Поддельный шотландец. Дилогия
Шрифт:
– - На реке есть мост, а в заливе его нет, -- сказал я.
– - Конечно, есть мост, -- сказал Алан, -- но какой от него прок, если он охраняется?
– - Но, -- сказал я, -- реку можно переплыть.
– - Можно тем, кто это умеет, -- отвечал он, -- но я не слышал, чтобы кто-нибудь из нас с тобой был очень искусен в этом деле. Что касается меня, то я плаваю, как камень.
– - Я не могу сравниться с вами в умении возражать, Алан, -- сказал я, -- но мне кажется, что мы худое меняем на ещё худшее. Если трудно переплыть реку, то, очевидно, ещё труднее переплыть залив.
– - Но ведь существуют лодки, если не ошибаюсь, -- сказал Алан.
– - Да, но лодку ещё надо достать! -- сказал я. -- Но вот что всего важнее: если вы перейдете мост, то мост ничего никому не расскажет. Но если вы переплывете залив и лодка окажется не на той стороне -- сразу все поймут, что кто-то должен был переплыть на ней, -- начнётся переполох во всей округе.
– - Полно тебе сомневаться! -- гаркнул Алан. -- Если я сотворю лодку, я создам и лодочника, чтобы было кому отвезти её назад! Итак, не приставай ко мне больше с глупостями, а знай себе шагай -- это все, что от тебя теперь требуется, -- и предоставь мистеру Алану думать за тебя тоже.
Я усмехнулся во тьме, но промолчал.
Таким образом, мы всю ночь шли по северной части равнины у подножия высоких Охиллских гор, мимо домов Аллоа, Клэкманнана и Кулросса, которые мы обошли стороной. В десять часов утра, проголодавшиеся и усталые, мы добрались до маленького поселка Лаймкилис. Это местечко расположено близко к берегу залива, на другой стороне которого виден город Куинзферри. Над поселками, городом, деревнями и фермами поднимался дымок. Жатва была окончена; два корабля стояли на якоре; взад и вперед по заливу плавали лодки. Все это представляло для меня очень приятное зрелище, и я не мог вдоволь налюбоваться на эти веселые, зеленые, возделанные холмы и на людей, работающих в полях и на море.
В Лаймкилисе мы зашли на небольшой постоялый двор -- мы узнали его по шесту над дверью -- и купили бутылку вина, окорок, хлеба и сыра у довольно пригожей девушки, по-видимому здешней служанки. Мы сложили все в узелок, думая присесть и подкрепиться в небольшом лесу на берегу моря, который виднелся впереди на расстоянии трети версты, заодно осматривая окрестности. Пока мы шли, я продолжал смотреть на ту сторону залива и думать о своём, не замечая, что Алан тоже стал очень задумчивым. Наконец он резко остановился.
– - Обратил ты внимание на девушку, у которой мы купили всё это? -- спросил он, похлопывая по котомке с провизией.
– - Конечно, -- сказал я, -- это была довольно хорошенькая девушка, так что на неё просто не возможно было бы не обратить внимания.
– - Ты так думаешь?! -- воскликнул он. -- Поздравляю, Дэвид, это хорошая новость.
– - Отчего же?
– - спросил я с удивлением. -- Ты решил за ней приударить? И нет, не смотри на меня так, мне и Эйли вполне хватает.
– - Ну, -- сказал Алан, кинув на меня плутоватый взгляд, -- я надеюсь, что это, так или иначе, добудет нам нужную лодку.
– - Думать наоборот было бы ещё вернее, -- сказал я.
– - Это ты так думаешь, -- ответил Алан.
– - Мне не нужно, чтобы она влюбилась в тебя, а нужно, чтобы она пожалела тебя, Дэвид, а для этого нет надобности находить тебя красавцем. Покажись! -- Он осмотрел меня с любопытством. -- Мне бы конечно хотелось, чтобы ты был немного бледнее, а не таким загоревшим, но в остальном ты отлично годишься для моей цели: у тебя настоящий вид висельника, или волчонка, угодившего в капкан, знаешь ли. Марш направо кругом и прямо к постоялому двору за нашей лодкой!
Я, смеясь, последовал за ним. Посмотрим на это представление. В крайнем случае у нас достаточно денег, чтобы просто оплатить тайный перевоз по самому высокому тарифу.
– - Дэвид Бэлфур, -- сказал он, -- ты конечно у нас весьма жизнерадостный джентльмен, и твоя роль, без сомнения, кажется тебе очень смешной. Но при всем том, если ты хоть в грош ставишь мою голову, не говоря уже о своей, ты, может быть, будешь так добр, что взглянешь на это дело серьёзно. Я собираюсь сыграть комедию, успех которой для нас обоих имеет громадное значение. Пожалуйста, не забывай этого и веди себя соответствующим образом.
– - Хорошо, хорошо, -- сказал я, -- пусть так и будет.
Когда мы подошли к поселку, Алан велел мне взять его под руку и повиснуть на нем, словно я совсем обессилел от усталости. Когда он отворил дверь постоялого двора, казалось, что он почти несет меня. Служанка, по-видимому, удивилась -- и было отчего!
– - нашему быстрому возвращению, но Алан, не тратя даром слов для объяснения, усадил меня на стул, спросил чарку водки, которую давал мне пить маленькими глотками, а затем, разломав хлеб и сыр, начал кормить меня, точно нянька, и все это с таким озабоченным, нежным видом, который обманул бы даже самого строгого судью. Не мудрено, что служанка обратила своё внимание на бледного, переутомленного юношу и его верного любящего товарища. Она встала рядом с нами, оперлась на стол.
– - Что это с ним случилось? -- спросила она наконец.
Алан, к моему великому восхищению, повернулся к ней с отлично разыгранной яростью.
– - Что случилось! -- рявкнул Алан. -- Он в последнее прошел больше сотен верст, чем у него волос на подбородке, и гораздо чаще спал в мокром вереске, чем на сухих простынях. "Что случилось!" -- говорит она. Скверное случилось, вот что... -- И он продолжал с недовольным видом что-то неразборчиво ворчать себе под нос и подчёркнуто заботливо кормить меня.
– - Он слишком молод для такого, -- сказала служанка сочувственно.
– - Куда уж моложе, -- проворчал Алан, стоя к ней спиной.
– - Ему было бы лучше верхом, -- сказала она.
– - А где же мне достать ему коня? -- воскликнул Алан, оборачиваясь к ней всё с тем же разъяренным видом. -- Вы бы хотели, чтоб я украл его?
Я думал, что такая грубость заставит её удалиться в обиде, и действительно она на время замолчала. Но мой товарищ прекрасно знал, что делал, и хотя в некоторых отношениях был очень наивен, но в делах, подобных этому, отличался большой проницательностью.