Поднебесный гром
Шрифт:
— Георгий Афанасьевич, а не слишком ли круто? — осторожно поинтересовался Андрей. — Раз конкретный виновник найден…
— «Конкретный»! — передразнил Копытин. — Когда меня в Москву вызывают, то не спрашивают, кто стойку сваривал или крыло делал. Не обеспечил руководство — вот и весь сказ. Спрашивают именно как с конкретного. А для меня начальник цеха и есть конкретный… А он, видишь ли, самоустранился, Петровичем решил откупиться. Ты что, не слышал, что говорили рабочие? То-то же! Да если смотреть в корень,
Копытин вдруг остановился, будто вспомнив о чем-то.
— А ведь этот самый Петрович еще в ремесленке меня обучал. Честнейший человек. А уж мастер своего дела!.. Многим я ему обязан, очень многим. Чуть было не взгрел его; хорошо, что вовремя разобрались. Вот так и бывает… Зажмешь сердце в кулак и… пишешь приказ. Иначе нельзя. Иначе не завод будет, а балаган.
16
Аргунов вошел в летный зал и объявил:
— Сегодня полетов не будет.
Испытатели и работники аэродромной службы повернули к нему настороженные лица, ожидая разъяснений. Погода по всему району полетов была благоприятная — летать бы да летать! У Волчка даже кончик носа побелел от волнения, он нетерпеливо выпалил:
— В чем дело?
— Все в той же шляпе — тянуть билеты надо. — Аргунов улыбнулся. — Мы, голубки, и так запоздали с зачетами, а ведь не сегодня-завтра нам предстоит летать на новом самолете. Теперь ясно?
— Ясно.
— Итак, через час соберется комиссия. Учтите, никаких поблажек! Все готовы?
— Что за вопрос, Андрей Николаевич! — за всех ответил Волобуев.
К полудню с зачетами было покончено, и Аргунов, довольный, что ни за кого не пришлось краснеть, повел испытателей в ангар, где в дальнем углу стоял новый самолет.
Внешне он почти не изменился, но летчики знали, как выгодно улучшилась его «начинка», и поэтому поглядывали на новый истребитель с почтительным уважением. Хотя и чуточку побаивались: «А как он покажет себя в воздухе? Не доставит ли огорчений?»
Андрей словно прочитал их мысли. Он похлопал самолет по обшивке блестящего крыла и обратился к Волобуеву:
— Ну как, обуздаем конька?
— А разве кто сомневается? — Волобуев с удивлением огляделся вокруг себя и задержал взгляд на Волчке: — Как ты, Валера?
— Сомневался — завалил бы на зачетах.
— Вот это ответ! — похвалил Андрей. — Но позвольте, братцы, вам посоветовать: не спешите с машиной фамильярничать. Особенно тебя касается, Валера, ты — парень-ухарь, а это в нашей работе не годится. Да и вас, Лев Сергеевич, нелишне предупредить. Осторожней с нею будьте, особенно на первых порах. Центровочка чуть назад смещена. Так что на посадке можно машину уронить на хвост. Валера, лезь в кабину, погоняю тебя по особым случаям.
Волчок молниеносно взлетел по стремянке и юркнул в кабину. По обе стороны от нее навалились на борт его товарищи. На серо-голубоватом фоне приборной доски объемно и отчетливо бросались в глаза приборы, кнопки, выключатели, лампочки контроля.
— Валера, твои действия перед посадкой в кабину? — спросил Андрей.
— Убедиться, что в ней никого нет! — бойко отчеканил Волчок.
— Ну ладно, я вижу, ты настроен на шутливую волну. Тогда еще вопрос: какая главная деталь у самолета?
— Летчик! — не моргнув глазом, ответил Валерий.
— Верно. Закрывай глаза… Где указатель высоты?
Рука Волчка безошибочно ткнулась в высотомер.
— Указатель скорости?.. Авиагоризонт?.. Гирокомпас?.. Ты смотри! — удивился Аргунов и добавил: — Молоток.
Он перевел взгляд на Струева.
— Кого еще погонять?
Струев сделал вид, что внимательно рассматривает щиток радиооборудования. Шея его покрылась багровыми пятнами.
«Не бойся, не стану щекотать твое самолюбие», — подумал Аргунов и подмигнул Суматохину:
— Федя, а ну давай в кабину!
Но в это время снизу позвали:
— Андрей Николаевич, вас к телефону.
Вернулся Аргунов через несколько минут сияющий и заметно взволнованный.
— Братцы, Русаков летит! — объявил он.
— Возвращение блудного сына?
— Он что же, нас выпускать будет? — оживились летчики.
— Выпускать он будет меня. А вас — я, — пояснил Аргунов.
— А кто он такой, Русаков? — спросил Волчок.
— О, это человек! Сейчас он на фирме генерального. А когда-то был заводской.
— Между прочим, твой тезка и такой же маленький, как ты, — добавил Волобуев. — Поглядите, начальник жалует. Да не один.
Окруженный неизвестными людьми, Востриков торопливо подходил к самолету.
— В принципе машина хоть сейчас готова к подъему, — объяснял он им на ходу. — И мои летчики — тоже. Андрей Николаевич, вы закончили тренаж?
— Почти, — отозвался Аргунов, спускаясь вниз по стремянке.
— Наш шеф-пилот, — представил его Востриков.
К Андрею потянулись с рукопожатиями.
— Через полчаса сядет Русаков, слышал? — спросил Востриков.
— Слышал, Семен Иванович.
— Значит, завтра начнем. Как моральный дух?
— На высоте.
— Отлично! — И, улучив момент, шепнул: — Представители из министерства.
Андрей понимающе кивнул.
— Встретишь Русакова сам.
— С удовольствием.
Через полчаса на стоянку зарулил Як-40, и по трапу легко сбежал маленький светловолосый человек в кожанке; не замечая встречающих, он бросился к стоявшему чуть поодаль Аргунову: