Поднебесный гром
Шрифт:
— Да-а!
— А ну, перестаньте, — прикрикнула девушка, — а то всех выгоню! А ты, Валера, не расстраивайся, еще не все потеряно.
Грянул оглушительный хохот.
— Да я не в том смысле, — смущенно оправдывалась Наташа. — Валера, не слушай их…
— В самом деле, — не унимался Федя Суматохин, — сам приехал, а жену не везет. Так нечестно, Валера. Какая она у тебя?
— Красивая, — признался Волчок.
— Потому и не везешь?
— Конечно, боюсь, что отобьете!
—
— Ну хватит! — перебил его Аргунов. — Пошутили — и баста! А то с утра раскачка, к вечеру горячка. — Он подошел к диспетчерскому столу: — Наташенька, много сегодня машин?
Девушка благодарно взглянула на него.
— Под завязку, Андрей Николаевич.
— Готовые есть?
— Две.
— Где Востриков?
— Семен Иванович сейчас в ангаре. Что-то с «десяткой» не ладится.
— Тогда начнем полеты, — распорядился Аргунов.
— Еще синоптик не приходил, — возразила Наташа.
— Видимость миллион на миллион, а ты — синоптик. — Андрей присел рядом с девушкой, посмотрел в рабочий журнал. — Валера, — он повернулся к Волчку, — полетишь на «ноль восьмой», а ты, Жора, на «ноль девятой». Вопросы есть? Нет? Всем на старт!
Вскоре в небо ушла первая машина, за ней — вторая. Аргунов решил взять себе «десятку» — очень уж капризная машина попалась. Несколько дефектов обнаружили на земле, а какой она окажется в воздухе? Аргунов направился в ангар. Самолет стоял, весь разлюченный, и наземники работали кто где — в кабине, в носовом отсеке, в куполе шасси.
— Э-э, так и к вечеру не успеете, — сказал Аргунов механику.
Механик, богатырь, под стать ему самому, заверил:
— Не пройдет и часа — машина выйдет на линейку.
Подбежал запыхавшийся моторист:
— Андрей Николаевич, звонили, у Волчка что-то…
Сердце упало.
— Что именно?
— Не знаю.
Аргунов вскочил и понесся саженными прыжками в диспетчерскую. В воображении уже вставали картины, одна страшней другой. Рванув дверь диспетчерской, он увидел прильнувших к динамику людей.
— Что у него?
— Не вырабатывается топливо из левого крыльевого отсека, — поспешно ответила Наташа.
— Фу! — облегченно выдохнул Аргунов, и с плеч будто сто тонн свалилось. — Где он?
— Возвращается на точку.
Прибежал Востриков, взъерошенный и напуганный.
— Что с Волчком? — растерянно мигая, спросил он.
— Ничего особенного, — успокоил его Аргунов. — Левый отсек не вырабатывается.
— Передайте Денисюку — пусть сажает! — приказал он и выскочил из диспетчерской.
Аргунов понимал его состояние: самолетов на ЛИС скопилось немало, месяц на исходе, а тут опять загвоздка.
Причина неисправности выяснилась сразу, как только Волчок зарулил на стоянку. Оказалась незакрытой горловина бака — отсюда невыработка топлива.
Востриков напустился на наземный экипаж:
— Куда вы смотрели, черт бы вас побрал? Или у вас глаз нет? Мало думаете о летчиках! — гремел его сорванный, рассерженный голос.
— Не доглядели, — жалко оправдывались механик и контрольный мастер.
Аргунов, не дослушав, ушел. Волчка он увидел в диспетчерской. Тот с невозмутимым видом заполнил в полетном листе: «Задание не выполнил». Аргунов выждал, пока он распишется, негромко позвал:
— Валера, пойдем со мной.
Они вышли в коридор.
— Иди раздевайся, сегодня больше не полетишь.
— Не полечу? — заволновался Волчок. — Но ведь у меня еще одна машина!
— На сегодня тебе отбой.
— Как отбой?
— Тогда расшифрую! — повысил голос Аргунов. — Я отстраняю тебя от полетов. В конце рабочего дня поговорим подробнее.
— Объясните, за что отстраняете?
— За халатное отношение к своим служебным обязанностям. Ясно? И приготовься сам объяснить: почему так случилось у тебя?
Через пять минут Аргунова разыскал обеспокоенный Востриков.
— Ты Волчка отстранил? — спросил он недовольно. — Но ведь техслужба виновата.
— С летчика тоже вина не снимается. Он должен осматривать машину перед вылетом, а если не осмотрел — грош цена такому летчику! — жестко отрезал Аргунов.
— Резонно, но пойми, Андрей Николаевич, план поджимает. Отмени свое наказание.
— Нет!
— Тогда отменю я.
— Пойду к директору.
Востриков нервно махнул рукой:
— Вечно ты мне подножку ставишь. А ведь повозку легче везти вместе.
Целый день гремел аэродром. Испытатели улетали, прилетали, записывали выявленные дефекты, вновь отправлялись в полет, а Волчок как потерянный слонялся по залам летно-испытательной станции.
Ровно в шесть вечера, одеваясь после душа, Аргунов сказал Суматохину:
— Покличь-ка всех пилотов в штурманскую.
Штурманская — это небольшая комнатка, облепленная картами, схемами и всевозможными графиками. Здесь обычно собирались для получения задачи на очередной летный день. Если в летном зале можно было поиграть в бильярд, отдохнуть, расслабиться после полета, то здесь все — и большой стол с крупномасштабной картой под плексигласом, и книжный шкаф со справочниками и летными документами, и массивный железный сейф — все располагало к рабочей деловитости, дисциплинировало, подчеркивало главное, чем живут испытатели.