Поединок. Выпуск 16
Шрифт:
Он чувствовал, что понемногу проигрывает преступнику в скорости: тот идет свободно, как ему удобнее, а у Олега много времени уходит на отыскивание следов.
«…Так… Я прохожу за час примерно три, три с половиной километра, а Рыбаков, судя по всему, — километра четыре… — прикидывал Волков. — Если до леспромхозовской бетонки действительно пятьдесят километров, то он выйдет на нее часа на четыре раньше меня… Надежда только на то, что привал где-нибудь сделает. За счет этого мне удалось бы к нему поближе подобраться… Но и догнать — тоже только полдела! Еще надо изловчиться обезоружить Рыбакова, а он не быстро на уговоры поддается…
При этой мысли Олег почувствовал, как рана на голове засаднила сильнее, кровь запульсировала под повязкой теплыми толчками.
«Ага-а, похоже, начинаешь трусить, мил человек! — . с неожиданным злорадством подколол себя Волков. — Это тебе не на собраниях выступать: „если прикажут!“, „если понадобится!“… Понадобилось!
Тут вопрос ребром — или ты преступника задержишь, или он тебя завалит, как того рыжего. Другого не дано! Конечно, есть и еще один выход — повернуть назад, к Кандычеву… „Сбился, мол, со следа!“ — и дело с концом. И никто бы не осудил — сам легко ранен, товарища в беде не бросил и все такое… А если еще „подзалить“ немного, так и вообще героем буду! — издевался над собой Волков. — Что ж ты? Решайся! И по тайге столько мотаться не придется, и риска практически никакого! Решайся!!»
Впереди показался очередной бурелом. На его преодоление ушло добрых двадцать минут. Волков настолько вымотался в борьбе с препятствиями, что накативший на него приступ самобичевания бесследно исчез.
«Рановато нервишки распускаете, молодой человек! И какой вы, однако, впечатлительный!» — подтрунивал он над своей минутной слабостью.
Между тем день уже заметно клонился к вечеру. Начинало смеркаться.
Ветер усилился, и тайга под его порывами заволновалась, зашумела мощно и глухо. Вершины огромных елей и сосен ходили так сильно, что, если поглядеть на них, кружилась голова.
«Пожалуй, дождь может пойти! — озабоченно поглядывая на низкие тяжелые тучи, подумал Олег. — А то и со снегом!»
Он знал, что погода в этих местах может выкинуть самый неожиданный фортель. Что ни говори, а до полярного круга отсюда ближе, чем, скажем, до Свердловска… Север есть Север!
«А снег был бы мне на руку!» — пришла мысль.
Он представил себе четкие отпечатки сапог Рыбакова на припорошенном снегом мху и аж прищелкнул языком от удовольствия. Вот когда бы он смог по-настоящему увеличить скорость! Они прямо грезились Олегу, становились навязчивым видением, эти отпечатки резиновых сапог с протектором «елочка»!
«Но тогда же Кандычев вконец замерзнет! — отверг он идею со снегом, — И так, поди, замерзает, крови-то много потерял… Ну да ничего! Петруха парень крепкий, все обойдется! — успокаивал он себя, но сердце все-таки ныло в тревоге. — Скоро прилетит вертолет, подберут его, госпитализируют… Но почему я не слышал вертолета? Далеко? Или не выпустили по метеоусловиям? — гадал он. — Вполне могло и так быть. Целый день облачность низкая…»
— Эх, Петруха, Петруха! — вздохнул вслух Волков. — Ты уж как-нибудь держись там, браток! Я постараюсь быстро обернуться… Ты жди.
Пройдя несколько километров, Олег попал в «гибняк» — мертвый лес, загубленный каким-то вредителем.
Зрелище было удручающее… Серо-черные, безжизненные, источенные червями стволы тянули к низкому хмурому небу свои узловатые сучья, страшные, словно ампутированные руки.
Все здесь напоминало какое-то неправдоподобно громадное кладбище — жутко и пустынно. Ни звериных, ни птичьих следов, только ветер гуляет в мертвых стволах, завывая по-особому протяжно и тоскливо.
«Вот уж гиблое место, так гиблое! — думал Олег, оглядываясь по сторонам. — Без всяких декораций можно сказку о царстве Кощея снимать… Потрясающая натура!..»
Он шел и размышлял, что, как видно, ни храбрись, все-таки одному в тайге страшновато. Один и есть один. Случись с тобой что, помощи ждать неоткуда — на десятки километров вокруг никакого жилья… Есть любители порассуждать: мол, бывалому человеку тайга дом родной! И накормит, мол, и напоит, и ночлег даст…
Оно, может, и так, если рюкзак полон припасов, а рядом товарищи, с которыми и лихо не беда. Еще веселее, когда лаечки впереди бегут, о разных лесных жителях предупреждают. Тогда и трудные километры в удовольствие…
А в его, Волкова, положении? Ногу вывихни — конец. В болотину провались — тоже конец! Сколько километров еще шагать, что впереди ждет — кто знает!..
Нет, одному в тайге и несподручно и страшновато!
«Во-во! Ходи, ходи! Доходишься!.. — неожиданно поддакнул внутри Волкова какой-то человечек. — Вишь во-он тот ельничек, что впереди чернеет? Торопишься ты, парень, туда, бежишь со всех ног, а, может, смертушка-то твоя тебя там как раз и поджида-ат! Поди, притаился там Рыбаков, ждет, когда подойдешь на верный выстрел. Пошевелит пальцем — и конец тебе придет! Так-то…» — бубнил человечек.
Он был страшно осторожен и многоопытен, этот человечек. Точно такой же, наверное, сидит в каждом из нас, но узнаем мы о его существовании только тогда, когда немножко трусим.
«Хватит ныть, без тебя тошно! — осадил его Олег. — А на фронте, что, легче было? Там не один ствол — тысячи, и все в тебя целят! Разве бате моему и товарищам его легче было? Да в тысячу раз тяжелее, а выстояли! Ты пойми, дядя, что же получится, если все только и будут делать, что за чужие спины прятаться? А?
Конечно, жизнью своей никому рисковать неохота. Но ведь надо! Если не я, не другой, то кто же?! Чей верх выйдет?.. И так на земле и трусости, и равнодушия развелось предостаточно! А таких „благоразумных“, как ты, я уже встречал. И не раз… Человека у вас на глазах убивать будут — не подойдете! За девчонку не заступитесь! „Мне что, больше всех надо?“ — вот ваш девиз! „Есть же милиция, дружинники, наконец…“ — рассуждаете! Как будто у того же милиционера еще пара жизней в запасе!.. Но вот когда с вами, не дай бог, что-нибудь случится — тут уж извините! Тут уж вы глотки дерете! „Безобразие! — кричите. — Куда только милиция смотрит!“… Будто не в своем доме живете, не в своей стране, а так, в туристическую поездку прибыли!..
Так что не возникай, дядя, не из пугливых мы! — строго предупредил Олег своего неожиданного попутчика. — Я военный, а этот Рыбаков — враг. Народу моему враг и мне лично. Он же фашист, по-другому и не назовешь! А может, и хуже фашиста, потому что вроде свой, русский, но на наш народ и на законы наши плюет! Этот гад на любое зверство пойдет, чтобы сытно жрать, пить и всякие там утехи иметь!
А раз так, то мой долг задержать его во что бы то ни стало, пока он не успел других бед натворить! И я свой долг выполню. Вот тебе весь мой сказ, дядя!»