«Под этим небом черной неизбежности…»

Трубецкой Юрий Павлович

«Зеленым дождем без конца…»

Зеленым дождем без конца Качаются ветви березы. Как будто рисунок лица, Сквозь светлый, немеркнущий воздух. Как будто прошедшие дни Несутся как птицы над нами. Ты руку ко мне протяни, Ответь мне простыми словами. Трепещущим, легким дождем, Сквозь свет голубой, незакатный. Подумай, подумай о том, Что это уже невозвратно! 1961

«Есть встречи — доля секунды…»

Ирине

Одоевцевой

Есть встречи — доля секунды, Но думаешь — навсегда! А то, что было так скудно, Нелепо и безрассудно Кануло. Навсегда. И видишь: на вешней лужайке Пасторальная красота, Ласточек легких стайки, Роса блестит на кустах. Облако в небе тает, Зарею горит река. Дудочки песня простая Босоногого пастушка. Мгновенно узнаешь — было! Беседка, заросший пруд. И то, о чем сердце просило Исполнилось! Близко! Тут! Вдруг: резким, колючим током — Вагоны бегут в закат… И видишь, что это только Виденье… И сам не рад, Что выдумал нереальность! А встреча? Так, ерунда… О, Боже мой, как печально Щемящее «никогда»!.. 1961

«Что, если нет никакой зацепки?..»

Что, если нет никакой зацепки? Что, если главного нет? И то, что связало как будто крепко Бездушный и пьяный бред. Казалось: что может быть хуже привычки, А вот привыкли. И так живем. Увы — перелетно, как-то по-птичьи. И какое-то тянется безразличье И отвращенье потом. 1961

«О, это обещанье рая…»

О, это обещанье рая — Не ложь, не истина, увы! Свеча растает догорая И будет проблеск синевы В окне, задернутом поспешно — Все от покорности судьбе. И шаг последний, горький, грешный, Но все ж стремящийся к тебе! О, эти злые обещанья. Надолго ли? На сотни лет? …Лишь веток мерное качанье И нищий, медленный рассвет. 1961

«На ленте кровавой зари…»

На ленте кровавой зари Качаются черные сучья. О прошлом не говори, Молчать может быть лучше. Все тебе расскажу, С начала и по порядку… Какая бывала жуть, Не все же бывало гладко! О грешной душе моей, О черном ветре изгнанья, О вереницах дней Бесплодного ожиданья. Я ведь не виноват, От тебя ничего не скрою… Какой кровавый закат, Может перед бедою?! 1961

«Ноябрьские сумерки были. Немели…»

Ноябрьские сумерки были. Немели Ненастные улицы, сад, фонари… Я только спросил: навсегда? неужели? А после шептал: повтори, повтори… Летели машины в тумане. Горело Далекое зарево — город сиял. А сердце? Как бедное сердце болело. Я боль пересилил и долго молчал. (Глагольные рифмы… Иначе не скажешь!) Потом разговор. Как всегда, ни о чем. Вернешься домой. Почитаешь и ляжешь Под ровно сияющим, мертвым огнем. Под этим огнем. Я бы понял иначе! Ведь встретить судьбу я давно уж готов. Теперь уже поздно. Теперь не заплачешь, И может быть больше не надо стихов… 1961

«За то, что не сбудется. Я понимаю…»

За то, что не сбудется. Я понимаю… За то, чего нет. За последний расчет. Когда-нибудь там, лучезарного мая Сияющий бред, как сирень зацветет. За то, что увидимся где-то на кромке Полярного льда у гренландских земель — И вспомним, как здесь, неуверенно-ломко О счастье неверном нам пела свирель.

Стихотворения разных лет и другие редакции

«До дамбы каменной преграды…»

До дамбы каменной преграды Плывет спокойная Нева, И за дворцовой колоннадой, За перспективой — острова. И в час урочный, в клубах дыма, Неуследима, нешумна, Печальная проходит мимо Гиперборейская весна. И Петропавловская крепость Незрячий взор бросает вниз, Где, как величественный эпос, Петровский стынет Парадиз. Тогда ямбические строфы Со взморья ветры шепчут мне, В садах беспечных Петергофа И в царскосельской тишине. И неразрывны с прошлым узы, Когда, остановя полет, Глядят классические Музы В летейскую прозрачность вод. 1916

«Рейд безлюдный. Пески Сестрорецка…»

Рейд безлюдный. Пески Сестрорецка. Облака призакрыли зарю. В облик твой беспечальный и детский, Как впервые, сегодня смотрю. От воды почернелые доски Из купален ведут на песок. Воротник твоей белой матроски Тихо треплет морской ветерок. Загорелые ноги ласкает И щекочет украдкой вода. Мы с тобою запомним, я знаю, Золотой Сестрорецк навсегда. На заливе, за отмелью, лодка, Однотонны мотора толчки. На воде зажигаются четко Пристаней и плотов огоньки. Здесь на пляже, за день разогретом, Звездной ночью, и шелках тишины, Нам с тобою внимать до рассвета Равнодушным шуршаньям волны. 1917

«Всё понятно — и серые зданья…»

Всё понятно — и серые зданья, И декабрьский хрустящий снег, И захватывающий дыханье Финских санок неверный бег, И уверенность в том, что жребий Наш заплелся в тугом узле Не на чуждом холодном небе, А на близкой, верной земле. 1917

«Слишком много яркого света…»