Поднимаясь из пепла
Шрифт:
— Сегодня каша, — произнесла Молли и подала мне металлическую тарелку и такую же ложку. Я молча приняла миску и поставила ее на свои колени. Но вдруг Молли вытащила из кармана яркий фантик и сунула его мне в руки, стараясь, чтобы охранник не заметил. Молли вышла из камеры и дверь со скрипом захлопнулась. Я немного посидела на матраце, затем поставила тарелку на пол и раскрыла ладонь, рассматривая яркий фантик, внутри которого была шоколадная конфета. Осторожно, слегка заторможенными движениями, я поднесла конфету к носу и втянула запах шоколада. Неожиданно на моих глазах выступили слезы. Я сидела на металлической койке с голым матрацем, и плакала над маленькой шоколадной конфетой. Сегодня был мой шестнадцатый день рождения. Мой разум
Я аккуратно отложила конфету в сторону и взяла тарелку с кашей. Я знала, что мое тело отвергнет пищу, но все равно заставила себя проглотить несколько ложек, прежде чем смыла остатки в унитаз. Отставив миску на пол, я опять вытащила конфету и поднесла ее к носу, все еще не решаясь откусить. Высунув язык, я лизнула шоколад и тут же зажмурила свои глаза. Сладкий вкус буквально взорвался у меня во рту. Я быстро сунула конфету в рот и принялась рассасывать, сглатывая сладость, которая буквально таяла у меня на языке. За то время, что я была здесь заперта, я забыла запах и вкус таких простых вещей, как шоколад. Хотя какао-бобы в достатке выращивались в теплицах прямо на окраине нашего города, конфет никогда не бывает в избытке. Почему я вспомнила про теплицы? Я не вспоминала о своей прежней жизни столько, сколько здесь нахожусь. Очевидно, что друзья моего отца не могли просто отпустить меня на все четыре стороны, поэтому постарались, чтобы я оказалась заперта в этой камере. Хуже было то, что меня пытались лечить лучшие специалисты-психологи. Я бесчисленное множество подвергалась электро-шоковой терапии, гипнозу, бесконечному вливанию препаратов, которые буквально разжижали мой мозг. Доктор Мэдисон, который занимался моим лечением, очевидно был не в числе моих фанатов, поэтому каждый день прилагал усилия, чтобы я не забывала о том, что совершила и почему я оказалась заперта в его лечебнице. Мне не надо было напоминать, я сама прокручивала все в мельчайших деталях в те редкие моменты, когда мой мозг отходил от очередного лечения. Но вопреки расхожему мнению, я ни капли не сожалела о содеянном. В конце концов меня оправдали, вынеся обвинительный приговор моему мертвому отцу, но я все равно оказалась здесь, чтобы «восстановить свои силы и здоровье», прямая цитата судьи. Теперь доктор Мэдисон и его охранники всеми силами стараются восстановить мое здоровье, вот такие они большие трудяги. Дверь снова загрохотала, и я быстро сунула фантик за пояс своих белых штанов.
— На выход, — мрачный голос охранника не сулил ничего хорошего. Я уже запомнила период, когда охранники сменяют друг друга, и даже мысленно дала им имена. Тот, что сейчас стоял передо мной, был Стефанией, потому что любил фыркать и пыхтеть. Его сменщик — Люсия, потому что носил пидарские черные усики и разговаривал тонким голосом, от которого хотелось блевануть.
— Что случилось, Стеф? — тихо пробормотала я, пока он закрывал мою камеру.
— Не называй меня так, — буркнул он, но, к моему удивлению, не стал доставать свою дубинку или шокер. Я натянула пустое выражение на свое лицо и молча последовала за ним в сторону комнаты посещения.
— У тебя сегодня гости, поэтому советую рот не раззевать.
Мне хотелось спросить, что за гости, но я не рискнула открыть свой рот, опасаясь, что кто-то может быть рядом. Я твердо заняла позицию игнорирования и ухода в себя каждый раз, когда кто-то пытался втянуть меня в разговоры. Демоны внутри меня одобрительно кивали головой, хотя и ворчали, что мы сидим в изоляции.
Около комнаты охранник окинул меня взглядом, после чего открыл дверь, пропуская меня внутрь.
— Боже, Нора, — громкий голос Пипы заставил меня вздрогнуть. Я буквально окаменела и приросла к полу, пока она кинулась мне на шею, но в последний момент резко затормозила и опустила
— Я не могла к тебе попасть долгое время, мне говорили, что твое состояние не позволяет пускать посетителей. Но я наконец добилась того, чтобы увидеть тебя.
Пипа осторожно потянула меня за рукав белой рубашки, пытаясь усадить на металлический стул. Я молча последовала за ней, сканируя помещение взглядом. Никогда нельзя быть уверенной на все сто процентов, что в данный момент кто-то не слушает или не подсматривает.
— Девочка, прости меня, — Пипа достала платок и заплакала горькими слезами, которые стекали по ее морщинистым щекам, — я ничего не замечала, и я корю себя за это каждую минуту. У меня и в голове не укладывается все, что я услышала на суде.
— Теперь все знают об этом? — тихим голосом спросила я.
— Да, — она шмыгнула носом, — это получило большую огласку среди всех центров. Мне так жаль, — она снова заплакала, уткнувшись носом в платок.
— Я не знаю, как тебя здесь лечат, но мне предложили перевести тебя в другую клинику. Я хотела спросить у тебя, стоит мне договориться о переводе или тебе здесь комфортно? Теперь я, вроде как твой опекун, пока ты не станешь взрослой.
Я ошеломленно смотрела на пожилую женщину. Суд назначил ее моим опекуном. Я никогда не просила у нее помощи, молча скрывая раны на моем израненном теле, но сейчас я готова была даже помолиться ненавистному богу, чтобы убраться отсюда ко всем чертям. Какая, сука, ирония.
— Вытащи меня отсюда, — шепнула я ей, чуть наклонившись вперед. Она перестала плакать и пристально всмотрелась в мои глаза.
— Хорошо, — решительно кивнула она, — посиди здесь.
Пипа встала на ноги и вышла из комнаты, оставив меня сидеть за металлическим столом. Я вела мысленный отсчет времени, который уже вошел в привычку, и спустя сорок восемь минут, она вошла внутрь в сопровождении доктора Мэдисона.
— Нора, детка, твой опекун требует, чтобы тебя перевели в другую клинику.
Слова доктора Мэтью выражали поддельную заботу.
— Если так хочет мой опекун, — равнодушно ответила я, стараясь не подавать никаких эмоций. Мне надо выйти отсюда любой ценой, и боюсь, что демоны внутри меня скоро начнут требовать крови.
— Да, — произнесла Пипа строгим голосом, — я хочу, чтобы ее перевели под контроль другого центра. У меня есть такая возможность, и более того, законное требование.
Давай, Пипа, мысленно подбадривала я ее.
— Ну что ж, очень жаль, что вы приняли такое решение, мы с Норой очень плодотворно сотрудничали, и я вижу очевидно положительные результаты от наших занятий. Вам, видимо, потребуется несколько дней, чтобы оформить документы, а мы тем временем….
— Нет, — прервала его Пипа, внимательно сканируя выражение моего лица, — я уже обо всем договорилась.
Доктор Мэдисон несколько секунд хмуро смотрел на Пипу, но видимо не нашел законных причин, по которым он может удерживать меня в этом сумасшедшем доме. По всем документам, лечение проводится на добровольной основе. Из-за того, что Пипа была под подозрением, она не могла в полной мере исполнять роль опекуна. Сейчас же, когда все обвинения были сняты, она наконец-то сможет вытащить меня из этой богодельни.
— Нора, как насчет того, чтобы пойти и собрать свои вещи, пока твой опекун будет ждать тебя? — улыбка доктора Мэдисона была похожа на звериный оскал.
— У меня нет вещей, — тихим меланхоличным голосом ответила я, потупив глаза в пол.
— Ну вот и отлично, — произнесла Пипа и подхватила меня под руку, — мы уходим. Постоим на улице, пока вы подготовите необходимые документы на выписку, ведь ей положены какие-то документы, не так ли?
— Разумеется, — процедил доктор Мэдисон, скрестив руки за спиной. Не хороший знак, надо убираться отсюда. Я первой шагнула к выходу, утягивая Пипу за собой. Стефания открыл нам двери, буквально прожигая мой затылок своим масляным взглядом.