Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)
Шрифт:
— Три четверти часа на обыск! — Ожидание всегда приводило капитана в бешенство. Он поручил Кепешу оперативную группу, а сам, закончив опрос Хинча и Луизы, вернулся в отделение, чтобы запросить данные в картотеке.
— Мне удалось кое-что выловить, — сказал Кепеш, кладя на стол папку и вытаскивая из нее два листочка бумаги. — Счет и расписка.
— И это все?
— До нас там уже основательно поработали. Взяли все, что могло иметь отношение к личности преступника. Эти две бумажки мы нашли в ящике кухонного стола, и там же лежало триста девяносто пять форинтов. Преступник, видимо, туда не заглянул.
— Вы сказали, что преступник взял «все»? Что вы имели в виду?
— Из альбома вынуто несколько фотографий и из записной книжки вырвано несколько страниц. Кроме того, мы не обнаружили ни золота, ни драгоценностей, ни сберегательных книжек, ни денег — словом, ничего такого, что можно незаметно вынести, а ведь судя по обстановке квартиры, хозяйка была очень богата. И деньги должны были быть в доме, и немалые.
— Почему?
— Потому что как раз сегодня истекает срок оплаты счета на тридцать тысяч форинтов.
— Дальше!
— В квартире была драка.
— Знаю.
— Все шкафы перерыты. Молодая женщина пыталась, видимо, этому помешать.
На столе у капитана затрещал телефон.
— У меня важное сообщение, — сказал врач, проводивший медицинскую экспертизу. — Нами установлено, что Ева Борошш находилась в бессознательном состоянии, когда ее вытолкнули из окна. На затылке у нее обнаружен след от удара тяжелым острым предметом. Возможно, она сама ударилась при падении, например, о край батареи.
— Это убийство, — положив трубку, сказал Пооч. — Ева Борошш, видимо, сопротивлялась, преступник ударил ее и в бессознательном состоянии вытолкнул из окна. Это не самоубийство и не несчастный случай. Это убийство, — повторил он и устало потер лоб. — Продолжайте, товарищ лейтенант.
Кепеш немного помолчал, собираясь с мыслями, и снова заговорил:
— Мы провели в квартире тщательный обыск. Обнаруженные нами отпечатки пальцев, а также бутылка из-под коньяка и две рюмки отданы на экспертизу. Я просмотрел все бумаги покойной и не нашел среди них ни одного письма, открытки или записки частного характера, которые указывали бы на то, что у Евы Борошш были родственники, друзья и даже близкие знакомые.
— А что там, в расписке?
— Некая Жофия пятого числа прошлого месяца взяла в долг у Евы Борошш двадцать тысяч форинтов. Подпись, адрес, номер паспорта разобрать невозможно. Все стерто.
— Может быть, в лаборатории сумеют что-нибудь прочитать. Ну а счет?
— Тот лее самый прием — все данные стерты. Мне удалось разобрать только слово «краснодеревщик». Думаю, речь идет о гарнитуре в стиле рококо из черешневого дерева, который стоит в спальне. Совершенно новый. Уникальная работа, необыкновенно красивый гарнитур.
— Счет тоже отдайте в лабораторию. Что еще?
— Пока все.
— У Евы Борошш была подруга Жофия, очень красивая женщина, рыжеволосая, лет тридцати.
— Я оставил в квартире нашего человека. И телефон мы прослушиваем.
— Если эта Жофия имеет какое-то отношение к убийству, вряд ли она там появится, — сказал капитан, вздохнув. — И то, что нам о ней известно, слишком мало, чтобы ее найти.
Снова зазвонил телефон. Дежурный из квартиры Евы Борошш дсложил о приходе Йожефа Ловаша.
— В квартире первый посетитель, — сказал Пооч, повесив трубку.
— Женщина? — спросил Кепеш.
— Нет. Молодой человек.
— Кто это может быть?
— У Евы Борошш был один знакомый по имени Геза. Возможно, это он.
В дверь постучали.
— А, господин Сивош пожаловал! — улыбнулся Пооч. «Господином» Сивош стал с легкой руки Кепеша, который прозвал его так из уважения к физическому превосходству коллеги: два метра десять сантиметров и сто двадцать килограммов веса — не часто встретишь такого великана! — Что нового?
— Я принес материалы, заказанные вами в картотеке.
— Спасибо. У меня для вас задание.
— Слушаюсь, товарищ капитан.
— Мы разыскиваем одну женщину по имени Жофия. Посмотрите, нет ли такой среди ваших подопечных. Очень красивая, рыжеволосая, лет тридцати. И если она знакома с Евой Борошш, доставьте ее к нам.
— А если она это скроет?
— Полностью полагаюсь на вас. Едва ли найдется женщина, которая посмеет от вас что-то скрыть. Действуйте, господин Сивош.
— Есть. До свидания, товарищ капитан.
Изучив материалы, присланные из картотеки, Пооч передал их Кепешу.
— Не густо, — пробормотал капитан.
Материалы содержали следующее:
«Михай Борошш, владелец антикварного магазина в центре Будапешта, улица Тэвэ, 2. Два года назад прекратил торговлю. Михай Борошш родился в 1910 году в Кишхаймаше, родственников не имел. Воспитывался в приюте, выучился на часовщика. С 1935 года работал часовщиком. В 1950 году открыл свой магазин по продаже старинных вещей: мебели, ковров, картин, украшений. Скоро магазин стал давать большую прибыль, а его владелец прославился как превосходный знаток антиквариата и сделался состоятельным человеком. Впервые вступил в брак в возрасте 71-го года, женился на продавщице из своего магазина по имени Ева Халас. Умер 28 февраля 1983 года от инсульта».
«Ева Борошш, урожденная Ева Халас, вдова Михая Борошша. Предполагаемое время рождения июнь 1962 год, село Даб. В августе того же года ее привезли в Будапешт и как круглую сироту поместили в воспитательный дом, за время пребывания в котором родственники не объявились. Училась кожевенному делу, в 1979 году уехала в Даб и поступила на перчаточную фабрику, где проработала с июня по август. Затем вернулась в Будапешт, снимала комнату (адрес, имя хозяев), устроилась продавщицей в антикварный магазин Михая Борошша. 3 марта 1981 года вышла замуж за Михая Борошша».