Подозреваемый (в сокращении)
Шрифт:
Скотт уставился на крестик, отмечавший магазин. Когда Стефани выключила двигатель, тишину они слушали всего десять-пятнадцать секунд, потом разговаривали. Потом появился «бентли», но так тихо, что он подумал тогда: едет, как будто плывет.
— Я услышал рев двигателя «кенворта», когда он еще не вынырнул из той улицы.
— И все?
— Это новое воспоминание. Я вспомнил, что слышал рев «кенворта», всего две недели назад, — заговорил Скотт. Opeo вопросительно нахмурился, и он продолжал: — В ту ночь за короткое время случилось очень много всего. Я вспомнил вещи значительные, но множество мелочей выпало из памяти. И вот теперь они начинают
— Ясно.
Скотт колебался, рассказывать ли ему про бакенбарды, но решил все-таки рассказать:
— Я мельком видел водителя машины, на которой они скрылись. В показаниях этого нет, я это вспомнил только что.
Opeo подался вперед.
— Вы его рассмотрели?
— Нет, только мельком увидел его щеку. Он на секунду приподнял маску. У него были седые бакенбарды.
— Сможете выделить его среди шести фотографий?
Шесть фотографий похожих друг на друга людей обычно предлагали свидетелю, чтобы он определил среди них подозреваемого.
— Я видел только бакенбарды.
— Может быть, поработаете с художником?
— Я помню только бакенбарды. Может, вспомню еще что-нибудь, не знаю. Мой врач говорит, что одно воспоминание тянет за собой другое. Какие-то вещи стали возвращаться.
Opeo, казалось, обдумывал это. Лицо его смягчилось.
— Господи, вы прошли через ад. Я так вам сочувствую! Давайте оставаться на связи. И если еще что-нибудь вспомните, звоните.
Скотт кивнул, посмотрел на разложенные бумаги и папки в коробке. Коробка была большая, и папок в ней было больше, чем Скотт ожидал.
— Можно мне почитать дело? Может быть, это поможет мне вспоминать.
Opeo минуту подумал и кивнул.
— Конечно, только не сейчас. И делать это нужно здесь. Но я с удовольствием дам вам с этим ознакомиться. Позвоните через день-два, назначим время.
Opeo встал и, когда Скотт тоже встал вместе с ним, увидел гримасу боли.
— Вы нормально себя чувствуете?
— Это шрамы разрабатываются. Врачи говорят, пройдет не раньше чем через год. — Он всем говорил эту чушь.
Opeo не произнес ни слова, пока они шли по коридору к лифту. Потом взгляд его стал жестким.
— И еще одно. Я не Мелон. Он вас невзлюбил, он думал, что вы от боли с ума сошли и место вам в психушке. Вы, наверное, считали, что он плохой детектив. Оба были неправы. Ребята старались изо всех сил, но бывает так, что надрываешься по полной программе, а ничего не выходит. Но я не отступлю. Я раскрою это дело.
Скотт кивнул.
Opeo улыбнулся и снова стал похож на руководителя скаутов.
У лифта они распрощались.
Глава 3
Главное тренировочное поле взвода К-9 располагалось на восточном берегу реки Лос-Анджелес, в районе, где промышленные здания начинали уступать дорогу мелкому бизнесу, дешевым ресторанчикам и паркам.
Скотт въехал в ворота и оставил машину на стоянке у бежевого здания из шлакоблоков, которое стояло на краю обширного зеленого поля — столь обширного, что на нем можно было играть в футбол, или устраивать барбекю для братства Рыцарей Колумба, или тренировать полицейских собак. Полоса препятствий для собак была устроена ближе к зданию. Поле было обнесено высокой оградой. Когда Скотт выходил из машины, сержант К-9 Мейс Старик обегал поле с немецкой овчаркой, на задней ноге и на спине которой были какие-то странные отметины. Скотт не узнал собаку и подумал, что это собака Стирика. На ближнем участке поля инструктор Кэм Фрэнсис со своей бельгийской овчаркой Тони приближался к инструктору Элу Тиммонсу, который надел на правую руку толстый, подбитый ватой защитный рукав. Тиммонс изображал правонарушителя. Он резко повернулся и побежал. Фрэнсис подождал, пока Тиммонс не отбежит футов на сорок, и отпустил собаку. Тони помчался за Тиммонсом, как гепард за антилопой. Тиммонс развернулся лицом к собаке, размахивая рукой в ватном рукаве. Тони бросился на Тиммонса и вцепился в ватную руку. Обычного человека такой бросок свалил бы с ног, но Тиммонс сотни раз проделывал это упражнение. От удара он завертелся на месте, подняв Тони в воздух. Тони не разжимал зубов и, насколько Скотт понимал, радовался развлечению. Тут Скотт увидел Леланда — тот стоял возле здания, глядя, как полицейские работают со своими собаками.
Доминик Леланд был высокий костистый афроамериканец, который уже тридцать два года служил инструктором К-9, сначала в армии, потом у шерифа округа Лос-Анджелес и, наконец, в Управлении полиции Лос-Анджелеса.
Лысину у него на макушке окружал венчик коротких седых волос, на левой руке не хватало двух пальцев. Пальцы ему откусил бойцовый ротвейлер — за тот день Леланд получил первую медаль за отвагу из семи, которыми был награжден за годы службы. Леланд и его первая собака, немецкая овчарка по кличке Мейси Добкин, были направлены к одному дому искать подозреваемого в убийстве и распространении наркотиков, и там на Мейси Добкин напали два злобных ротвейлера.
Первый, килограммов шестьдесят пять весом, вцепился зубами ей в загривок и прижал к земле, а второй, примерно того же веса, схватил за правую заднюю ногу. Мейси взвыла. Еще минута — и она бы погибла, если бы в борьбу не вступил Леланд. Он прижал коленом того, что кусал за ногу, приставил ему «беретту» к спине и нажал на курок. Потом свободной рукой ухватил другого за морду, чтобы тот отпустил загривок Мейси, и монстр вцепился зубами ему в ладонь. Леланд его тоже застрелил, но он успел откусить Леланду два пальца — безымянный и мизинец. Потом и Леланд, и Мейси Добкин выздоровели и работали в паре еще шесть лет, пока Мейси Добкин не вышла в отставку.
Леланд при виде Скотта нахмурился, но Скотт не стал принимать этого на свой счет. Леланд не хмурился, только когда смотрел на своих собак.
Леланд опустил руки и пошел к зданию.
— Пойдем посмотрим, кто у нас есть.
В здании размещались два небольших кабинета, комната для общих собраний и собачий питомник.
Скотт вслед за Леландом прошел в питомник. Левая сторона была разгорожена на восемь вольеров для собак, каждый с воротами из проволочной сетки, а перед ними был проход. Пол цементный, со встроенными водостоками, чтобы помещение можно было мыть шлангом.
Леланд сказал:
— Перкинс возьмет Слайдера. Он себе на уме, но они с Сеймуром договорятся.
Из трех новых инструкторов Леланд больше всех любил Сеймура Перкинса. Перкинс вырос при охотничьих собаках; с собаками он обращался спокойно и уверенно, и они немедленно начинали его слушаться. Эми Барбер чувствовала собак интуитивно; несмотря на хрупкое сложение и нежный голос, они охотно подчинялись ее власти.
Леланд остановился между вторым и третьим вольерами, в которых сидели две новые собаки. Когда Леланд вошел, они встали, и ближняя дважды гавкнула. Это были поджарые бельгийские овчарки, кобели. Леланд прямо-таки засветился.