деревушки. Оттого
Но, безусловно, не только ими Россия связывала Украину. В Незалежной после 1991 года осталось, по разным оценкам, от 25 до 30 миллионов русских людей (самые смелые называют цифру в 35 миллионов), и все они, независимо от степени религиозности, так или иначе сохраняли особые отношения с православием. Разрушение их стало основной задачей новых украинских властей и их кураторов. Артобстрелу подверглась и русская культура.
При этом надо понимать, что Украина неоднородна. И ее история могла бы быть совсем иной, не присоедини Сталин галичанские и закарпатские регионы. Но и униатская церковь, и баптисты, и протестанты, и расплодившиеся после 1991 года секты, несмотря на все различия, работали, прежде всего, против Украинской православной церкви Московского патриархата (УПЦ МП), тем самым уничтожая влияние Москвы.
Тут есть любопытный факт, о котором мало кто вспоминает. Еще до старта Евромайдана, в сентябре 2013 года, вышел документ, названный «Обращение Церквей и религиозных организаций к украинскому народу». Подписавшие его просили Россию не мешать Украине быть частью европейского цивилизационного пространства, независимым государством в кругу свободных европейских народов. В качестве подписантов значились баптисты, евангелисты, лютеране, католики, представители других религиозных течений, но первой стояла подпись Филарета, который в начале 1990-х возглавил Украинскую православную церковь Киевского патриархата (УПЦ КП), а в 1997 году был предан анафеме в Москве, поскольку «не внял обращенному к нему от лица Матери-Церкви призыву к покаянию и продолжал раскольническую деятельность». К слову, перед этим Филарет не получил поддержки о признании УПЦ КП и у Константинопольского патриарха Варфоломея I: тот заявил, что признает лишь одного канонического митрополита Киевского – Владимира (Сабодана), возглавлявшего УПЦ МП (теперь все изменилось). Так вот, в скандальном «Обращении» подпись Владимира стояла следующей после подписи Филарета. Два патриарха, один из которых почитался раскольником, объединились, чтобы вести Украину в Европу, намекая пастве на соответствующий цивилизационный выбор.
Тогда это не привело к войне, однако последствия были. В частности, возмутились украинские епархии, но открыто против саботажа Владимира выступили лишь в Свято-Успенской обители, находящейся в селе Никольское Донецкой епархии. Основал ее легендарный иеромонах Савватий (будущий схиархимандрит Зосима), сосланный в Никольское под давлением КГБ. В свое время он учился вместе с патриархом Кириллом, а уже в Никольском, по некоторым версиям, стал духовником Виктора Януковича, напророчав тому страшные испытания в Киеве. Предсмертное завещание Зосимы, весьма почитаемого как у паствы, так и у духовенства, можно свести к следующему: «Строго держитесь Русской православной церкви и святейшего патриарха Московского и всея Руси».
На «Обращение религиозных организаций» в обители отреагировали так: отвергли «европейское цивилизационное пространство, с его отказом от христианской идентичности, ювенальным киднеппингом и воинственной пропагандой половых извращений, являющих печальную картину скатывания в пропасть содомских мерзостей и нравственного одичания». Как альтернативу, насельники обители предложили строить общественную и государственную жизнь в неразрывном братском единстве с русским и белорусским народом. Действия же Владимира в единстве с раскольническими, сектантскими, инославными и нехристианскими религиозными объединениями назвали предательством и сравнили с поступками жены Лота, Иуды и Ивана Мазепы.
Прекрасная история, не правда ли? Когда церковь не просто сращивается с государством, но становится инструментом в его руках, играя роль гири, склоняющей цивилизационные весы в ту или иную сторону. И можно сколь угодно размышлять о том, что общество уже не религиозно, но во
История же с расколом Украины началась в 1990 году, на багровом закате СССР. До этого же велась усиленная работа по формированию раскольнической почвы. В 1990 же году на архиерейском соборе РПЦ Филарет стал митрополитом Киевским и всея Украины. УПЦ получила широкую автономию. Уже с 1991 года началась борьба за отделение церкви, возглавляемой Филаретом, – так создавалась автокефальная церковь. РПЦ лишила украинского патриарха сана с убийственной формулировкой: «За диктат, шантаж, клятвопреступление и раскол». Собор РПЦ постановил «извергнуть митрополита Филарета (Денисенко) из сущего сана, лишив его всех степеней священства и всех прав, связанных с пребыванием в клире». В ответ Филарет создал УПЦ КП, зарегистрированную юридически.
Раскольников (будем, согласно традиции, называть их так) активно поддерживал и тогдашний президент Украины Леонид Кравчук. Личность, к слову, удивительная и символичная. В годы отрочества, будучи уроженцем Ровенской области, до 1937 года входившей в состав Польши, Кравчук носил, как он сам вспоминает, еду тем самым бандеровцам, о которых сегодня без умолку трещит российское телевидение. Однако позднее он сделал весьма успешную карьеру советского чиновника, будучи, что называется, на хорошем счету у двух первых секретарей Украины – Петра Шелеста и особенно Владимира Щербицкого. В последние годы существования Украинской ССР одной из главных задач Кравчука была борьба с украинским буржуазным национализмом. Леонид Макарович лично курировал окрепшую во второй половине 1980-х организацию «РУХ», ратовавшую за независимость Украины. Сначала Кравчук вел с ними переговоры, а после поддержал их. В 1988 году он изрек известную фразу: «Украинский буржуазный национализм не может быть основой украинского общества». В 1990-х он кардинально сменил позицию. Так что не зря Кравчука называли хитрым лисом, говоря: «Если пойдет дождь, то Леонид Макарович не промокнет – он просочится между каплями».
В Киевском патриархате Кравчук, несомненно, видел политическую силу, поддержавшую бы его в курсе на независимость от Москвы. Ведь УПЦ МП оставалась мощнейшим инструментом влияния России на украинское население. Украина создавала свою независимую страну.
Тут надо сделать оговорку. Лично я далек от шовинистических взглядов, будто Украина может восприниматься и существовать исключительно как неотъемлемая часть России. Такая постановка вопроса изначально ставит украинский народ в положение младшего, меньшего; к чему это привело – мы наблюдаем сейчас. Евромайдан – при всей его разрушительной силе и трагических последствиях – родил в стране то, что Лев Гумилев называл пассионарным взрывом. Сформирована нация – очень молодая, очень шаткая, но, безусловно, осознающая себя нация, которая не может воспринять себя в составе России или Русского мира. Однако проблема Украины заключается в том, что, несмотря на пассионарный взрыв и народные настроения, ее лидеры не хотят и не желают самостоятельности. Все президенты – от Кравчука до Порошенко – занимались лишь тем, что тянули страну на Запад, ставя украинцев в положение просящих. Борьба за украинское никогда не подразумевала собственно украинского, а являлась по сути походом за право быть частью Европы, но ее сервильной частью.
И вот тут есть еще один важный момент. Почему Украина с таким негодованием и даже агрессией воспринимает положение младшего брата при России, но охотно ратует за существование в Европе еще менее самостоятельное – на правах даже не младшего брата, а очень дальнего родственника, которого можно использовать как обслугу? Это на самом деле вопрос привлекательности российской и западной модели. Украина – лакмус того, что могут предложить в качестве, скажем так, рекламного проспекта две цивилизации. И на украинском примере, да и не только на нем, мы видим, что американская мечта оказывается куда привлекательнее мечты русской.
Лично я вижу Украину как независимую страну, блюдущую, прежде всего, украинские интересы, но не в националистическом контексте, живущую в тесном партнерстве и с Западом, и с Россией. С последней она действительно связана братскими тесными связями. По сути даже сейчас это одно пространство: смысловое, культурное, экономическое, социальное, промышленное, духовное, сексуальное.
Но именно церковный раскол был тем мощнейшим фактором, что разделил украинский и русский народы; он и еще язык, а также несостоятельность презентации российской модели на фоне американской мечты.