Подьячий Разбойного приказа
Шрифт:
— Викентий, кто это?
— Это — Агла…я. Она мой…
Стоп. А кто она мне?
— Она мой… друг. Да, друг.
— Друг? — теперь Настя перевела взгляд на Аглашку.
Та подбоченилась:
— Да, друг. Знаешь, сколько раз мы с ним дружили?
Настя посмотрела на меня, на Аглашку, подумала, после чего усмехнулась уголком рта:
— Знаю. Ни разу.
— Она действительно друг, — вмешался я, пока скоморошка не ляпнула что-нибудь еще, — Она меня сегодня спасла.
В этот раз Настя оглядела Аглашку с некоторым уважением.
—
— Погодите! — влезла Аглашка, — Кто я, я теперь знаю. А вот она — кто?
— Это Анастасия. Мы вместе служим в Приказе. Она — тоже подьячий и она… тоже друг.
— Знаешь, — Настя взглянула на Аглашку свысока, — сколько раз мы с ним дружили?
— Знаю, — скоморошка улыбнулась во все тридцать два зуба, — Ни разу.
Они слегка пофехтовали на взглядах, как это умеют девушки, после чего Настя повернулась ко мне:
— Ты ей доверяешь?
— Она меня спасла, — не задумавшись произнес я.
Аглашка задрала острый нос.
— Ну, смотри… Рассказывайте.
Я рассказал, что со мной произошло. Не упоминая венец, про который сказал Тонкий. Просто «шел — напали — пришли вторые — пришла Агнешка — убежали». Потом Настя рассказал, что происходило в Приказе. И я сильно задумался…
Мой сегодняшний прогул, похоже, меня спас. Сначала дьяк Лука спросил, куда я пропал, и это еще можно было бы списать на нормальное желание узнать, где шляется подчиненный. Потом, когда я, видимо, уже ушел из столовой, дьяк влетел в помещение стола и приказал всем, кто увидит Викентия — немедленно привести его к князю.
— Ты понимаешь, зачем ты нужен князю Дашкову? — Анастасия смотрела на меня так, как будто точно знала — зачем.
Зачем, зачем… Кажется, я тоже это знал. Князь откуда-то узнал, что я связан с венцом и… Хотя, нет: если бы он знал или даже просто предположил, что мне известно, где венец, то он не стал бы ограничиваться простым пожеланием привести меня, если кто-то меня случайно увидит. Он отправил бы за мной дьяков… или отряд стрельцов… или…
Я замер.
Нельзя отправлять за мной дьяков и стрельцов, они обязательно задумаются над тем, зачем какого-то подьячего нужно так срочно ловить. Задумаются, сболтнут кому-нибудь не тому, если вообще не работают на кого-нибудь не того. И этот самый кто-то может князя в моей поимке опередить. Посылать за мной нужно небольшую группу доверенных людей. Например…
Как вы думаете, есть ли у главы Разбойного Приказа знакомые среди уголовников? Я вспомнил, почему беличьи хвостики на шапках Троицы показались мне знакомыми. Была у нас на Москве шайка Васьки-Кузнеца… красавчика… так вот как звали Тонкого! Точно, была на эту шайку ориентировка, мол, с Васькой ходят Кузька-Молоток, да Марк-Твердила, да Петрушка-Огонек! И была в той ориентировке пометка, что, Ваську этого ловить исключительно на горячем,
Я-то на Морозовых грешил, а уголовников за мной мой собственный начальник послал. Не мог он ждать, пока я сам, доброй волей в Приказ приду. А вдруг я уже лыжи из Москвы смазал? Или Морозовы меня раньше поймают? Дашкв свистнул своих верных людишек и отправил за мной. А «янтарные», значит, скорее всего — от Морозовых.
Короче говоря — в Приказ мне завтра нельзя. Никто мне там не поможет, зато есть шанс познакомиться с нашими подвалами, не с той стороны, с какой обычно. Из Москвы надо бежать…
Вот что бы вы на моем месте сделали?
— Викентий, — тихо спросила Анастасия, — давно хочу тебя спросить — с кем ты постоянно разговариваешь? Я уже давно замечаю — ты часто тихонечко шепчешь, как будто общаешься с кем-то невидимым.
Я растерялся. Как бы ей объяснить… Манера у меня такая: мысленно комментировать собственные действия, словно разговаривая с несуществующей аудиторией. Такой разговор с самим собой, но только вроде бы и не с собой. Только как об этом рассказать? Согласитесь, общение с самим собой — не самый здоровый признак… ну вот, я опять разговариваю с несуществующими людьми!
— Викентий, — продолжила Настя, — если ты связался с тварями из-за Грани и завел себе одну — скажи честно. Я не отдам тебя Чародейному Приказу, но мне нужно точно знать.
— Нет! — подпрыгнул я, — Я ни с кем не связывался! Это я… сам с собой разговариваю. Привычка у меня такая.
— Дурацкая привычка, — Аглашка закинула ногу за ногу.
— Викентий, ты мне не лжешь?
— Нет, — я посмотрел ей прямо в глаза. И получил тычок в бок от Аглашки. Носком сапога — вставать с лавки ей было лень, а больше она ничем не дотягивалась.
— Тогда скажи мне — кто ты такой?
У меня прям сердце екнуло. Что она имеет в виду? Она поняла, что я — не настоящий Викентий, а пришелец в его теле? Или что?
— Человек, — быстро ответил я.
— Что человек, я и сама заметила, — отмахнулась Настя, — А вот что ты за человек? Аглая, ты знаешь, сколько Слов он знает?
Глаза скоморошки округлились.
Я искренне не понимал, в чем тут дело. Что не так с моими словами?
— Сколько Слов ты знаешь, Викентий?
Так… Быстрое, Бодрое, Огненное, Чистое, Резкое, Зоркое и… и еще одно… А, Памятливое.
— Семь, — осторожно сказал я.
Да что?! Девушки смотрели на меня как на пришельца.
— А ты знаешь, что обычный человек не может выучить больше пяти?
КАК?!
— Но… я же выучил…
— В том-то и беда. Ты — выучил.
— Но…
Тема количества Слов вообще не поднималась в разговорах. Я думал — считалась слишком личным. Оказывается — нет. Знать слишком много Слов — плохой признак. Признак…
Признак чего?
— Если человек выучит шестое Слово — он забудет одно из тех, что знал. Больше пяти Слов не знает никто. Кроме…