Подарок Тартини
Шрифт:
– Да, мы вынуждены теперь напечатать опровержение, - всё тем же недружелюбным тоном согласился главный редактор и метнул на Эдуарда злобный взгляд, - но пусть лучше наш штат потеряет одного сотрудника с больным воображением, чем репутацию и читателей. Вы уволены, Сэмсон.
Глава 13. «СОН. Государство Чувств»
Утром родители вызвали врача. Они не делали этого с тех пор, как Даше исполнилось шестнадцать лет. Сегодня девушка не смогла встать с постели. Весь день температура держалась на отметке тридцать девять и девять,
– После сна тебе станет легче, - уговаривала она её, - организму нужен отдых.
Дарья слушала её и молча смотрела в потолок, стараясь не замечать страданий своего тела. Внутри неё бушевало пламя, сжигая суставы и мышцы, а по коже струился липкий пот. «Если я не умру до наступления ночи, - думала она, - значит, Гипнос намного милосерднее, чем я полагала».
Ночью явился профессор Шмаль.
– Дарья, ты должна сама увидеть это! – в волнении жестикулируя, без приветствия начал он. – Зови Грёзу – мы немедленно отправляемся в твой город.
– Профессор, - прошептала девушка, - я не могу. Я обречена несколько дней оставаться в постели и не видеть снов.
Он замер возле неё.
– Не видеть снов? Но мы же с тобой встретились, значит, ты уже спишь! Ты должна увидеть то, что видел я! Преодолей боль, оставь своё бренное тело и отправимся в путь. Что толку лежать?
Бедный профессор! Дарья вспомнила, что утаила от него факт своего физического пребывания там, где могло присутствовать лишь его сознание.
Она приказала себе подняться и спустя несколько секунд они уже рассекали безмолвное пространство Сна на быстроногой Грёзе. Скоро внизу показалась тонкая полоска пляжа, ведущая к городу.
– Смотрите! – возбуждённо закричал Зигмунд Шмаль, простирая перед собой руку.
Дарья едва сдержала возглас изумления. Её город изменялся на глазах: широко раскинулись ровные проспекты, всюду расцвели пёстрые клумбы, исчезли маски с лиц горожан, и воздух стал чистым и влажным.
– Это… мой город? Моя страна? – радостно недоумевала Дарья. – Как чудесно она выглядит! Скорей, профессор, нам нужно заглянуть в домик на окраине!
Их уже ждали. Дарья вошла в тот дом, как в родной, и отныне это чувство больше не покидало её. Забыв про боль, она восторженно рассказывала обитателям жилища о преображении городского лика.
– Это ВЫ работали, - проникновенно говорила она, - благодаря ВАМ город расцветает на глазах, и я чувствую, что боль понемногу отступает. Мне стыдно, что я сама не принимала никакого участия.
– Нет, Дарья, - прервал её Гейст, - если бы не ты, город мог бы погибнуть.
– Он и сейчас находится на волосок от гибели, - добавил Амор, - нам удалось поймать и заточить в подземелье человека, который имеет огромную власть над многими жителями города, и делает всё, чтобы разрушить его изнутри. Ты должна решить судьбу этого человека – сегодня на городской площади. Будут присутствовать все жители, и если ты предстанешь перед ними справедливой судьёй, в нашем городе начнётся эпоха Возрождения.
– Ух ты! – невольно вырвалось у Даши и она посмотрела на профессора в поисках поддержки. Понимает ли он, что происходит? Зигмунд Шмаль
– Кто этот человек?
– Это девушка. Не будем откладывать судебного процесса, - предложила Ви, - пройдём на площадь, где ты сама познакомишься с ней. Мы будем рядом, но все решения должна принять только ты, - неумолимо добавила она.
Они засобирались, как Дарья вдруг остановила их вопросом:
– То существо, которому, как вы говорили, я не могу помочь, - оно живое? Может быть, что-то изменилось со вчерашней ночи и теперь в моих силах спасти его от гибели?
Тенереза и Онэ подхватили её под руки и, весело переговариваясь, вывели Дарью на улицу. Её вопрос словно остался неуслышанным.
– Оно ещё живо, - успел шепнуть ей Амор, - но больше никогда не спрашивай о нём.
Загадочное несчастное существо, изредка шевелящееся в дальнем углу горницы, увлекало девушку всё больше, и она дала себе слово, что займётся им, как только уладит вопрос с заключённой.
Её воображение мгновенно нарисовало образ девушки, хрупкой и, возможно, некрасивой, но уже осознавшей свои преступления, и раскаявшейся. Что она сделает с ней, если та признает свою вину? В худшем случае попросит покинуть её город. Или отправит на исправительные работы. Город уже расцвёл, и теперь вряд ли чьи-то козни смогут помешать его окончательному возрождению.
Центральная площадь ыла украшена словно к празднику. В небе плавали разноцветные воздушные шары с портретом Дарьи, сама площадь на время превратилась в подобие Колизея: спешно, но аккуратно воздвигнутые трибуны занимала городская публика, пришедшая поучаствовать в процессе. Дарья задумчиво рассматривала их места на возвышении, узнавая в жителях свои страхи, мечты, надежды, обиды, стремления, желания, разочарования, победы и поражения. Некоторые трибуны галдели, оживлённо обмениваясь репликами, другие чинно рассаживались вдоль рядов, третьи уже успокоились и с нетерпением ожидали начала процесса. Целое Государство Чувств!
Следуя подсказкам профессора, Дарья добилась окончательной тишины и попросила привести заключённую, обвинявшуюся – Дарья успела пробежать глазами по нескольким пунктам – в подстрекательстве к мятежу, возбуждении смуты среди горожан, актах вандализма, организации несанкционированных митингов и нарушении Устава Города. Список выглядел внушительным.
«Как за это наказывать? – растерянно уставилась на него Дарья. – Конечно, мне поможет опыт Зигмунда Шмаля и моих преданных друзей, но в первую очередь я должна быть гуманной к этой преступнице и проявить милосердие. Тот великий правитель, который умеет быть великодушным».
За приготовлениями она забыла о температуре и болезни, но они вновь напомнили о себе в самый неподходящий момент. На площадь выводили заключённую, а Дарья вместо того, чтобы устремить на неё всё своё внимание, боролась с приступом слабости. Сквозь затуманенный взор она увидела встревоженные лица юношей и девушек, склонившихся над ней, и сделала усилие обрести ясное сознание.
– В чём меня обвиняют? – услышала Даша удивительно знакомый голос. Взглянув на подсудимую прояснившимися глазами, она тут же испуганно закрыла их.