Подменный князь. Дилогия
Шрифт:
Одной из таких диковинок стало и поклонение некоему Христу.
Однако довольно скоро выяснилось, что Христос — этот греческий бог, совсем не похож на всяких там велесов, мокошей и чернобогов. Он оказался Бог-ревнитель, не желающий соседствовать с иными богами. Для Него, Господа Христа, иных богов не существовало, они были просто идолами, наваждениями бесовской силы.
И стало нужно выбирать одно из двух: либо поклоняться одному лишь чужому греческому Христу, и только ему, прокляв богов своих отцов и дедов, заветы родины, заветы седой
Не всякий человек способен сделать такой сложный выбор.
Проблема первых киевских христиан заключалась еще и в том, что ничего не было переведено на славянский язык. Русы к тому времени свой собственный язык почти забыли и тоже говорили по-славянски, как большинство населения в полянских, древлянских и кривичских землях. А Библия была на греческом, и богослужения в христианских церквах тоже велись по-гречески. Все это дополнительно делало христиан в глазах остального населения явными агентами Византии…
Для тех, кто принял веру в Христа и не пожелал отступиться, настали тяжелые времена. Княгиня Ольга умерла, а ставший князем ее сын Святослав на дух не переносил христианство. Он с детства хранил заветы старины и считал, что только боги отцов надежны и заслуживают поклонения.
Когда Блуд говорил об этом, я заметил, что глаза его заблестели. Он говорил о Святославе с явным восхищением. Что ж, всякая твердость убеждений заслуживает уважения, а Блуд ведь знал этого твердого человека лично.
— Он был великим воином! — воскликнул боярин, успевший уже раскраснеться от выпитого вина. — Святослав думал только о войне, он посвятил себя войне. Из всех походов он возвращался с богатой добычей.
— И ничего не боялся, — добавил мрачно молчавший до этого Свенельд. — Он был бесстрашен, как настоящий берсерк! В бою это был дикий зверь, почуявший запах крови и рвущийся к ней! Я сражался с ним рядом…
Князь Святослав в очередной раз отправился в поход на Византию: богатство византийских краев не давало ему покоя, да он и не мыслил себе иной жизни — набеги на византийские города издавна считались главной удалью русов и славян. Войско погрузилось в быстроходные ладьи, воины-гребцы сели за весла, и женам с детьми, стоявшим на киевской пристани, оставалось лишь терпеливо ожидать мужей и отцов с богатой добычей из дальних краев.
— В дружине Святослава было довольно много христиан, — заметил Блуд, рассказывая о последнем походе грозного, воинственного князя. — Всего дружинников было двадцать сотен, и все отборные, иных князь с собой не брал. А из них христиан было почти сто человек — немало.
— Да что говорить, — вздохнул Блуд. — Брат Святослава, княжич Олаф тоже был христианином.
Поход с самого начала стал складываться неудачно. Сначала при выходе в Черное море ладьи разметал сильный ветер, и войско долго не могло соединиться. Потом, когда Святославу удалось наконец собрать дружину вновь, византийские войска уже успели изготовиться к обороне. Поднявшись
— Болгары нам изменили, — сказал Свенельд, непроизвольно сжав кулаки. — Подлые люди… Увидели, что Цимисхий собрал большое войско, и испугались. Когда болгары ушли от нас на его сторону, нас осталось совсем мало — только киевская дружина.
Видно было, что Свенельд до сих пор переживает факт предательства болгар, поначалу сражавшихся вместе с русами против византийцев. Лицо его стало мрачно, глаза метали молнии. Одним движением он осушил глиняный стакан с вином и тотчас налил себе из кувшина следующий.
— Ну, если бы войско Святослава вело себя в болгарских землях по-другому, — язвительно заметил Блуд, — тогда, наверное, и болгарские воины поступили бы иначе.
— Я этого не делал, — буркнул Свенельд, покачав головой.
— Ну и что? — пожал плечами боярин. — Ты не делал, а почти все воины делали. Вот и результат — болгары испугались и перешли на сторону Цимисхия. Ты сам рассказывал мне о Доростоле.
Когда в результате нескольких серьезных стычек, неудачных для Святослава, его войско оказалось запертым в городе-крепости Доростол на берегу Дуная, воины стали готовиться к последней битве.
Со всех сторон крепость окружало византийское войско, а русов со славянами осталось не больше полутора тысяч. Осада византийцами Доростола длилась несколько недель. Многократно Цимисхий водил свои войска на штурм, так же многократно славяно-русы делали вылазки из крепости.
За это время воины Святослава умертвили все население Доростола, включая женщин и стариков, а младенцев в течение нескольких ночей при свете факелов закалывали на сооруженных алтарях, принося в жертву своим богам.
— И так вы поступали во всех городах и деревнях, куда приходили? — сказал Блуд Свенельду. — Разве не так? Войско Святослава зверствовало так, как никто до него. Изнасилованные женщины, а также девочки и мальчики без разбору, а в конце все убиты и сожжены вместе с деревнями. Было такое, Свенельд?
Старый воин был не слишком умен, но честен, так что он мрачно кивнул.
— Я сам этого не делал, — лишь повторил он упрямо. — Я не насиловал детей и не убивал их.
— Ты — добрый человек, Свенельд, кто же этого не знает? — пожал плечами боярин. — Ты водил воинов в бой и на смерть и крепко стоял в бою. А за все остальное ты не отвечаешь, правда?
— Но ведь и богам жертвы нужно приносить, — с недоумением сказал воевода. — Разве мог я противиться, когда воины приносили в жертву богам младенцев? Боги любят такие жертвы, это известно издавна. В обмен на кровь младенцев они даруют победу.
Блуд криво усмехнулся.
— Да, это известно, — кивнул он. — Так делал Святослав, а до него Ингвар, а до него еще деды и прадеды. Так делает нынешний князь Владимир, мы это видим.