Подменный князь. Дилогия
Шрифт:
Наши взгляды на мгновение встретились, и мне показалось, что я увидел — Жеривол получил свой самый главный, хоть и последний урок в жизни. Может быть, этого знания ему как раз не хватало прежде. Увидев ликующую толпу, он осознал тщету славы земной. Тщетность человеческой гордыни.
Много раз Жеривол выступал перед этой же толпой в качестве верховного жреца. Он совершал жертвоприношения, он служил богам и пользовался всеобщим почтением. Его боялись, перед ним трепетали. Разве мог он представить тогда, что спустя всего немного
Не мог предвидеть, а следовало бы, потому что так уж устроено человеческое общество.
Те, кто может такое предвидеть и понимает суетность славы, не попадают в положение Жеривола, когда тот стоит голый и несчастный перед улюлюкающими рожами довольных очередным кровавым развлечением горожан.
Связанного жреца положили на землю, после чего вышел мой старый знакомый — слуга Немига, который против обыкновения был очень деловит и серьезен.
— Зачем тут Немига? — спросил я у Свенельда. — Он что, палач?
— И очень умелый, — подтвердил воевода совершенно серьезно. — Ты просто не знаешь об этом, но Немига всю свою жизнь был палачом. Он умеет делать это лучше всех. А ведь казнь требует большого искусства. Теперь Немига постарел и служит у тебя. Но ради такого важного случая мы попросили его вспомнить старое. Нехорошо получится, если какой-нибудь молокосос-неумеха испортит красивую казнь.
«Ну вот, — разочарованно подумал я. — Такой милый старикан. Чего только не узнаешь о людях…»
Немига поплевал на руки и осмотрел, хорошо ли связан казнимый. Поправил веревки, а затем принялся прилаживать столб. Толпа умолкла, все зачарованно смотрели на происходящее.
Это и вправду требовало серьезного навыка. Искусство не искусство, однако следовало иметь большой опыт, чтобы действо вообще получилось правильное.
Жеривол лежал на земле, спеленутый веревками для неподвижности, а сзади Немига пристраивал заостренный конец столба-шеста. Наконец остался удовлетворен и, разогнувшись, махнул рукой воинам — поднимайте, все хорошо.
Конец столба опустили в яму, а затем, осторожно передвигая руками, начали поднимать другой конец с привязанным к нему жрецом. На площади наступила полная тишина, все замерли.
Когда верхний конец столба поднялся над землей на пятьдесят градусов, раздался первый короткий вскрик казнимого.
— Вошло, — удовлетворенно прокомментировал стоявший со мной рядом Свенельд. — Видно, Немига правильно все приладил. Если этот крикнул с шеста, то, значит, крепко насел и теперь не соскочит. А то по-разному бывало…
Когда столб поставили прямо и начали засыпать яму землей и камнями, Жеривол закричал снова. Теперь это уже был совсем другой крик — протяжный и безысходный. Даже если его сейчас помилуют и снимут со столба, будет поздно — он все равно умрет: острый конец уже вошел в прямую кишку и разорвал там все.
По
Но здесь было другое: на глазах у всех медленно и мучительно умирал человек. Да ведь и не простой человек, а верховный жрец.
Теперь Жеривол кричал тихо, скорее стонал. Его глаза выкатились из орбит, лицо стало белым от ужаса. Он прерывисто и тяжело дышал.
— Немига постарался, — заметил Свенельд мне на ухо. — Посадить на кол ведь можно по-разному. Если неумело, то человек сразу провалится, и его проткнет насквозь. Он умрет быстро. А если насадить правильно, вот как сейчас, то проваливаться Жеривол будет медленно и очень долго. Он умрет не скоро, и все время будет в сознании. С ним можно поговорить. Не хочешь подойти и поговорить с ним?
Я обернулся к Свенельду, и он, увидев мое перекошенное лицо, засмеялся.
— Ох, чувствую, что в твоем времени уже нет такой забавы, — сказал он. — Ведь нет?
— В моем времени есть много забав, — заметил я, сохраняя достоинство. — Есть и такие, которых ты даже не можешь себе представить. Но такой, как эта, — нет, тут ты прав, воевода.
— Ну, значит, тебе интересно посмотреть, — хмыкнул Свенельд. — Наверное, хорошо, что ты не хочешь поговорить сейчас с Жериволом. Не стоит издеваться над умирающими, даже если они преступники.
Он еще пониже наклонился ко мне и совсем тихо, чтобы никто не слышал, добавил доверительно:
— Уверен, что твой предшественник, настоящий князь Владимир, непременно подошел бы и поговорил с ним. Он не был воином, этот Вольдемар. Правильно мы его сменили на тебя.
Видимо, это был комплимент.
— Спасибо, — пробормотал я. — Рад, что ты не жалеешь.
— Мы можем идти, — сказал воевода. — Толпа будет стоять тут еще долго, пока он не умрет. В конце концов, должны же люди как-то развлекаться. И детям полезно посмотреть: пусть видят, что бывает со злоумышленниками, которые посягают на жизнь великого князя.
Он снова засмеялся, и мы пошли прочь. Вопли все сильнее проваливавшегося жреца доносились до нас еще долго…
Глава 4
Корсунь
Мы двинулись в поход в самом начале лета. Смерды засеяли поля, и оставалось ждать осеннего урожая. Это значило, что мы должны обернуться до осени, чтобы успеть к уборочной страде.
Рать собралась немалая. Поляне и русы — жители Киевского княжества, выставили семьсот человек под командой Свенельда. К ним прибавилась черниговская дружина во главе с Аскольдом Кровавой Секирой, успевшим к этому времени сжечь своего отца на погребальном костре и стать князем — это еще триста воинов.