Подозреваемый
Шрифт:
— Я тебя люблю, маленький брат. Ты — удивительный человек.
— Я уверен, что и ты мог это процитировать. Слово в слово.
— Я не об этом. Ты воспитывался в этом крысином лабиринте, и тем не менее я не знаю большего скромника.
— У меня есть недостатки, — заверил его Митч. — И много.
— Видишь? Я назвал тебя скромником, и ты так самокритично отреагировал.
Митч улыбнулся:
— Наверное, я мало чему научился в учебной комнате.
— Лично для меня учебная комната не была самым худшим, — отметил Энсон. — Что я не смогу стереть из памяти, так это игру «Избавление от
Кровь бросилась Митчу в лицо.
— «Стыд не имеет общественной пользы. Стыд — признак предрассудков».
— Когда они впервые заставили тебя сыграть в «Избавление от стыда», Микки?
— Думаю, лет в пять.
— И как часто ты в нее играл?
— Наверное, раз пять или шесть.
— Я, насколько помню, прошел через эту игру одиннадцать раз, последний в тринадцать лет.
Митч скорчил гримасу.
— Я помню. Ты играл целую неделю.
— Ходить голым двадцать четыре часа в сутки, тогда как все были одетыми. Отвечать перед всеми на наиболее интимные вопросы, касающиеся личных мыслей, привычек, желаний. Справлять малую и большую нужду в присутствии двух членов семьи, один из которых обязательно сестра, не иметь ни одного мгновения, проведенного в одиночестве. Тебя это избавило от стыда, Микки?
— Посмотри на мое лицо, — ответил Митч.
— От него можно зажигать свечку. — Энсон добродушно рассмеялся: — Черт, ничего мы ему не подарим на День отца. [17]
— Даже флакон одеколона? — спросил Митч.
И этот шутливый диалог корнями уходил в детство.
— Даже горшок с мочой.
— Как насчет мочи без горшка?
— А в чем я ее ему принесу?
— Окружишь любовью и донесешь, — ответил Митч, и они улыбнулись друг другу.
— Я горжусь тобой, Микки. Ты их побил. С тобой у них не получилось так, как со мной.
17
День отца — праздничный день, отмечаемый с 1910 г. в третье воскресенье июня.
— А как получилось у них с тобой?
— Они сломали меня, Митч. У меня нет стыда, нет чувства вины. — Из-под пиджака спортивного покроя Энсон вытащил пистолет.
Глава 25
Митч сдержал улыбку, ожидая завершения шутки, к примеру, он не удивился бы, если б пистолет оказался зажигалкой или хитроумным устройством, стреляющим мыльными пузырями.
Если бы соленое море замерзло и сохранило цвет, то ничем не отличалось бы от глаз Энсона. Они оставались чистыми, как всегда, и взгляд по-прежнему был прям, но они приняли оттенок, которого Митч никогда не видел, наверное, даже представить себе не мог, что такое возможно.
— Два миллиона. Если на то пошло, — в голосе Энсона слышалась только грусть, без толики злобы, — я бы не заплатил два миллиона для того, чтобы выкупить тебя, так что Холли умерла в тот самый момент, когда ее похитили.
Лицо Митча превратилось в маску, а горло забила каменная крошка, которая не пропускала ни слова.
— Некоторые люди, которых я консультировал, иной раз натыкались на варианты, способные принести им крохи, а мне — очень даже много. Не по моей основной работе, потому что эти проекты несли в себе немалую криминальную составляющую.
Митч пытался сосредоточиться, услышать то, что говорил Энсон, но в голове стоял грохот: его представления об одном из самых близких ему людей рушились, как стены дома, съеденного термитами.
— Люди, похитившие Холли, — это команда, которую я собрал для реализации одного из таких проектов. Они получили приличные деньги, но узнали, что моя доля оказалась больше, чем я им говорил, и теперь их обуяла жадность.
Значит, Холли похитили не только потому, что у Энсона хватало денег для выкупа, но и по другой причине, главной причине: Энсон обманул ее похитителей.
— Они боялись выйти прямо на меня. Я представляю собой немалую ценность для некоторых серьезных людей, которые разорвут любого, кто посмеет меня задеть.
Митч предположил, что очень скоро встретится с одним из этих «серьезных людей», но, какую бы угрозу ни представлял для него этот человек, она была смехотворно мала по сравнению с предательством брата.
— По телефону они сказали, что убьют Холли, если я не выкуплю ее, а потом застрелят тебя на улице, как застрелили Джейсона Остина. Тупоголовые младенцы. Они думают, что знают меня, но понятия не имеют, каков я на самом деле. Никто этого не знает.
Митч дрожал всем телом, потому что внутри у него все похолодело, мысли напоминали снежный буран.
— Джейсон, между прочим, входил в их команду. Безмозглый серфингист. Он думал, что его дружки намереваются застрелить собаку, чтобы ты понял серьезность их намерений. Застрелив его, они убедили тебя куда как больше, да еще увеличили долю, которая должна достаться каждому.
Разумеется, Энсон знал Джейсона так же давно, как Митч. Только, в отличие от младшего брата, все эти годы поддерживал с ним отношения.
— Ты хочешь мне что-нибудь сказать, Митч?
Возможно, другой человек задал бы тысячу злых вопросов, высказал горькие упреки, но Митч сидел как истукан, слишком велико было эмоциональное и интеллектуальное потрясение: там, где раньше бурлила субтропическая природа, воцарилась арктическая пустыня. Новая реальность была для него Terra incognita, [18] и этот человек, внешне неотличимый от его брата, был не братом, которого он знал всю жизнь, а полнейшим незнакомцем.
18
Неизвестная земля (лат.).
Энсон, похоже, принял молчание брата за вызов, возможно, даже за оскорбление. Наклонился вперед, желая увидеть хоть какую-нибудь реакцию. Говорил он все тем же мягким голосом любящего брата, как будто его голосовые связки не могли перестроиться на более резкий тон.
— Чтобы тебе не казалось, что ты значишь для меня меньше, чем Меган, Конни и Портия, я хочу кое-что прояснить. Я не помогал им деньгами. Все это вранье, братец. Я тобой манипулировал.
Поскольку он слишком уж явно ждал ответа, Митч предпочел промолчать.