Под маскои? ангела
Шрифт:
— Ритусь, приветик, — послышалось из комнаты. — Как ты там? — И дальше минут пятнадцать скучной бабской трепни. Я чуть со скуки с балкона не вывалился. Болтали то о мужиках, то о детях, то о каких-то общих знакомых… Но, как оказалось, все это было лишь прелюдией к главному вопросу: — Слушай, а ты еще работаешь в той клинике? А, уже нет… А знакомства остались?.. О, это хорошо. Мне, может, опять понадобится. Ты ж понимаешь, о чем я. Заплачу, сколько попросишь, тут вопрос не в деньгах… Да, это нетелефонный разговор. Как-нибудь при встрече расскажу подробности. Заскочу как-то вечерком. А, кстати. Сколько по времени он обычно делается? А двадцать
Ай, черт с этим шприцем! Забросил его в сумку, надел кроссовки, спрятал перчатки и переклонился через перила. Во мне бурлило столько радости, что, казалось, сейчас за спиной раскроются крылья, я взлечу прямо отсюда, буду парить птицей над ночным городом и приземлюсь на балкон квартиры, где меня ждет Майя. Не сестра, а самая желанная девушка в мире!
Вот только когда за спиной послышалось открытие двери, пришлось лететь камнем. Вниз. Перемахнул через перила, зажмурил глаза, стиснул зубы, готовясь к удару. Доля секунды — и все тело снизу вверх пронзила чудовищная, адская боль. Втянул воздух через плотно стиснутые зубы — нижнюю часть тела словно кто-то резал изнутри кривым ножом. Кажется, я себе что-то сломал. Ногу, а может, и две. Пошевелить ими не рисковал. Так и лежал в траве между кустами на боку, благо, хоть на левом. Упал бы на айфон в правом кармане — было бы плохо. Дело не в том, что мне тяжело купить новый, просто ведь я жду смс от Мартина. Не прислал еще?
Только вынул здоровой рукой мобильник из кармана и собрался его разблокировать, увидел боковым зрением, как Светлана переклонилась через перила, и принялась выглядывать что-то в темноте. Ну не все ли ей равно, какой самоубийца сиганул вниз с ее балкона? То есть супергерой. Минут десять поваляюсь, сходя с ума от боли, и все срастется обратно.
Видимо, решив, что ей показалось, Светлана исчезла за перилами. В тишине послышался звук открывшейся зажигалки. А я разблокировал телефон, поставил яркость на минимум и открыл входящие сообщения.
От Мартина еще ничего не пришло. Зато имелось сообщение от Майи. Она мне написала? Надо же… Интересно что.
Когда загрузилась присланная фотография, я забыл о боли, собрался сию секунду подорваться и бежать к машине. Быстрее ехать, еще не зная куда. Сделал попытку подняться на локте, дернул ногами — и чуть не заорал от боли. Откинулся на траву, тяжело дыша и чертыхаясь про себя. Почему еще нифига не срослось?! В голове всплыл вполне логичный ответ: дар способствует быстрой регенерации, но не молниеносной же! Надо терпеть и ждать, терпеть и ждать.
Экран смартфона погас, но перед глазами до сих пор стояла та фотография: Майя в подаренной мною черной футболке, в простых джинсах, привязанная к стулу в каком-то грязном подвале. Волосы спутанные, мокрые, лицо перепуганное. Глаза широко распахнуты, смотрят куда-то в сторону. И подпись под фото: «Хочешь, чтобы твоя девочка подольше оставалась целой и невредимой, звони. И имей в виду: у меня терпения не очень уж много».
Я взрывался от злости — от злости на свои гребаные кости, которые долго срастались, на эту старую холеную грымзу, которая дымила на балконе, мешая мне позвонить, на свой мозг, не находящий ответа на вопрос: какая падла сделала это с Майей?!
Светлана закурила вторую сигарету, а я не прекращал попытки подняться. Топил в горле рык, смешанный с криком боли, сначала полз, помогая себе лишь правой рукой, с отвращением понимая, какими покоцанными
Мне было все равно, как я выглядел, ковыляя к парковке и волоча за собой левую ногу. Наверняка вымазался в чем-то — запашок от меня шел еще тот, а на рубашку даже не смотрел. Видел одну цель — свою черную красавицу, сверкающую крышей и капотом в свете фонаря, и раз за разом звонил Майе. На том конце, какого-то хрена, отказывались брать трубку.
Глава 21. Майя
Кажется, я уснула. Неизвестно сколько времени пялилась на стену, выкрашенную серой краской, потом почувствовала, что голову тяжело держать. Склонила ее к груди, прикрыла глаза. За дверью время от времени слышались шаги, и я поначалу вздрагивала каждый раз. Но они постоянно проносились мимо. Это стало наталкивать меня на мысль, что я здесь не единственная пленница.
К тому же иногда слышались обрывки разговоров. В них часто звучало слово дар — то ли аббревиатура, то ли какой-то сленг. Рядом с ним обычно произносилось: забрать, отдать, пользоваться; сильный, слабый, улетевший, — что еще больше сбивало меня с толку. В конечном счете я перестала обращать внимание на ДАР, поняв одно: скорее всего, меня похитили для того, чтобы Лео им что-то отдал. Но в итоге его обманут и бросят гнить в соседнюю камеру.
Энтузиазм и надежда на то, что меня скоро найдут и спасут, постепенно угасали. Я одновременно ждала и боялась того, что дверь откроется. В конце концов устала. Голова казалась невыносимо тяжелой. Сколько сегодня часов проспала? Часика три-четыре? Ночью, прижимаясь спиной и ягодицами к Лео, я чертовски долго не могла уснуть. Потому что не хотела потерять ни одной секунды, наполненной его теплом. Прикидывалась спящей, а сама наслаждалась нашей откровенной близостью.
Все-таки засыпать вместе обнявшись — ни с чем не сравнимое удовольствие. Только сегодняшней ночью это поняла. Потому что прежде, когда еще спала с Глебом в одной постели, ни разу подобного не ощущала. Он либо вообще отворачивался от меня, либо мы не могли лечь обнявшись так, чтобы обоим было удобно.
К черту этого придурка. Флаг ему в руки, барабан на шею, ветер в спину, три пера в задницу и паровоз навстречу.
Хоть и клонило в сон, засыпать на стуле со связанными за спиной руками было совсем не удобно. Сначала я в страхе что-то пропустить решила и вовсе не спать, несмотря на то что прикрыла глаза. Но потом подумала, что если посплю, то, возможно, наберусь хоть немного силы.
Руки затекли, ягодицы занемели. Я осторожно подвигалась в надежде найти удобнее положение и постаралась подумать о чем-то хорошем, чтобы отвлечься и уснуть.
До мельчайших деталей попыталась вспомнить номер в той гостинице. Представила, как ложусь в кровать, Лео обнимает меня сзади и укрывает нас одеялом.
Под ресницами почувствовались слезы. Мой брат… Его поцелуй невозможно забыть, хоть и старалась изо всех сил. Он крепко отпечатался в памяти. Мои мечты совсем бесстыдны — и первое, что я увидела во сне, как оборачиваюсь к нему в постели. Наши губы встречаются, его рука скользит по животу выше, стискивает налившуюся от желания грудь. Он прижимается ко мне ближе — и я нежно, заманчиво трусь ягодицами о его твердую плоть.