«Под этим небом черной неизбежности…»

Трубецкой Юрий Павлович

«В порыве, что ли, нежности…»

В порыве, что ли, нежности, Другого ли чего… А может только вежливость Соседа твоего… Ты помнишь, поздно вечером, Балкон, с вареньем чай? Так ласково-застенчиво, А может невзначай Ты вспомнила Швейцарию И встречу, с тем, другим. Потом — стихи Цветаевой И папиросный дым. 1957

1. «Дотащиться до цели. А может…»

Софии

Прегель

Дотащиться до цели. А может Этой цели-то вовсе и нет?! Кто-то руку на сердце положит И погасит мигающий свет. Осень, осень. Какая по счету? Не сочтешь и собьешься. Потом Будешь силиться вспомнить кого-то И жалеть неизвестно о чем.

2. «Книга детства давно потеряна…»

Софии Прегель

Книга детства давно потеряна Или заброшена на чердак. Листья роняет дерево, Как жизнь роняет года. И с непонятной усладою Твержу невпопад: — Падают листья, падают, Вьются, летят… — Воспоминанья, стихи и прочее — Разве их разорву? В доме, давно заколоченном, Нетопыри и мыши живут. 1954–1958

«Это было похоже на море, на синие звезды…»

Это было похоже на море, на синие звезды. Это было похоже на то, чего нет… Это — только осенний, расплеснутый воздух, Это — только бессонный, горячечный бред. Мы прощались сегодня. Ведь встречи не может быть завтра?! На разлужье синело. Горел одинокий фонарь. Мы сидели с тобою на мокрой приземистой лавке, Время тихо журчало над нами, журчало как встарь. Время… Времени нет. Наплывают шумящие кроны. Наплывает пожар между сосен встающей луны. Улетает разлука и молодость. И беззаконно Надвигается ночь, надвигаются грозные сны. Это было похоже на запах сиреневой ветки, Что спадает росой ледяной на лицо и ладонь, На луну, пробегавшую в облачной розовой сетке, На далекий, в полянах пустынных, огонь. 1958

«Мир нелеп. Ещё, по Блоку…»

Мир нелеп. Ещё, по Блоку, Страшен он. Нелеп и глух. От заката до востока Музыка терзает слух. Чем нелепей отвлечённость, Тем ужаснее она. Петербургские колонны, Этот отзвук отдалённый, Эта страшная страна. Музыка из Петербурга. Волчье солнце. Чёрный снег. На равнине жёлто-бурой Одинокий человек. Медный всадник настигает Белой ночью, чёрным днём. Огонёк дрожит, мигает, Блок в постели умирает, Позабудут все о нём. Кипарисы увядали В окровавленном Крыму. Гумилёва расстреляли, Остальных свезли в тюрьму. Не в тюрьму, так в Колыму. 1958

«Я знаю, знаю — не придешь…»

Я знаю, знаю — не придешь, Не постучишь в окно. А там дождя сырая дрожь И музыка в кино. Там жизнь чужая хороша И празднично светла. Зачем, изменница душа, Ты к краю подошла? Зачем с насмешкой мне даешь Бумаги чистый лист?.. В окне дождя сырая дрожь И ветра скользкий свист. 1959

«…и праздничная скука; дождь, туман…»

…и праздничная скука; дождь, туман. И елка с пестрыми стеклянными шарами… С Атлантики несется ураган, Свистящий в печке и оконной раме. Темнеет. Пряники грызу от скуки. Устал писать. Глаза устали, руки. Всегда так в праздник. Вспомнил обо всем Чем был богат. Какой-то душный ком Воткнулся в горло. Сумерки все глуше… Мне надо стать бесчувственней и суше… 1959

«Быть может много лет, как миг один, пройдет…»

Быть может много лет, как миг один, пройдет, Мы, встретившись, друг друга не узнаем. И будет день как день, и год как год, Погода та же, темная, больная. Декабрь и липкий мрак. И крыши все в снегу. Дела и люди. Книг бесценных строки. И тех же поездов в пространствах долгий гуд, И скудный свет на пасмурном востоке. И мы поймем, вмешавшись в суету: Все та же жизнь, ничтожная, пустая, Ловя прекрасный бред, сверкнувший на лету, Мучительно о чем-то вспоминая… 1959

«Черный сад в снегу новогоднем…»

Черный сад в снегу новогоднем. Почему я весел сегодня? Потому что забыл, забыл Свежий снег на гребнях могил, Синий снег на церкви покатой… И опять ворожат закаты Над январской тихой землей, Над забвеньем и надо мной. Утешенья прошу у Бога, Отдохнуть я хочу немного… 1960

«Запомнилась мне песня…»

Запомнилась мне песня, Что русский пел шофер. Есть много интересней, Прелестней и чудесней, Что вложены в размер Мелодии и ритма, Погоды и людей — Симфонии, молитвы С эссенцией идей. А эта привязалась Как муха, как комар. И долго оставалась, Пока пришла усталость, Постель и сон-кошмар. Все это от шофера?! Не призрак ли шофер?! Всему есть будто мера — Забвенье например! Но знаю, что услышу Ее опять в окно — Споют коты на крыше. И лихо будет лише Как горькое вино. Нет ни гудков, ни стука. Постель. В окне луна. «Разлука ты, разлука, Чужая сторона»… 1960