Подлодки адмирала Макарова
Шрифт:
Вернулась в строй «Терпуга». Ее экипаж убили газы из машинного отсека. Судя по разбитым лампочкам, корпус подлодки знатно встряхнуло. Писанные кровью морские правила дополнились новым артикулом о проверке продувных снастей после морского боя.
Глава четвертая
В мае 1877 года сухопутные части Русской императорской армии вступили на территорию Румынии и двинулись к Дунаю. Не надо быть великим стратегом, чтобы понять: на пути к Константинополю нас ждут две естественные преграды — Дунай, весьма полноводный в нижнем течении да укрепленный несколькими фортециями, и горы в Болгарии. Вдобавок турецкая столица являет собой крепкий орешек.
На
— Довоевались, господа великие стратеги, — зло бросил Макаров, когда адмирал рассказал про сухумский десант. — Что стоило с «Тунца» и «Константина» набросать две сотни мин под Сухумом? Отнюдь, ваше превосходительство, ныне и свои воды минировать невместно. Два-три корыта затонули бы, остальные повернули назад. К вечеру из ремонта выйдет «Катран». «Акула» и «Пиранья» не имеют дальности хода, а ни в одном из российских портов, кроме Севастополя, мазут не найти.
— Могу лишь предположить, что великие князья исходят из неких высших, нам неведомых и непонятных выгод Отечества, — предположил Аркас, на суровом лице которого было написано: скорее обычное русское головотяпство, за которое головами заплатят тысячи наших солдат. — Степан Осипович, а «Ростов» с катерами готов к выходу?
— Так точно, ваше превосходительство. Да только мелок он, его к Дунаю готовили против мониторов, где лодки не пройдут. Пустить его на броненосцы — чистой воды убийство экипажу. — Макаров понял по глазам адмирала, что отказ выслать боевой пароход вызовет кляузу в Санкт-Петербург и высочайшее повеление бросить к Сухуму последние плоты и баркасы. — Есть готовить «Ростова». Он через полсуток после «Катрана» выйдет.
В штабе Балаклавской базы на совещании командиров неожиданно высказался мичман Черноусов, командир «Пираньи», о котором поговаривали, что он получил представление на лейтенанта незаслуженно, так как в походе на Босфор его лодка большой роли не сыграла. Кто не тушил пожар в море на субмарине, не знает, что это — больший подвиг, нежели торпедирование беззащитного парохода. Но Черноусов горел желанием доказать, что его экипаж не хуже прочих.
— Степан Осипович! Разрешите залить мазут в балластную систерну. Вентили на перекачку топлива сделаем за час.
Макаров быстро посчитал в уме.
— Столько не нужно. Заливайте в уравнительную. Дырки в корпусе не сверлить! Возьмите рукав. Откачаете через воздушную захлопну. Олег Трофимович, ваше мнение?
— Виноват, что раньше не придумал. Разрешите и мне, — откликнулся Лещенко.
— Быть по сему, как говаривал первый император. Ланге — выйти немедленно. Я готовлю «Ростов» с катерами. Черноусов и Лещенко — со мной.
Шеститорпедная лодка вышла из Балаклавы до заката. В мирное время учебный выход корабля готовится от нескольких дней до пары недель. Война не дает такой роскоши. Топливо и боеприпасы на борту, экипаж — на «железе» или рядом. Развести пары, получить свежие продукты и воду, и вскоре звучат команды: «по местам стоять», «отдать швартовы», означающие начало очередного опасного и сложного похода. «Катран» миновал коварные скалы у входа в бухту, на которых погибло множество судов, оставил слева по борту маяки мысов Айя и Сарыч. Когда берег скрылся из виду,
Ранним утром 14 мая Ланге вылез из рубочного люка и обозрел побережье. Обнаружения он не боялся: турки были заняты делом. Над Сухумской крепостью клубился густой дым. Либо он закрыл русский флаг, либо его уже не было над бастионами. Три броненосных корвета вяло постреливали в глубь территории. Самый большой серии «Азизие», шесть с половиной тысяч тонн, остальные поменьше, вероятно, типа «Неджеми-Шевкет» или «Иджалие». Четыре парохода стояли на якоре на внешнем рейде, не боясь обстрела со стороны города. Наконец, с юга приближалась канонерская лодка.
— Опоздали. Осталось только испортить праздник, — процедил капитан и спустился вниз. — К погружению стоять! Средний, вперед! Погружение на перископную глубину! Поднять перископ!
Мелкая и досадная неприятность — канонерка. Она юркая, маневренная, имеет в достатке мелкие орудия, может ударить тараном, как «Тунца». Массивные корветы способны уронить в воду тяжелый снаряд, который и с десятка саженей повредит корпус «Катрана». Но броненосцы медлительны и потому уязвимы. Однако и оружие подлодки от совершенства далеко. Торпеды с маховичным двигателем чем плохи — уж больно маленький ход. Два кабельтовых сложно отмерить точно, действительный пуск торпед приходится с полутора. Лодка при этом движется к цели, и остановить ее нельзя — всплывет или провалится в глубину. Значит, нужно уходить влево или вправо, весьма сближаясь с противником.
— Приготовиться к торпедной атаке!
Это одна из главных команд, после которой лодка выполнит то, ради чего ее спустили со стапеля и ради чего учили экипаж. Мощные электромоторы раскручивают маховики до десяти тысяч оборотов в минуту, опускается обтекатель, прикрывающий торпеды от встречного потока воды.
Корпус левого броненосца заполняет видимый круг в визире. Кажется, лодка вот-вот сама врежется в борт.
— Убрать перископ. Первая, пли! Вторая, пли! Право руля, погружение до сорока пяти футов. Отставить готовность к торпедной атаке.
Как ни регулируй пусковые аппараты, всегда есть разброс, поэтому они врежутся под броневой пояс не ближе чем в пятнадцати-тридцати футах друг от друга. Если османы не заметили перископ, торпеды не увидят тем более — маховичные не оставляют пузырчатого следа.
Два сильных взрыва встряхнули подлодку. Крик «ура» от радости попадания, гаснет пара электролампочек. Это не сравнить с тем, что творится на корвете.б
Броненосцы британской постройки традиционно имеют отличную броню, капризную артиллерию и слабую подводную часть корпуса. Каждый взрыв десятков фунтов пироксилина, пришедшийся глубоко под ватерлинию, пробивает дырищу до пятнадцати футов в длину. Взрывная волна пробивает палубы. Сноп огня вздымается над бортом, вверх летят куски металла, доски палубного настила и разорванные тела моряков. Даже если «повезло» — не детонировал боекомплект и сразу не взорвался котел, лавина воды водопадом наполняет трюм. Корвет быстро кренится, черпает воду казематными бойницами. На затопленной орудийной палубе гибнет артиллерийская прислуга. Из-за быстро нарастающего крена шлюпку не спустить, самые отчаянные сигают за борт. Вакханалия огня на миделе дополняется мощными струями пара от заливания топок. От перепада температур и деформации конструкции рвется котел, заливая пространство вокруг кипятком. Волны перехлестывают через верхнюю палубу, убитый корабль теряет остатки плавучести, устремляясь на дно. Над водой видны еще мачты, стеньги, верхние реи, а над корпусом начинает закручиваться водоворот, словно в омут, затягивая незадачливых турецких матросов, не успевших отплыть хотя бы на полсотни саженей. Мало кому удается спастись, ибо от взрыва первой торпеды и полного погружения, из которого броненосцу не суждено всплыть, прошло менее десяти минут.