Подозреваемый
Шрифт:
В этой поездке молчание Митча разительно отличалось от молчания его старшего брата. Митч напоминал космонавта, который потерял связь с кораблем и барахтается в вакууме, при нулевой силе тяжести.
Энсон же погрузился в раздумья. Его мозг работал с точностью и скоростью хорошего компьютера, анализируя различные варианты.
Они мчались по А-5 уже минут двадцать, когда Энсон неожиданно спросил:
— У тебя не возникало ощущение, что все детство нас держали ради выкупа?
— Если бы не ты, я бы их ненавидел, — ответил Митч.
— Я их иногда ненавижу, — признался Энсон. — Пусть на короткие мгновения,
— Помнишь, как меня поймали с книгой «Паутина Шарлотты?» [15]
— Тебе было почти девять лет. И ты двадцать дней провел в учебной комнате. — Энсон процитировал Дэниэля: — «Фэнтези — дверь в суеверия».
— Говорящие животные, застенчивая свинья, умная паучиха…
15
«Паутина Шарлотты» — роман американского писателя Элвина Брукса Уайта (1899–1985), классика американской детской литературы написанный в 1952 году.
— «Разлагающее влияние, — процитировал Энсон, — первый шаг в мир необоснованных и иррациональных верований».
Их отец не видел в природе загадочности, воспринимал природу как зеленую машину.
— Лучше бы они нас били, — сказал Митч.
— Гораздо лучше. Синяки, сломанные кости — все это привлекает внимание Службы защиты детей.
Следующую долгую паузу нарушил Митч:
— Конни в Чикаго, Меган в Атланте, Портия в Бирмингеме. Почему мы с тобой по-прежнему здесь?
— Может, нам нравится климат, — пожал плечами Энсон. — Может, мы не думаем, что расстояние лечит. Может, мы чувствуем, что у нас есть незаконченное дело.
Последнее объяснение представлялось Митчу логичным. Он часто думал о том, что скажет родителям, если появится возможность обсудить поставленные ими цели и методы их достижения или жестокость попытки лишить детей веры в чудо.
Следуя указателям, он свернул с автострады и поехал в глубь материка. Ночные бабочки, словно огромные снежинки, кружили в свете фар, а потом разбивались о ветровое стекло.
Джулиан Кэмпбелл жил за высокой стеной. Два массивных каменных столба, словно часовые, охраняли внушительные чугунные ворота. Кованые виноградные лозы змеились по воротам, «вливаясь» в огромный венок по центру.
— Эти ворота, должно быть, стоят столько же, что и мой дом, — прокомментировал Митч.
— В два раза дороже, — заверил его Энсон.
Глава 24
Слева от ворот в глухую стену встроили будку охранника. Едва «Экспедишн» остановился, открылась дверь, и из нее вышел высокий молодой мужчина в черном костюме.
Его умные глаза лишь на мгновение задержались на Митче, как сканер кассира — на цифровом коде товара.
— Добрый вечер, сэр, — и его взгляд переместился с Митча на Энсона. — Рад вас видеть, мистер Рафферти.
Без единого звука кованые чугунные ворота распахнулись. За ними лежала двухполосная подъездная дорожка, вымощенная плитами из кварцита. Вдоль дороги росли пальмы. Ствол каждой подсвечивался, а кроны образовывали над дорогой
Поместье вызвало у Митча ощущение, что грехи человечества прощены и на Земле вновь появился райский сад.
По подъездной дорожке они проехали четверть мили. С обеих сторон простирались просторные, причудливо подсвеченные лужайки и сады.
— Шестнадцать ухоженных акров, — пояснил Энсон.
— На такой территории должны работать как минимум двенадцать человек.
— Я уверен, что работает не меньше.
Крыша из красной черепицы, стены, выложенные плитами известняка, высокие окна, из которых струился золотистый свет, колонны, балюстрады, террасы: архитектору, похоже, дали карт-бланш, и он оправдал ожидания, создав шедевр. Построенный в итальянском стиле огромный особняк не подавлял размерами, наоборот, казался очень уютным, радушно встречающим гостей.
Подъездная дорожка заканчивалась на площади, в центре которой располагался пруд с фонтаном. Пересекающиеся струи сверкали в ночи. Рядом с прудом Митч и припарковался.
— У этого парня есть лицензия на печатанье денег?
— Он занимается шоу-бизнесом. Кинотеатры, казино, многое другое.
Великолепие поместья и особняка потрясло Митча, но при этом у него появилась надежда. Джулиан Кэмпбелл определенно мог им помочь. Если, уволенный из ФБР после тяжелого ранения, помешавшего продолжить службу, он сумел стать таким богачом, значит, он действительно знал многое такое, что могло оказаться весьма полезным.
На террасе их приветствовал седовласый мужчина, вылитый дворецкий, он сказал, что его фамилия Уинслоу, и пригласил в дом.
Следом за Уинслоу они пересекли холл, выложенный белым мрамором, с лепным потолком, потом гостиную длиной в восемьдесят и шириной в шестьдесят футов и, наконец, вошли в обшитую панелями красного дерева библиотеку.
На риторический возглас Митча: «Столько книг!» — Уинслоу ответил, что в библиотеке чуть больше шестидесяти тысяч томов, добавил: «Мистер Кэмпбелл будет с вами через минуту», — и отбыл.
Площадью библиотека превышала бунгало Митча и предлагала как минимум с десяток «островков» с диванами и креслами, где гости или хозяева могли полистать приглянувшуюся книгу.
Они сели в кресла напротив друг друга, разделенные кофейным столиком, и Энсон удовлетворенно вздохнул:
— Вот так и нужно жить.
— Если он такой же импозантный, как и особняк.
— Лучше, Микки. Джулиан просто чудо.
— Должно быть, ты у него очень высоко котируешься, раз он сразу же согласился принять нас, в одиннадцатом часу вечера.
Энсон печально улыбнулся:
— Что скажут Дэниэль и Кэти, если я из скромности не приму твой комплимент.
— «Скромность ведет к неуверенности в себе, — процитировал Митч. — Неуверенность в себе — к застенчивости. Застенчивость — синоним робости. Робость характерна для слабаков. Слабаки не наследуют землю, [16] они служат тем, кто напорист и знает себе цену».
16
Здесь Дэниэль, которого цитирует Митч, противопоставляет себя Библии: «А кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира» (Пс. 36:11).