Подход
Шрифт:
— Все равно.
— Никакихъ я кофейниковъ, никакихъ я самоваровъ… началъ было кабатчикъ.
— А моей-то жен кофейникъ общался? Безъ этого нельзя, перебилъ его Емельянъ Сидоровъ. — Да вотъ еще что… Гд т колеса-то, что мн отдать ладилъ?
— Посл колеса! Успешь! Чего теб? Не пропадутъ колеса, сказалъ староста. — Сначала Аверьянъ Пантелеичъ пусть потчуетъ насъ, Мы въ гости къ нему пріхали. Въ трактиръ къ себ поведешь или здсь угощать будешь?
Соображая вс т громадные расходы, которые придется ему понести на подкупъ міра, кабатчикъ растерянно чесалъ затылокъ.
— Да
— Безъ угощенія, братъ, ау! Безъ угощенія ничего не подлаешь! подмигнулъ староста, опускаясь на стулъ около стола.
— Да вдь ужъ я поилъ ихъ, господа. Никому не отказалъ. Всмъ была отпущена водка и пиво было дадено.
— А ты пои до туману. Не жалй. Все это теб потомъ въ пользу… Жалть тутъ нечего, наставлялъ Емельянъ Сидоровъ.
Кабатчикъ пошелъ въ кухню къ жен распорядиться насчетъ угощенія для гостей и спросилъ:
— Колбаски вамъ на закуску-то къ водк подать?
— Вали и колбаски, вали и ветчинки. Рыбки, ежели есть. Ужъ пріхали отъ деревни набольшіе головы къ теб, такъ ты угощенія не жалй, отвчалъ Емельянъ Сидоровъ.
— Ты яишенку съ ветчинкой намъ сооруди — вотъ что, прибавилъ староста.
— Ладно.
Кабатчикъ сдлалъ движеніе.
— Постой, постой… остановилъ его Емельянъ Сидоровъ. — Килечкой еще попотчуй, да селяночку нельзя ли?
— Да ужъ останетесь довольны. Господи! раздраженно проговорилъ кабатчикъ и удалился.
X
Староста и Емельянъ Сидоровъ прображничали у кабатчика далеко за полдень. Кабатчикъ еле могъ ихъ выжить отъ себя. Оба гостя были совсмъ пьяны. Узжая домой, староста долго искалъ глазами, что бы ему выпросить у кабатчика, и наконецъ выпросилъ баранью шапку, висвшую въ прихожей на гвозд. Съ лстницы гости еле сошли. Садясь въ телгу, они долго лобызались съ кабатчикомъ и клялись ему въ врности. Въ телгу имъ положили по ведерному боченку водки, а для Емельяна Сидорова, кром того, и передній скатъ колесъ. Староста, видя, что Емельянъ Сидоровъ узжаетъ съ новыми колесами, позавидовалъ ему и сталъ просить у кабатчика себ дугу, стоявшую тутъ же подъ навсомъ, гд они садились въ телгу. Кабатчикъ далъ дугу. Вызжая уже со двора. Емельянъ Сидоровъ вдругъ остановился въ воротахъ.
— Ахъ, да… Жена наказывала, чтобы я чайничекъ трактирный, расписной, у тебя попросилъ ей для заварки чая. Ихъ у тебя въ трактир, поди, много напасено, а нашъ-то дома трещину далъ, такъ какъ бы не развалился.
Кабатчикъ пожалъ плечами, но веллъ дать и чайникъ. Опять прощанія и изъясненія въ любви и врности, и наконецъ гости ухали.
— Ну, народъ нынче! вздыхалъ кабатчикъ, покачивая головою посл отъзда гостей. — Да это цыганскіе какіе-то, а не русскіе мужики! И того имъ дай, и это подари, и того поднеси… Тьфу, пропасть! Да они меня какъ липку обдерутъ до тхъ поръ, пока міръ составитъ приговоръ о дозволеніи открыть въ деревн заведеніе. Надо кончать съ этимъ дломъ, скоре кончать, ршилъ онъ.
Только
— Уговориться пришла насчетъ пирушечки этой самой.
— Да вдь Емельянъ Сидоровъ и староста сейчасъ уговорились со мной. Вечеринка для бабъ будетъ у тебя въ изб послзавтра, угощеніе и посуду я пришлю съ человкомъ, закуску тоже, такъ чего же теб?.. отвчалъ кабатчикъ.
— Такъ-то такъ, оно это дйствительно, но надо съ твоей милости задаточку за труды.
— Какого такого задатку? На сапоги для твоей дочери три рубля я посл всего этого происшествія дамъ, платокъ ситцевый ты вмст съ другими бабами получишь.
— Нтъ, милый, безъ задатку я не согласна. Рубль задатку, тогда такъ. Да и на сапоги не три рубля, а четыре. Какіе же это сапоги за три рубля! У меня дочь-то невста. Надо ей польскіе сапоги.
— За три рубля можно и польскіе сапоги купить. У меня жена, вонъ, за три рубля носитъ.
— Ты рубликъ-то дай — вотъ что. А тамъ на сапоги потомъ можешь, пожалуй, и три рубля. Ужъ Богъ съ тобой… Я согласна, стояла на своемъ старуха.
Кабатчикъ далъ.
— Вотъ спасибо, вотъ за это благодарю, заговорила старуха. — Ну, а кофейникъ-то мдный сейчасъ можно мн получить?
— Какой такой кофейникъ? Я кофейникъ не общалъ, отвчалъ кабатчикъ.
— Что ты! Что ты! Мн Емельянъ Сидорычъ сказалъ, что хорошій мдный кофейникъ.
— Кофейникъ это я его жен общалъ, а не теб.
— А я-то что же за обсвокъ въ пол? Я вечеринку для бабъ устраиваю, да буду безъ кофейника? Нтъ, я не согласна, коли такъ. Что жъ это такое! Это ужъ обида.
— Какъ не согласна? Емельянъ Сидоровъ съ меня вчера пять рублей взялъ, чтобы уговорить тебя на вечеринку. Сегодня прізжалъ и сказалъ, чтобы я былъ спокоенъ.
— Да что мн Емельянъ Сидоровъ! У меня мой домъ, а не Емельяна Сидорова. Онъ только мн свойственникъ приходится и ничего больше. Нтъ, ужъ кофейничекъ-то пожалуйста… Я только на кофейничекъ-то и польстилась, а то бы и вниманія не взяла. Шутка ли вечеринку устроить для всхъ бабъ!..
— Да ты сама, что ли, устраивать-то будешь? Вдь угощеніе-то будетъ мое, посуда моя, даже свчей привезу, чтобы теб освтиться.
— Ты и керосинчику привези. У меня дв лампочки.
— Ладно. Привезу и керосину бутылку.
— Что бутылку! Ты жестяночку фунтовъ въ двадцать, да чтобы и жестяночка мн осталась.
— Бочку еще не привезти ли! Это, наконецъ, несносно! Что это такое! вспылилъ кабатчикъ. — Да что вы меня ободрать хотите, что ли! Ну, куда теб столько керосину?
— Да ужъ кабакъ открываешь у насъ, такъ надо отъ тебя и попользоваться. Шутка ли? Какое у насъ въ деревн потомъ пьянство начнется! А у меня сынъ загульный. Пріятно нешто мн все это? Грхъ на душу беру, бабъ подговариваю, чтобы ротивъ кабака не галдли, такъ ужъ было бы за что гршить. Нтъ, безъ кофейника и керосина я не согласна.