Подвиг адмирала Невельского
Шрифт:
...Дул холодный февральский ветер. Покинув Петровское зимовье, Бошняк и Позвейн сразу сошли на торосистый лед залива Счастья. Вначале они шли знакомыми местами. Слева лежали три низменных песчаных островка, покрытых льдом, — Удд, Лянгр и Кавос (ныне острова Чкалова, Белякова и Байдукова). Справа — такой же низменный материковый берег, не защищенный от охотских ветров. Спустившись на юг по льду Амурского лимана до мыса Лазарева, путники повернули налево, пересекли самое узкое место Татарского пролива и вступили на сахалинскую землю.
Первую ночь на Сахалине Бошняк
Шли берегом. Вскоре от селения Тык начались пригорки, увалы, чем дальше, тем более крутые. Идти становилось все труднее. То и дело приходилось впрягаться в нарту, помогать собакам. Порой, когда утесы нависали над морем, путники спускались к самому берегу и двигались по ледяному припаю.
На морозе стыли руки. Бошняк отогревал дыханием одеревеневшие пальцы и отмечал на карте пройденный путь, записывал свои наблюдения в журнал. Ничто не ускользало от внимательного взгляда исследователя.
Он тщательно изучал строение горных отрогов и направление хребтов, извивы береговой линии, каждую встречавшуюся на пути речушку или протоку.
По мере продвижения на юг стали попадаться отложения черного камня. Верно говорили сахалинские гости: из черного камня на острове были сложены целые горы. Со скрупулезной точностью Бошняк отмечал на своей карте каждое такое место, прятал в заплечный мешок образец найденного камня и двигался дальше.
А мороз, как назло, все крепчал. Вовсю свирепствовала пурга. Люди и собаки изнемогали, преодолевая громоздившиеся повсюду обледенелые кручи. От усталости и голода одна за другой стали гибнуть собаки. Все чаше приходилось людям впрягаться в нарту.
Так, следуя по западному берегу Сахалина, Бошняк прошел 160 верст от Погоби до мыса Дуэ — конечного пункта, намеченного Невельским. Первую часть за-
дания он выполнил. Теперь предстояло пересечь весь остров с запада на восток и выйти на побережье Охотского моря.
В надежде пополнить запасы продовольствия и купить собак взамен погибших Бошняк возвратился несколько назад, в большое селение Танчи. Но тамошние жители ничем не смогли помочь ему. Тогда Бошняк, не теряя времени, двинулся в глубь острова, так и не пополнив своих скудных запасов.
Вначале дорога вилась вдоль низкого берега реки Мгачь, поросшего густым еловым лесом. Но потом высокие горы стали сдвигаться. И чем ближе к истоку реки, тем неприступнее становились их склоны, тем больше усилий требовалось от людей. Проводник угрюмо молчал. Он настойчиво предлагал лейтенанту вернуться в Петровское. Но Бошняк шел все дальше и дальше.
В селении Юткырво проводник заявил, что он больше идти не может. Бошняк не стал принуждать его. Он по-братски поделился с ним остатками продук-
тов, уложил в заплечный мешок свою долю cyxapeif и чаю (сахар уже давно кончился) и с новым проводником тронулся в дальнейший путь.
По мере того как Бошняк продвигался в глубь острова, перед ним вставали все более высокие горы. Он карабкался со склона на склон, продирался сквозь густую чащобу леса, заваленного буреломом. А ветер, точно взбесившись, дул не унимаясь, взметал колючий снег, хлестал по лицу. Из глаз текли слезы и застывали на щеках.
Новый проводник только дивился, наблюдая за странным русским, совсем еще юношей, который так упорно шел вперед. Крепок был таежный ветер, но этот русский человек был крепче.
Так Бошняк перевалил через хребет, известный ныне под названием Камышовый, и спустился в узкую долину, по дну которой текла река, стиснутая гористыми берегами. Местные жители звали ее Тымь.
Эта река еще нс была известна географам. Бошняк первым исследовал ее. Его нс остановили ни суровые морозы, ни бездорожье. Он шел вдоль течения реки ]57 верст и наконец дошел до ее устья. Тымь несла свои воды в Охотское морс, в залив Ный.
С трудом удерживая негнущимися пальцами карандаш, Бошняк занес в путевой журнал данные о заливе Ный и об особенностях береговой линии. Задачу, поставленную перед ним начальником Амурской экспедиции, он выполнил полностью.
Обратный переход был еще более трудным. Не было ни сухарей, ни чаю. Оставалось только тухлое тюленье мясо, но и его нужно было экономить. Ведь впереди лежали сотни верст неимоверно тяжелого пути.
От недоедания у Бошняка распухли ноги, появились нарывы. Леденящий ветер сковывал дыхание, от усталости кружилась голова. Согнувшись под тяжестью заплечного мешка, Бошняк с трудом передвигал израненные ноги.
На обратном пути он на целые сутки задержался в маленьком стойбище Чхар. Но побудили его к этой задержке не усталость и голод.
Случайно в юрте одной старушки Бошняк увидел листок из старого русского молитвенника. Трепетно забилось сердце, когда он прочел на нем запись: «Мы,
Иван, Данила, Петр, Сергей и Василий, высажены в айнском селении Томари-Анива Хвостовым 17 августа 1805 года... Перешли реку Тымь с 1810 года, когда в Томари-Анива пришли японцы...»
— Откуда у тебя эта бумага? — стал допытываться Бошияк у хозяйки юрты.
— От русских, — ответила старушка и, видя, с каким волнением Бошняк всматривается в непонятные ей значки на бумаге, добавила: — Возьми, если хочешь, возьми...
— Вот спасибо! — обрадовался Бошняк.
Но чем отблагодарить старушку? Ах да, вспомнил он, в мешке у него лежит кусок китайки, аршина три.
— Вот возьми, пожалуйста! — протянул Бошняк старухе материю.
Та радостно закивала головой, низко кланяясь. Но возбужденному юноше показалось, что он недостаточно отблагодарил ее. Он развязал свой кисет и отдал старушке большую часть запаса табака. Ничего не понимая, хозяйка юрты только ахала в восторге от таких богатых даров.
Весть об этом мгновенно разнеслась по всему стойбищу. Скоро в юрте стало тесно. Гости чинно расселись и дружно закурили, с уважением поглядывая на молодого офицера, который пристроился у огня. С большим вниманием он разглядывал исписанный листок.