Под маскои? ангела
Шрифт:
Светлана дернула рукой, обещая кричать, если ее не отпущу. В принципе я редко так сразу нападаю на людей, но у меня сейчас совершенно не было ни времени ни желания притворяться другим человеком, располагать к себе и по крохам добывать информацию.
— Что здесь происходит? — сзади донесся голос отца. Мы со Светланой как по команде обернулись к калитке. Он держался одной рукой за кованную дверцу, другой — оперся о кирпичную стену. Несмотря на усталый вид, как всегда подтянутый, в идеально выглаженной рубашке и брюках.
— Да я вот Светлане Иннокентьевне предлагал присоединиться к семейному ужину, но
— Ой, да не отказывалась я, — ее рука накрыла мою, которая по-прежнему держала ее за локоть. Я бросил удивленный взгляд на Светлану, поражаясь тому, как потрясающе быстро человек может менять лицо. Сейчас она была вся милота и дружелюбие. — Это я имела в виду, что Васюша занят.
— Я занят не настолько, чтобы отказываться от ужина со своей семьей, — на его губах мелькнула слабая улыбка. — Света, если у тебя есть еще немного времени, то ты задержишься?
— Конечно. С удовольствием познакомлюсь ближе с твоим сыном. — И взглянула на меня таким добрым материнским взглядом, что я должен был вмиг растаять и начать называть ее мамой. Вместо этого убедился в одном: у нее в крови притворство и ложь. Я осознал, как быстро у меня растет к ней ненависть.
Эмоции при допросе — очень плохо. Нужно отстраниться от них, ибо ничего не получится. Хочет играть добрячку? Что ж, и не из таких вытягивал информацию.
Отец сделал приглашающий жест и пропустил нас к дому. Чтобы узнать, как идут дела в его компании, можно даже не проводить тайное расследование, достаточно лишь взглянуть на дом, в котором живет ее хозяин. За семь лет ничего не изменилось. У него нет денег на оплату услуг ландшафтного дизайнера, чтобы тот предложил заменить под ногами стершиеся камни или хотя бы убрал эти надоедливые белые горшки с миниатюрными елочками вдоль дорожки. Благодаря моему безупречному зрению, отметил про себя то, что на некоторых горшках есть трещины, замазанные краской. В фонтане не журчала вода — уверен, его сейчас включают лишь тогда, когда приходят влиятельные гости.
Как ни странно, я почти не помнил себя здесь. В памяти хранился вид особняка с широким двором и фонтаном, но без меня. Да, я редко проводил время дома — в огромном особняке мне было одиноко и скучно. Друзей приводить без повода сюда было запрещено. По особым случаям, таким как день рождение, мне разрешалось пригласить пару-тройку друзей, но только тех, с которыми мы дружили семьями. В итоге я пришел к выводу, что лучше всего отдыхать где угодно, но только не дома.
От моих друзей отец был не в восторге. Чего доброго, мы китайскую вазу разобьем, или тот бесценный хрусталь, или сделаем из гитары испанский галстук, или будем кататься на люстрах, или напустим в джакузи шампанского, или будем гонять на машинах прямо по двору, сбивая горшки с елочками, как кегли.
Да, у меня была веселая компания. Однажды мы действительно устроили пенную вечеринку на кухне, пока родители отдыхали на курорте. Правда, вместо пены у нас было несколько десятков ящиков взбитых сливок. Домработница, пришедшая с утра, схватилась за сердце: я с одной полуголой девчонкой, еще не до конца протрезвев, отдраивали сами кухню… и, кажется, немного забылись и отвлеклись от уборки. Нагоняй я тогда получил знатный. Уже не помню всех подробностей, но с того времени прислуга жила
Я же всегда считал так: любая вещь с момента покупки начинает мгновенно обесцениваться. Так что нет смысла над ней трястись и бояться уничтожить. Если ты строишь дом в страхе, что он развалится и ты потом не сможешь построить новый, то так и будешь до конца дней жить, нервничая: а не бегает ли ребенок слишком резво, а не веселятся ли гости слишком бурно, а не слишком ли разжирели местные вороны и не проломят ли они мне крышу? Настоящее богатство — это не количество нажитых дорогих вещей в особняке за трехметровым забором, это радостное осознание того, что доход постоянно растет.
Мой отец уже давно не был богат. И продолжал делать вид, будто гребет деньги лопатой.
В доме так же ничего не изменилось. Кроме прислуги. Новую домработницу, которой отец приказал накрыть стол, видел я впервые.
— Тамара Николаевна здесь больше не работает? — спросил, сканируя просторный холл. Китайской вазы в углу нет. Неужели кто-то все-таки разбил?
— Давно. Она ушла спустя месяц после трагедии. Давайте поднимемся в мой кабинет, пока готовится ужин.
— Кстати! — поднимаясь на второй этаж за отцом, я резко повернулся к Светлане, надеясь поймать миг, когда она еще не успела сделать добродушный вид. Но нет: женщина лучилась чуткостью и теплотой. — Вам отец уже рассказал, что не умеет плавать?
Она растерянно покачала головой, явно не понимая, к чему я клоню. Какой бы змеей она ни была в душе, предостеречь ее не мешало бы. А заодно выбить почву из-под ног.
Только мы вошли в кабинет, я узнал свое любимое кожаное кресло напротив дивана, и плюхнулся в него. Почему самое любимое? Потому что оно огромное, мягкое и с высокой спинкой. Когда я в него заваливался, отец не мог выписать мне подзатыльник. И к тому же именно в нем я умудрялся во время выслушивания нотаций еще с кем-то переписываться, пряча телефон в складке, где начинался подлокотник. Из кармана каждый раз доставать мобильник, когда отец отворачивался, было трудно. А так я засовывал в складку телефон сразу же, как садился, а потом ловким движением, уходя, забрасывал его в карман.
И теперь на автомате всунул в складку смартфон, раздвинул колени и вздохнул, наслаждаясь удобством. Подождал, пока отец чисто из вежливости предложит всем что-то выпить, мы откажемся, и вместе со Светланой сядет на диван.
— К чему я говорил о плавании… А! — щелкнул в воздухе пальцами. — А вот когда мой отец выпьет, забывает о том, что не умеет плавать и начинает думать, что ему море по колено. Вы, Светлана Иннокентьевна, с виду замечательный человек и красивая женщина. Не хотелось бы, чтобы вы сделали ту же ошибку, что и моя покойная мать.
Отец мгновенно напрягся, сощурил глаза.
— Леонид, ты сюда зачем пришел? — будто невзначай окинул меня пренебрежительным взглядом. Странно, ничего не сказал по поводу моего внешнего вида. Возможно, лишь потому, что Светлана накрыла его руку своей в успокаивающем жесте. Сколько они уже вместе? Какого хрена они вновь сошлись? Или даже не расставались? Она была его постоянной любовницей? Не утопил ли он мою мать просто потому, что подвернулся подходящий случай?
Подавляя приступ злости, я ответил: