Подвиг адмирала Невельского
Шрифт:
А Геннадий Иванович, беседуя с Екатериной Ивановной, видел перед собой не чопорную, легкомысленную великосветскую жеманницу, а молодое, чистое создание, всем сердцем стремившееся к правде, добру и
справедливости. Не из вежливости расспрашивала она о подробностях его злоключений, о сущности и значении амурского вопроса. В ее внимании Геннадий Иванович видел подлинное сочувствие всем его устремлениям.
Так завязалась дружба, перешедшая в большое, настоящее чувство. И, когда Геннадий Иванович, возвратившись из Петербурга, сделал
Свадьбу отпраздновали скромно, в присутствии лишь самых близких людей. Теперь Невельской перестал чувствовать себя одиноким. В лице Екатерины Ивановны он приобрел верного, надежного, любящего друга.
Но настало время, когда начальник Амурской экспедиции должен был уехать к месту своего назначения.
— Мое место рядом с мужем, куда бы ни забросили его судьба и долг! — решительно заявила Екатерина Ивановна.
— Это невозможно, — убеждал ее Геннадий Иванович. — Женщине нельзя пускаться в такое далекое, полное опасностей путешествие. Край, где мне предстоит жить, — дикий, пустынный, необжитой..
Но Екатерина Ивановна твердо стояла на своем. Ее не пугали ни тяготы пути, ни лишения и невзгоды. Она говорила, что хочет принести посильную попьзу мужу, хочет быть ему достойной подругой.
Наконец скрепя сердце Геннадий Иванович сдался.
И в начале мая Невельские выехали в Охотск.
Екатерина Ивановна заранее знала, что впереди ее ждут всякие препятствия и неудобства. Но действительность превзошла все, что могло нарисовать ее воображение. Трудно было представить себе, что на свете могут существовать такие дороги. Путники то увязали в топких болотах, то с величайшим трудом пробирались сквозь непроходимые лесные дебри. На пути им встречались крутые высокие скалы, осыпи. С опасностью для жизни на плоскодонных лодках переправлялись путники через водные быстрины.
Двадцать три дня добирались Невельские до . Охотска. Тысячу сто верст проехали они верхом и прошли пешком по дикому Охотскому тракту. В конце пути Екатерину Ивановну уложили на носилки — она окончательно выбилась из сил.
Геннадий Иванович жестоко укорял себя за то, что уступил настояниям молодой жены и увез ее с собой из Иркутска.
— А теперь, — мягко сказал он Екатерине Ивановне, когда она отдохнула и немного пришла в себя, — будем считать наше свадебное путешествие законченным. Тебе в Охотске будет спокойно, уютно...
— Пет! — прервала его Екатерина Ивановна. — Мой муж будет рисковать жизнью в борьбе за свою честь и честь отечества, а я должна оставаться здесь, в Охотске! Да я буду самым низким существом, если покину тебя в такой момент!
Несколько часов продолжался горячий спор. И снова Екатерина Ивановна одержала победу.
С волнением молодая женщина вступила на борт корабля, чтобы следовать дальше за своим мужем. Это был первый корабль, который она видела в своей жизни, и по удивительной случайности он оказался транспортом «Байкал».
Вот он, корабль, которым командовал ее муж, когда совершил свои замечательные открытия в районе устья Амура! Екатерина Ивановна испытывала чувство большой гордости за мужа и радовалась тому, что и ей придется плавать на «Байкале».
На этом транспорте Невельские плыли до Аяна. Затем они перешли па барк «Шелехов» — большое трехмачтовое судно, на котором каюты были более удобными.
В середине июля, пользуясь попутным ветром, Амурская экспедиция в полном составе, на двух кораблях, отбыла в Петровское, в залив Счастья.
Погода благоприятствовала плаванию. Переход до Петровского совершился быстро, без приключений, и Екатерине Ивановне казалось, что после пережитых испытаний она действительно плывет к счастью.
На подходе к заливу па море пал густой туман. Наступила непроглядная темень. Предосторожности ради оба судна стали на якорь. Решено было дожидаться утра.
Но и наутро серая пелена по-прежнему застилала горизонт. Видимость была очень плохой. Суда продвигались к входу в залив с большой осторожностью, при полуспущенных парусах.
Внезапно на «Шелехове» возникла тревога. От его форштевня отошли две доски деревянной обшивки, и, несмотря на принятые меры, барк ста а быстро погружаться в воду. Невельской сразу же направил судно к ближайшей мели. В это же время «Байкал», сопровож^ давший «Шелехова», тоже наткнулся на песчаную банку. Положение стало опасным.
Женщины, сопровождавшие своих мужей на зимовку, в страхе метались по палубе тонущего барка. Матросы, казаки, офицеры изо всех сил откачивали воду, но она непрерывно прибывала.
Жена командира проявила все мужество, всю силу духа русской женщины. Эта недавняя институтка, впервые столкнувшаяся с грозной опасностью, не только не испугалась, а даже стала успокаивать растерявшихся женщин, ободрять их детей.
— Я вам ручаюсь, что мы не погибнем, — говорила она.
Невельской распорядился спустить шлюпки и перевезти всех женщин на «Байкал», стоявший на мели несколько поодаль. Сколько ни уговаривали Екатерину Ивановну сесть первой, она не соглашалась.
— Я жена командира. — твердо отвечала она. — Мон муж говорил мне, что при подобном несчастье командир и офицеры корабля сходят последними. Я сойду с корабля тогда, когда ни одной женщины, ни одного ребенка не останется на нем. Прошу вас позаботиться о них.
Только когда на «Байкал» перевезли всех женщин и детей, Екатерина Ивановна покинула тонущий барк, залитый водой уже до верхней палубы.
В маленькой шлюпке на пути к «Байкалу» Екатерина Ивановна вдруг по-детски расплакалась Офицер, управлявший лодкой, которую то и дело заливала волна, стал ее успокаивать. Улыбаясь сквозь слезы, Екатерина Ивановна указала на плавающую в воде мебель, сорванную волнами с барка. Это были вещи, купленные ею в Охотске, чтобы создать хоть какой-нибудь уют на зимовке.