Подменный князь. Дилогия
Шрифт:
Воины рубили березы по острову и жгли костры возле занесенных снегом палаток. Ходили на охоту, били зверя в лесах и степях по обе стороны Днепра. Разъезды печенежских всадников изредка появлялись на горизонте, но почти тут же исчезали в снежной пыли, поднятой копытами лихих коней…
Христиан убивали каждый день по одному. Вздергивали на деревянную поперечину над каменным алтарем и принародно пытали. Кровь медленно стекала по обнаженному телу, тускло сверкая в морозном воздухе. От пронзительных криков истязуемого снимались стаями птицы
Зимовка на Березани оказалась именно такой, как опасался Свенельд.
Князь Святослав смотрел на принесение в жертву богам своих недавних соратников и с удовлетворением думал о том, как устроит точно то же самое в Киеве, стоит ему весной вернуться туда.
И в Киеве думали об этом же…
Оставшийся за отца на киевском престоле малолетний княжич Ярополк выслушал вернувшегося воеводу Свенельда и пришел в ужас. Он помнил бабушку — христианку княгиню Ольгу, и сердце его уже давно принадлежало Христу. Бабушка, оставшись вдовой после гибели мужа — князя Ингвара-Игоря, открыто крестилась и приняла христианство. Ярополк с детства полюбил греческое богослужение, проводившееся в киевском храме. Напевный хор, иконы Святой Троицы и святых угодников и теплящиеся перед ними свечи в полумраке церкви. И то, как бабушка наклонялась к нему и рассказывала:
— Это еще что, — говорила она. — Вот вырастешь, поедешь в Константинополь и увидишь там собор Святой Софии — Премудрости Божией. Как услышишь пение в том соборе и весь чин священный, так покажется тебе, что ты не на земле грешной, а прямо на небо попал, к Отцу Небесному.
В княжеском тереме при княгине Ольге постоянно находились греческие монахи и священники, приехавшие из Константинополя. Помнил Ярополк и то, как однажды из далеких западных земель явился к княгине посланец римского папы — епископ Адальберт.
Маленького роста, щуплый, он постоянно кутался в долгополую шубу из волчьего меха и пугливо озирался по сторонам в высоких княжеских хоромах. Впрочем, оказался он совсем не робкого десятка. Да робкого и не послали бы сюда, в языческие земли.
Адальберт боялся, что язычники растерзают его, не станут слушать. Обритые воины в поддевках из звериных шкур, капища идолов на перекрестках киевских улиц — все казалось ему враждебным, не готовым к тому, чтобы услышать Слово Божие.
Но оказалось, что опасения епископа были хоть и не совсем напрасны, однако разочарование подстерегало его совсем с другой, неожиданной стороны.
Полного и официального разделения христианской церкви на Восточную и Западную тогда еще не произошло, но фактически отношения между Римом и Константинополем были к тому времени разорваны. Между двумя крупнейшими церквями росла конкуренция, подогреваемая взаимным недоброжелательством. Поэтому греческие священники и монахи, окружавшие княгиню Ольгу, сделали все, чтобы сначала не допустить к ней римского епископа, а затем, когда встреча все же произошла, отвратить от него сердце киевской властительницы.
Конечно,
Адальберт уехал ни с чем, его визит в Киев опоздал на десяток лет. Княгиня Ольга уже приняла крещение по восточному обряду, и считала своими учителями греков.
— Твой отец, князь Святослав, вернется весной в Киев и перебьет всех христиан, — объяснил юному княжичу воевода Свенельд. — Он так и сказал мне, перед тем как я покинул его.
О том, что пришлось срочно бежать из лагеря обезумевшего Святослава, Свенельд не говорил. Зачем волновать ребенка, рассказывая о том, как бросил его отца?
— Князь остановился с дружиной на острове Березань, — сказал Ярополку воевода. — А меня послал впереди себя.
Вот и все объяснения. Такая же версия появления Свенельда с его воинами в Киеве до того, как туда вернулся Святослав, была выдвинута и для всех горожан. Догадывались ли горожане о том, что произошло, или нет? Кого это волнует, пусть думают что хотят…
Тем более что Свенельд с боярином Блудом были уверены: жизнь Киева в их руках, и они должны срочно что-то сделать.
Наступит весна, и в столицу вернется обезумевший Святослав, а вместе с ним — ошалевшая от крови дружина. Что станет с Киевом после этого? Начнутся погромы христиан, а их уже совсем немало. И не кончится ли дело братоубийственной резней, но уже не на острове Березань, а в столице княжества?
— Твой отец собирается умертвить христиан, — сказал Свенельд Ярополку.
— И меня тоже? — ошарашенно спросил мальчик.
Что должен был ответить на это воевода? Он достаточно хорошо знал князя Святослава, чтобы понимать — роковой исход неизбежен. Если князь вбил себе в голову, что древним богам нужна кровь христиан, то никому здесь не поздоровится.
Много вина с пивом выпили в тереме Блуда ближний боярин и храбрый воевода. Они пили, ели и в разговорах своих ходили вокруг да около. Хоть и знали друг друга давно, и прекрасно понимали друг друга, но сказать окончательное слово никто не решался.
Слухи о том, что происходит сейчас на Березани, ползли по Киеву. Свенельд обмолвился об этом своим воинам, ушедшим с ним, а те разнесли весть о кровавом безумии князя своим родным и близким. Город сжался в бессильном страхе. О предстоящем возвращении Святослава с дружиной предпочитали не говорить: понимали, что неминуемо начнется.