Подозреваемые
Шрифт:
Салли де Несто открыла дверь и с радостным возгласом бросилась ему на шею, оторвав ноги от пола.
— Что с тобой? — удивился он, внося ее в квартиру и захлопывая дверь ногой.
— Я в прекрасном настроении, и я рада видеть тебя. Я люблю тихие субботние вечера. Но не слишком тихие. — Ее руки соскользнули с его шеи. — Что будешь пить?
— Ничего, спасибо.
— В таком случае давай займемся делом.
Она развязала пояс синего махрового халата.
Ночное безмолвие пронзил рев сирены. Мягко жужжал
— Ты думал о том, о чем мы говорили в прошлый раз? — нежно спросила она.
— О Джейн Стомер и обо мне?
— Да.
— Салли, я сказал тебе, что с этим покончено. У нее есть кто-то другой.
— Как сказал один человек, все кончается, когда приходит конец.
Скэнлон искоса посмотрел на нее.
— И что это, черт побери, означает?
— Это значит, что иногда женщины, которые считают себя униженными, лгут, чтобы причинить боль.
Он покраснел.
— Джейн Стомер не относится к такому типу женщин.
Темнота скрыла улыбку Салли.
Он повернулся к ней.
— А теперь я буду задавать тебе вопросы.
— Какие? — спросила она, глядя в потолок.
— Откуда этот интерес к моим делам?
— Я ко всем своим клиентам отношусь с участием, — как бы оправдываясь, сказала она.
— Но почему? Скажи мне, почему, Салли?
Она отвернулась и погрузилась в размышления. Наконец она спросила:
— Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему я не пью?
— Я никогда не думал об этом.
— Мне нельзя пить, потому что я принимаю фенобарбитал. У меня эпилепсия.
— Что? — Скэнлон растерялся.
— А знаешь ли ты, что я была помолвлена?
— Нет, не знаю, — ответил он, чувствуя, что положение становится щекотливым.
— Мне было двадцать два года, когда я влюбилась. Его звали Карло. Мы хотели жить в Парсипени и иметь четверых детей, двух мальчиков и двух девочек. Венчание должно было состояться в июне. Карло поручил своему свидетелю передать мне прощальное письмо за три дня до свадьбы. Оно до сих пор у меня. Я время от времени перечитываю его. Оно напоминает мне о том, каков мир на самом деле, если я иногда это забываю.
Скэнлон заключил ее в объятия.
— Мне жаль.
— Три месяца спустя у меня случился первый приступ. А через год я оказалась в Манхэттене. Очень одинокая. Я знала, что с моей болезнью мужа мне не найти, а о том, чтобы родить четверых детей, и вовсе не могло быть речи, верно? Так или иначе, однажды ночью я пошла в бар, где встречаются одинокие люди. Там я познакомилась с моим слепым психиатром. Он выглядел таким беспомощным и одиноким, когда стоял у стойки, переминаясь с ноги на ногу и теребя свою рубашку. В черных очках, с понурой головой. Я только один раз взглянула на него, и мое сердце сжалось от жалости. «Жить одному, в полной темноте — вот что такое настоящее одиночество», — подумала я. Я подошла к нему и познакомилась. Мы пошли домой вместе. — На ее лице появилась широкая улыбка. — Он был вторым мужчиной, с которым я легла в постель. Я была почти девственницей.
Он прижал ее голову к своей груди.
— Наутро он дал мне денег, и я их взяла. Он всегда платил за это и думал, что для него не может быть иначе. Я чувствовала себя по-своему любимой и нужной кому-то. После этого меня затянуло. Он присылал ко мне своих больных, и я давала им то лечение, в котором они нуждались. — Она высвободилась из его объятий и потянулась. — Мои клиенты любят меня, Тони. И я их люблю. Мы нуждаемся друг в друге. Они стали моей большой семьей и, странное дело, придали смысл моей жизни.
— Наверное, все мы должны играть теми картами, которые сдала нам судьба.
— Я как раз и хочу сказать, что ты не должен, Тони, ты способен переступить через свою ущербность. Нельзя тебе проводить жизнь в сексуальном подполье.
— Послушать тебя, так все чертовски просто, — удрученно сказал он.
— Это и правда просто. Тебе только надо понять, что все мы — продукт воспитания. Проследить связь между твоим детством, родителями и твоей нынешней жизнью.
— Ты так и не сказала, почему такое участие в моей судьбе.
Она взяла его за руку.
— Потому, что я люблю тебя и хочу видеть, что ты больше не зависишь от меня. Разве ты не знаешь, что получить любовь можно, лишь сперва научившись любить? Когда ты свою жизнь делишь с кем-нибудь, то делишь все — и хорошее, и плохое. Одно без другого невозможно, Тони. Отказавшись разделить свое горе с Джейн, ты изгнал ее из своей жизни. Ты отгородился от мира. И вот тебе наказание: ты спишь только с проститутками. Телом-то ты здоров. Если можешь со мной, сможешь и с любой другой женщиной.
Она покрутила пальцем у виска.
— Все здесь, детка. Тебе надо только уразуметь это.
Глава 20
Было 8.40 утра. Понедельник. После убийства Галлахера и Йетты Циммерман прошло одиннадцать дней. Скэнлон сидел в дежурке участка, перед ним на откидной доске конторки лежала коричневая салфетка, а на ней — чашка кофе и булочка. Гектор Колон подметал кабинет Скэнлона длинной щеткой. Сегодня он был дневальным. Лью Броуди принял телефонный рапорт Кристофера и Крошки Биафра, когда те доложили о своих разъездах. Броуди уже оформил телефонограмму и теперь писал в журнале: «08.00. Детективы Джонс и Кристофер рапортовали с дежурства. Объезд магазинов, торгующих театральным гримом. — 61 6974».