Под музыку Вивальди

Величанский Александр

«Спасенья ищи от унынья-греха…»

Спасенья ищи от унынья-греха лишь в чистых глубинах, в ключах языка, лишь в речи изгибах, провалах, в самом забвенье ее о себе, обо всем.

«Вечернею зарею…»

Вечернею зарею мир сделался опять. Меж жизнью и собою легко ли выбирать? Ты, словно жребий, выпал, а мнится, словно роль… Бог создал боль и выбор: иль выбор или боль.

«Калиостро (не граф)…»

Калиостро (не граф), стихотворец-профан, стопы

пересчитав, он продолжит роман, и взлетит высоко умозренью в укор — почерк крыльев его — его крыльев узор. Среди торсов и морд, нежилого жилья он составит кроссворд быть-иль-небытия. Что же мог этот маг? Поднят занавес век, но на сцене и мрак непроглядный померк. Все сказал до конца: «Опустеет музей — станет пылью пыльца крыльев бабочки сей».

«Не пренебрегайте…»

Не пренебрегайте, вернейшие жены, ни любовью тайной, ни влюбленностью, ни влечением вечным мужчин, окружающих вас на улице, в метро, на царской службе… Вы все эти «подходы» и «подъезды» и косые взгляды и улыбочки, что просят кирпича, — как аккумуляторы вы их аккумулируйте и супругу вечером дарите сгоряча.

«Как странник, что из рока…»

Как странник, что из рока — котомка и клюка — так и не узрев Бога, пришел издалека, клюку поставил в угол, котомка – в головах, лег на скамью и умер в потемках впопыхах.

«Непониманье – стена крепостная…»

Непониманье – стена крепостная. Непониманье – живительный хмель. О, от стыда этот гнев не сгорает: в этом бою не бывает потерь. И глухота косной роскошью пышет и правоты попирает почет, но коль имеющий уши не слышит, он, хоть имеет уста – не речет.

«Отрезвитеся пьяницы…»

Отрезвитеся пьяницы от вина ли от хмельного, возрыдайте, восплачьте ли до пианства пиющие — уж отъяся от ваших уст все веселья и радости, как от плоти отринутся ваши души истошные.

«С волками живший…»

С волками живший вой себе по-волчьи, раб, обжирайся выданной гордыней — как не понять тоски твоей овечьей — повадки волчьей НЕДОДАРОВАНЬЕ.

«В священных словах покружив…»

В священных словах покружив, нашел я ответ настоящий: СКРЫВАЮЩИЙ НЕНАВИСТЬ ЛЖИВ И ГЛУП КЛЕВЕТУ РАЗНОСЯЩИЙ. Душа ж твоя слишком нища для точного притчи прорыва, и ненависть, лишь клевеща, ты приоткрывал боязливо.

«Скорый в заступленьи…»

Скорый в заступленьи Сын единый, посети же свыше жизнь Твоей рабы, порастеплив иней боль-недуга, и Себя прославить тем дабы.

28.7.1987

Баллада о захолустье

Когда бы знать, когда бы знать свой срок и свой черед, две годовщины отмечать мне б полагалось в год, мне б полагалось дважды в год устраивать пиры для всех, кто до

сих пор живет средь этой, брат, дыры. Когда бы знать, когда бы знать срок смерти наперед, я внес бы в чистую тетрадь приход свой и расход, и два бочонка б выставлял друзьям до той поры, покуда Бог меня не взял из этой, брат, дыры. Когда б нам знать, когда б нам знать вперед и день и год не за какие-нибудь пять минут до смерти – вот тогда бы освещали нас ДВЕ видимых зари, покуда нас Господь не спас из этой, брат, дыры.

«Сам будучи хлебом, что с неба грядет…»

Сам будучи хлебом, что с неба грядет, хлебами пятью Он насытил народ. Но в чудо поверить Он не дал им сил — и сердце диавол им окаменил. В баркасе пославши их в Генисарет, поднялся на холм Он молитве вослед. Уж челн далеко – в средоточье пучин, а Он на земле остается один. Смеркалось, и знали апостолы страх, толкуя о рыбах, а не о хлебах. Тут ветер пустынный крыла распростер, и море нахохлилось, словно орел — и волны, как крылья оно развело, а бурь оперенье, как саван, бело. Молили они избавленье от бед, но Он уж по водам ступал им вослед. И видя неверья их мертвую гладь, сперва маловеров хотел миновать. Размеренным шагом все ж шел Он к челну, и кланялось море волнами Ему. Он шел по волнению бурной воды, и волны пред ним распрямляли хребты, вскричали двенадцать со страху ль, спроста Христа принимая за призрак Христа. Но рек Он, в неверии их не виня: «Аз есмь токмо аз – не страшитесь меня». «О, Господи, – Петр воскликнул Ему, — вели, чтоб и я мог ступить на волну». «Иди, – отвечал ему Бог, и пошел, но вере легчайшей сомнений тяжел был камень – как камень пошел Петр ко дну. «Спаситель, спаси, – прокричал он, – тону». Втащил маловера Спаситель в баркас, и бурное море затихло сейчас. Челн к генисаретской причалил земле, лежавшей в тогдашнем и нынешнем зле.

«В главе 4-й от Луки Диавол…»

В главе 4-й от Луки Диавол — на гору возведя в пустыне Спаса, с ней показал Христу во мгновенье ока все царства мира и все богатства царски. В той же главе евреи Назарета на гору вновь они возвели Христа и смерть показали, что лежит в низине — сбросить грозя. Но тут Христа не стало.

«Связует нас ненастье…»

Связует нас ненастье: в его пустотах ты, как испытавший счастье на горестном пути, и нам не мрамор-памятник за жизненной чертой, а маятник, а маятник кивает головой.

3

«Рыдайте, врата!»

Ис., 14,31

«Слез наготу не обнажая, скорбных…»

Слез наготу не обнажая, скорбных душ не прикрывши шелком голошенья — лишь капель воска свеч заупокойных живое жженье.

«Кругом топтались ноги…»

Кругом топтались ноги. Дыхания дымок окутал лица многи. И понял я, как мог, что все мы одиноки, лишь ты не одинок, уйдя от нас за сроки, за свой последний срок.