Подарок коллекционера
Шрифт:
— И что он сказал? — Ноэль спрашивает тихо, ее голос прерывается. Я слышу эмоции в ее словах, то, что она сдерживает, хотя я не совсем понимаю, что именно. Я не знаю, что она думает обо мне после всего этого, и боюсь спросить.
— Он сказал… — Я плотно сжимаю губы, вспоминая ту ночь крови и боли и темноволосого мужчину, который сидел и слушал мою исповедь, которая, как я думал, будет моей последней. — Он сказал, что верит в прощение. Что если я действительно увижу, что сделал неправильно, если попытаюсь измениться, загладить свою вину, то меня можно будет простить. Что многие вещи, такие как Марго, были не по моей вине. Что то, что было моей ошибкой, никогда не поздно исправить. Для начала я должен был оставить Анастасию и Лиама в покое,
— Но ты не простил себя. — Ноэль качает головой. — Я увидела, на что было похоже это место в мой первый день здесь. Какой ты был. И, оставив меня, как это могло загладить вину?
— Я был сломлен. Потеря Анастасии и нашего ребенка сломала все во мне. Я хотел умереть. Я хотел раствориться и сгнить в своей ненависти к самому себе, к тому, что я сделал. Я не простил себя, ничего из этого. И когда Кайто прислал тебя… — Я качаю головой. — Я был неправ, Ноэль. Я думал, что моим наказанием будет оберегать тебя, делать то, что я делал с другими девушками, но без каких-либо ошибок, которые я совершил с Анастасией. Зверь внутри меня, монстр, который хочет… он взял верх. Я был убежден, что это мое искупление. Я был неправ. Я причинил тебе боль. Я потерял контроль. Болезнь в моей голове. — Я тяжело сглатываю, отодвигаясь от нее на кровати еще дальше, желая замкнуться в себе от боли и сожаления. — Я ошибался, Ноэль. Я болен. Я всегда был таким. Другие увидели это раньше меня. Я хотел тебя, и я ненавидел тебя за то, что ты не была Анастасией, и я любил тебя. Я хотел, чтобы ты была кем-то, чего я не заслуживал, и в какой-то извращенной идее защитить тебя я снова начал совершать те же ошибки. Итак, вот твой ответ. Теперь ты видишь? В этой очень длинной истории перечислены все причины, по которым я оказался на той кухне и вскрыл себе вены, но величайшая из них заключается в том, что я вернулся сюда с шансом начать все сначала, жить по-другому, и я не смог. Болезнь, чудовище во мне, никогда не остановить. Поэтому я решил остановить это. Мне следовало покончить с собой, когда умерла Марго, это была моя первая ошибка. Все остальное произошло как следствие, и я подумал, что пришло время исправить это, прежде чем я снова причиню тебе боль. Прежде чем я смогу причинить вред кому-либо еще. Но ты не дала мне умереть. Ты спасла меня, и теперь…
— Что теперь? — Ноэль тяжело сглатывает, ее кулаки сжимаются на коленях. — Я знаю, что ты нечто большее, Александр. Ты совершал ужасные вещи. Я не могу этого отрицать, только не после всего, что ты мне рассказал. То, что ты сделал с Анастасией… — Она качает головой, сильно закусывая губу… — Но в глубине души я знаю, что это не ты. Я видела больше в тебе. Я вижу тебя сейчас, и я… я не верю, что ты заблудился. Я верю, что священник Максимилиан был прав. Но ты так сильно ненавидишь себя, ты так погряз в своей уверенности, что ты сломлен, зол и отвратителен. Ты настолько убежден, что каждая ошибка, которую ты когда-либо совершал, проистекает из простого акта любви к одной женщине, что ты продолжаешь искажать свое собственное будущее. Ты как та змея, пожирающая свой хвост…
— Уроборос, — бормочу я, и Ноэль кивает.
— Ты ходишь вокруг да около, причиняя боль другим и себе, потому что убедил себя, что заслуживаешь только боли. Ты пытаешься помогать другим, но твоя собственная боль и ненависть к самому себе просачиваются в них и отравляют их. Даже меня… — Она прерывисто дышит, качая головой. — Я не знаю. Если бы ты меня отпустил, мы бы никогда больше не увидели друг друга, и я не знаю, как примирить в себе все это… человека, о котором я заботилась с той ночи, и с мужчиной, которого я хочу…
— Ты не знала.
— И что теперь? — Она смотрит на меня широко раскрытыми, измученными глазами. — Это не меняется. Я в ужасе от тебя, Александр, от части тебя… а от другой части, я… — Она замолкает, в ее глазах блестят слезы. — Любить другого человека — значит видеть лицо Бога. "Отверженные", твоя любимая книга, ты сказал. Значит, ты уже дважды видел Бога. Но вместо этого ты устроил себе персональный ад. Ни один здравомыслящий человек не осудит тебя за любовь к Марго. Ни один здравомыслящий человек не осудил бы тебя за то, что ты сошел с ума и решил отомстить людям, которые ее убили. Все произошло из-за того, что ты винил себя. Если бы ты увидел, что проблема не в тебе, все было бы по-другому. И теперь…
— Теперь у меня есть шанс все исправить.
Ноэль удивленно смотрит на меня.
— Как?
— Ты можешь уйти. Когда пожелаешь. В моей комнате есть сейф. Я дам тебе код. Внутри полно денег.
— Мой паспорт…
— Он тоже там. — Я с грустью смотрю на нее, нанося последний удар. — Возьми все, что тебе нужно, все твое. Это должно было быть задолго до этого.
Она смотрит на меня так, словно увидела привидение, и я чувствую, как мое сердце разбивается вдребезги в последний раз. Что бы ни случилось дальше, я никогда больше не почувствую этого, ни изысканного наслаждения любовью… ни жестокой боли от ее потери.
— Ты свободна, Ноэль.
21
НОЭЛЬ
Мне требуется некоторое время, чтобы осознать, что он говорит. Кажется, я просидела здесь несколько часов, слушая его исповедь, грязную историю о жизни, в которую я бы с трудом поверила, если бы не видела доказательств этого повсюду.
Он делал ужасные вещи. Он не был ответственен за то, что случилось с Марго, но он причинил боль Анастасии. Трудно совместить человека, который мог бы сделать это, с тем, кто сидит сейчас передо мной, раздираемый чувством вины и горя. Человеком, который отпускает меня, даже если ему вообще не следовало меня удерживать.
Я не собираюсь упускать шанс вернуться к Джорджи. Я планировала уйти, и я намерена сделать именно это теперь, когда Александр дал мне дорогу. О моей прежней жизни особо нечего было говорить, но она была моей, и у меня все еще есть кто-то еще, кто нуждается во мне. Кто полагается на меня. Кому я не могу позволить продолжать думать, что он потерял меня. Но часть меня, та, которую я немного боюсь рассматривать слишком пристально, не хочет покидать Александра. Часть меня хотела бы, чтобы был способ остаться. Если бы я это сделала, стал бы он таким, каким был раньше? Болезнь в его сознании снова взяла бы верх? Причинил бы он мне боль, даже если бы ненавидел себя за это?
Я не могу знать. И я не узнаю. С той ночи я увидела его с другой стороны, другим человеком, с которым я чувствую связь. Я знаю, каково это, быть одинокой, хотеть любви, прикосновений и нежности и бояться, что никогда этого не найдешь. Я знаю, каково это, жаждать быть любимой. Я знаю, каково это, чувствовать себя преданной семьей. Но я должна вернуться к Джорджи. Я хочу вернуться больше, чем остаться. Даже если это означает расстаться с моим чудовищем… моим Александром.
В каком-то смысле мне кажется, что я вернула его к жизни.
— Дай мне код, — тихо говорю я. — Пожалуйста.
— 03210617, — четко произносит Александр, повторяя его, пока я ищу, на чем бы его записать. — Мой день рождения, и день рождения Марго.
— Спасибо, — тихо говорю я, соскальзывая с кровати. Я должна знать, говорит ли он правду, прежде чем придумаю, что сказать дальше. Прежде чем я смогу произнести еще одно слово в его адрес.
Как оказалось, так оно и есть. Сейф находится в шкафу в его спальне, как он и сказал. Внутри мой паспорт и больше денег, чем я когда-либо видела в одном месте. Я беру все это, скатываю в комок и возвращаюсь в спальню внизу.