Под сенью исполинов
Шрифт:
Роман выстрелил дважды. Следом ещё, уже не веря глазам. Чужак сходил с траектории полёта пули загодя, точно каким-то непостижимым образом предугадывал её! При этом второй выглядывал из-за дерева: не прячась, неотрывно следя за действиями человека.
Нечаев по наитию выстрелил во второго. И поспешил перекатиться, чем точно спас себе жизнь – во все стороны полетели липкие щепки, песок взметнулся, а спустя миг образовавшаяся воронка жадно вбирала его обратно.
Чужаки укрылись. Майор вёл одиночный огонь и тут же перекатывался,
Бёрд! Извернулся-таки, уж звёздно-полосатый! Стрелял он по-ковбойски, от пояса, вторая рука висела неподвижно.
Наступило затишье. Роман не высовывался, не показывался и противник. Укрывшись за стволом, лёжа пытался что-то нащупать на повреждённой руке Бёрд.
– Майкл, ты слышишь меня?..
Как только Роман подал голос, маркеры целей на панели резко пришли в движение; он высунулся и, доверяясь автоматике «Осы», трижды выстрелил. Пули шли мимо. Чужаки перемещались перебежками, их длинные белые тела при этом комично подавались вперёд.
– Слышу, командир.
– Ты цел?.. Бежать можешь?
– Могу. Рука не двигается, – Бёрд отвечал как-то уж очень спокойно.
– Смещайся на пять часов! Под перекрёстный их подвести! Я тебя прикрою! – прокричал Нечаев. – Буров, Ганич – ответьте!
Но призыв сгинул в неясном шуме, наполнившем эфир сразу после атаки. Сердце майора колотилось бешено, пульс больно отдавался в виски. Вот, твою мать, и контакт первой степени! Напали без предупреждения! Ну, твари! Узнаете, почём нынче фунт лиха!!
«Из-за о-острова… на.. сте-е-ержень! – затянул фальшиво Нечаев, мерно клацая спусковым крючком крупнокалиберной винтовки. – На просто-ор речной волны-ы…»
«Я советую учесть сто пятый параграф Устава» – внезапно встрял Ординатор.
«Плевать!..» – мысленно отмахнулся Роман, тихо стервенея. – Выплыва-ают расписны-ые Стеньки Ра-азина челны!..»
Его швырнуло в сторону, «Оса» трёхсоткилограммовой махиной впечаталась в ближайший ствол. Панель перед лицом тревожно моргнула, стоны сопротивления механизмов слились в краткий заупокойный хор. Чтобы укрыться вновь, потребовалось значительно больше сил – текучий песок, казалось, был с чужаками заодно.
Датчик движения заверещал: Бёрд менял позицию, чужаки клюнули и последовали за ним. Но маркеров было пять! Неожиданно нарисовавшиеся ещё две цели быстро приближались с той же стороны, что и первая пара белотелых. Нечаев выругался.
– Это они… С-саранча!.. Они уже здесь!
Канал был общим, и голос принадлежал Ганичу. Он хрипел, с трудом наполняя лёгкие воздухом, и тянул слова, будто перенесший инсульт старик – тяжёлое ранение, почти наверняка…
– Леонид Львович! Молчи, береги силы…
В ответ донёсся странный булькающий смех.
Очередной выстрел рассёк полумрак идеально ровной чернотой; донёсся хлопок и глухой стук. Но уже в следующую секунду винтовка Бёрда трижды гулко огрызнулась – чужак не попал. Нечаев залёг, наблюдая за смещением неприятеля и ожидая визуального контакта со второй парой. Он всё же надеялся, что это свои…
Теолог уже в голос рыдал.
– Я скажу!.. – хрипло прокричал он сквозь слёзы. – Я не хочу так, я.. Слушайте!.. Слушайте!.. Я… я не тот, за кого себя выдавал последние девятнадцать лет!..
Это были не свои. Две белые фигуры – долговязые, тонкие, глянцевые, будто шахматные ферзи из слоновой кости – бежали по направлению к ним, рассекая песок и нередко теряясь на его фоне. Эфемерные, почти радужные шлейфы пара тянулись за ними, долго не рассеиваясь.
– Матвей Михайлов моё имя!.. Я – майор Михайлов!.. – заорал в исступлении теолог и зашёлся булькающим не то кашлем, не то смехом.
Михайлов?! Бредит. Плохо дело…
Нечаев приподнялся. Пришельцы действовали строго парами: один перемещается, второй прикрывает. Бёрд уже достаточно далеко увёл первых, но те умело маневрировали меж стволами, и подвести их под перекрёстный огонь никак не получалось. Почему-то.
Один из «Сапфиров» медленно брёл ко взгорку, Нечаев разглядел волочащийся по песку обрывок кабеля. Судя по всему, это был Буров. Ганич лежал около перевёрнутой платформы, окружённый контейнерами.
– Я виноват во всём, друзья!.. Я! Я не опустил в купель Слово!.. – кричал теолог, заглушая звук выстрелов. – И теперь они придут! Войны ради прогресса, миллионы жертв – всё не зря! Теперь они найдут Слово тут, на Ясной, и после Земля тоже опустеет! Я… не хотел. Ясная… Ясная прекрасна, друзья! Она должна была получить свой шанс, и я… его дал...
Ганич смолк. Оборвался на полуслове, захлебнувшись кашлем, и больше не говорил.
Один из чужаков первой пары ринулся бежать. И как-то уж очень опрометчиво: космопроходцы открыли огонь одновременно. Он метнулся в сторону, как делал раньше, уходя с траектории полёта пуль, но тут же нарвался на поперечную; белое тело изломало, завернуло точно сорвавшуюся с нитей куклу, он упал и забился, взметая вверх снопы тяжёлого песка.
Движение слева, среди стволов, Нечаев уловил, но перекатиться не успел. Чёрная полоса пронзила пространство, щёлкнул прошитый насквозь ствол, песок взметнулся, точно там притаилась мина, и панель перед лицом майора вдруг потухла.
Он не мог пошевелиться. Боли не было, разве что саднило правое колено да и дыхание основательно спёрло. Но ведь он не попал!.. Как же так, мать твою?!. Почему песок взорвался, точно гексоген какой?!
Бёрд, видимо не дозвавшись командира, перебежками возвращался обратно. Нечаев прекрасно видел его. Американец великолепно действовал в «Осе»: ловко лавировал меж чешуйчатых гигантов, используя инерцию движения – не сбавляя скорости хватался действующей рукой за дерево, чтобы круто сменить курс.