Под звездами Вителлуры
Шрифт:
– У нас на ужин онца? – удивилась Вий-За, когда черная собака приволокла в лачугу носилки с горе-охотницей.
– Она сильно ранена, – сообщила Мария. – И может погибнуть. Видела бы ты когтища того зарника!
– Ой ду-у-ура! – Вий-За закрыла морду лапой. – Она ж теперь наше убежище знает! Опять новую хатку строить.
– Чарка! – ругнулась Мария. – Об этом я не подумала.
– Горе ты мое полынянное. Ладно хоть она не понимает, о чем мы толкуем.
Вскоре Сара оказалась на пестрой кровати. Выглядела она плохо: кожа сделалась бледнее прежнего, тело дрожало от озноба, а глаза помутнели от боли.
– Дай ей еще обезболивающего, – велела Вий-За с видом опытного лекаря. Видимо, собака поняла, что теперь от онца так просто не избавишься, и решила поддержать свой авторитет активным участием в лечении.
Мария обернулась синусом, чтобы выполнить указание сестры, после чего перестала слышать другие советы Вий-За. Когда лекарство подействовало, Сара забылась тревожным сном. Веки ее дрожали, и руки постоянно дергались – от плохих сновидений, может быть.
Снаружи совсем стемнело, так что в лес Мария не вернулась. Вместо этого девушка отправилась за легкой добычей – в деревню. Воровать у селян ей было совестно, но не обеднеют же они, потеряв одну маленькую куряйку, верно? А им с сестрой есть жуть как хочется, со вчерашнего дня ни куска во рту.
Когда Мария взялась за готовку, в землянке стало душно, так что дверь они отворили. Свечи уютно освещали низенькие стены, дом наполнился ароматом куряйного супа. Снаружи тянуло прибрежной свежестью с запахами песка и тины.
Вий-За терпеливо ждала свою порцию. Готовое она любила больше, чем сырое – привычка, привитая синусами. Так что сидела собака мордой к печи и неотрывно смотрела на варево, чем смешила Марию.
Вскоре обе услышали хрип Сары.
– Проснулась? – всполошилась Мария, кладя поварешку на стол.
Вий-За заерзала на месте, не зная, идти ли к больной или остаться сторожить суп.
– Привет, – буркнула Сара, когда к ней приблизилась спасительница. – Где это я?
– В безопасности, – неопределенно ответила Мария, осматривая перевязки. Вий-За была права, когда сказала, что онца в дом приводить не стоило. Но Сара и не узнает, где именно живет воровка-оборотень: когда раненой станет лучше, Мария завяжет ей глаза и проводит в крепость. А перевязки сухие, значит, кровь остановилась. Хорошо.
– Вот как, – слабо усмехнулась онца. – В безопасности… под боком у синуса.
– Есть будешь? – спросила Мария, игнорируя колкость Сары.
– Неа.
– Думаешь, отравлю?
– От синусов всякое можно ждать, – отрезала раненая. – Но ты спасла меня – зачем травить после этого? Просто не хочется.
Мария пожала плечами, вернулась к кастрюле с варевом и принялась накладывать порцию для Вий-За. Та чуть ли не в пляс пустилась, предвкушая сытный ужин. Когда ее миска оказалась на полу, Вий-За жадно бросилась на суп.
Затем Мария взяла себе порцию и уселась за стол.
– Ты из крепости, верно? – поинтересовалась она у Сары, зачерпывая ложкой наваристый бульон.
– Ага, – ответила онца. – Так заметно?
– Накидка у тебя ничего.
Сара снова усмехнулась:
– Забрать хочешь?
– Я, конечно, воровка, но не настолько наглая, – пробурчала Мария с набитым ртом.
– Но забраться в нашу библиотеку наглости тебе хватило, – вяло заметила Сара.
– Жизнь не суп. Вот и приходится иногда лезть во всякие библиотеки.
– У онца таких проблем нет. У нас все распределены, – раненая сделала паузу, чтобы прокашляться. – Каждый пристроен к благородному ремеслу, и бесчинствовать не приходится.
Повисло неловкое молчание, нарушаемое чавканьем Вий-За. Марию смутили слова Сары. В них звучало осуждение – ее жизни и жизни синусов, допускающих наличие «неблагородных ремесел».
«Будто среди онца воров нет, – хмуро подумала Мария. – Ни за что не поверю в такое!».
– Еще одеяло есть? – зашуршала в постели Сара, отвлекая хозяйку лачуги от дурных мыслей.
– Да ты чего? – удивилась Мария. – Жарко же!
– Знобит.
Синус вскочила с места, залезла в сундук и извлекла оттуда зимнее одеяло. Сару к тому моменту вовсю лихорадило, но как только Мария укрыла ее, дрожь стала слабее.
– Я же кровь остановила, – задумчиво потерла лоб девушка-оборотень. – Поправляйся давай, нечего хандрить.
Сара на это ничего не ответила. Мария вернулась к своей тарелке. Вновь раздался стук ложки по керамическому дну, Вий-За к тому моменту уже наелась и облизывалась у себя на лежанке.
– Тебе сколько лет? – поинтересовалась Мария у нечаянной гостьи.
– Семнадцать. А что?
– Да просто. Я с онца так близко еще не общалась. Думаю, о чем бы поговорить?
– А тебе сколько лет? – решила поддержать Сара.
– Пятнадцать.
– Малявка, – беззлобно сказала онца.
– Ой, тоже мне, старуха нашлась, – глумливо протянула хозяйка лачуги.
– Ты просто не знаешь, как сильно влияет возраст, – сообщила Сара, и Марии показалось, что в ее слабом голосе зазвучали горделивые нотки. – Вот я – кадет. Ученица воинов, и скоро сама стану воином. Нас таких несколько групп, все разного возраста. Но старше семнадцати учеников нет. Угадай, кто из нас – самые успешные ученики?
– Ну, ты-то точно в первых рядах, – ухмыльнулась Мария, с любопытством слушая рассказ о кадетской жизни.
– Именно, – хрипнула Сара.
Мария услышала, как она ворочается. Похоже, действие обезболивающего прошло, и раны заныли по новой.
– Таблетку хочешь?
– Не откажусь.
Мария пошарила в аптечке, нащупывая пилюли. Затем налила в стакан воды из глиняного кувшина и протянула раненой. После этого решила убирать со стола.
– А что хорошего в том, чтобы опережать младших? – спросила она, собирая объедки в кучу. – Известно, что у щенка кость отнять не трудно.