Поэты 1790–1810-х годов

Мартынов Иван

Хор

В недрах вечности рожденна, Ты движенью путь дала; От бездейства пробужденна, Жить вселенна начала. Время быстрое спокойно Потекло в своих брегах; Мириады солнцев стройно Понеслись в златых кругах. Красота и совершенство Зиждут дивный твой чертог; Сходит слава и блаженство, Человек стал полубог.

Хор

Ты рекла — и вдруг народы Собрались на голос твой; Чада дикие свободы Власть познали над собой. Где леса непроходимы, Воздвигались грады там; Степи где необозримы, Зрелась жатва по полям. Царства сильные родились На лице всея земли; Мир, спокойство воцарились, И законы процвели.

Хор

Благотворный, сильный гений! Где не зрим твоих даров? Ты начало вдохновений, Оживляешь ты певцов. Тимотей ли движет струны — И покорен мира царь; Он речет — гремят перуны

И цветет любви алтарь. Глас Орфея раздается — Древеса бегут с холмов, Чувство в камень хладный льется, Гаснет ярость злобных львов.

Хор

Ты воззришь — и брань кровава Перестанет вдруг пылать; Не пленяет больше слава Кровь рекою проливать. Враг людей и враг покоя Бросил меч и грозный щит; Ты воззрела на героя, И герой благотворит. Кроткий мир с небес слетает При громах священных лир; Всё тебя благословляет, Весь счастлив тобою мир.

Хор

Бури, громы — всё послушно, О Гармония, тебе! В мире всё единодушно Сей покорствует судьбе. Поклянитесь, други, вечно Чтить святой ее закон! Всё под солнцем скоротечно, Краток жизни нашей сон; Но душа, сей луч небесный, Не угаснет никогда: Дружбы чувствие чудесно В нас останется всегда. <1807>

118. ОСЕНЬ

Мрачная осень, Други, настала, Вранов зловещих Крик раздается, Хор сладкогласный Птичек умолк. Птиц голосистых Песни не слышны; Моря златого Ветр не волнует; Класы под острым Пали серпом. Гладное стадо Бродит уныло; Корму не стало В пажитях тучных; Нет ни травинки В поле пустом. Роща оделась В желтую ризу; Старец лишь древний, Бор зеленеет; С луга зеленый Убран ковер. Чада Эола С цепи сорвались; Сосны склоняют Чела столетни; Дубы на корнях Крепких скрыпят. Небо одето Мраками тучи; Феб лучезарный Землю не греет, Мещет сквозь облак Тусклый лишь луч. Влажны туманы Стелются долу; Тщетно печальный Взор простираю, Холмы в туманной Скрылись дали. Утром студены Падают росы, С облак, сгущенных Норда дыханьем, Целый день льются Реки дождя. Всё опустело: Птицы пропали, Звери по норам Ищут спасенья, Страх лишь с тоскою Бродят в лесах. Общей творенья Грозной кончины Всё днесь являет Образ печальный; Взор не встречает Жизни нигде. Трепет холодный Льется по жилам, Мрачная горесть Душу объемлет; Что же утешит В горести нас? Дружба и музы Нам утешенье! Пусть умирает Матерь-природа, Пусть на дубравы Сыплется снег. С кубком в деснице Алого сока, В мирной беседе Граций прелестных Ждать возвращенья Будем весны. В ризе, блестящей Зеленью яркой, Паки воскреснет Матерь-природа, С нежной улыбкой Взглянет на нас. В мрачных, прохладных Рощах тенистых Паки природе, Жизни царице, Лики пернатых Гимн воспоют. Реки, расторгнув Льдисты оковы, Быстро покатят Шумные волны; Феб воссияет В славе своей. <1810>

119. УСЛАД И ВСЕМИЛА

(Старинная русская баллада)

«Радость дней моих, Всемила! Не грусти, не плачь о мне; Без тебя мне жизнь постыла Будет в дальной стороне. Не грусти, за Русь святую, За царя, за край родной, На Литву иду клятую; Скоро свидишься со мной. Пред святыми образами, Пред всевидящим творцом Лучше слезы лей ручьями О возврате ты моем». Так, прощаясь со Всемилой, Говорил Услад младой. «Ах! могу ль расстаться, милый, Без тоски, без слез с тобой?» Золото кольцо снимала С белой рученьки своей, Другу на руку вздевала, Чтобы помнил он об ней. «Может быть, давно могила Ждет тебя в стране чужой; Знай, не будет жить Всемила, Свет ей мил одним тобой». Время мчится, пролетает, Об Усладе слуха нет; Дни Всемилы скорбь снедает, Ей противен белый свет. Друга ждет назад всечасно, День и ночь об нем грустит, — Ожидание напрасно! Ах, надежда тщетно льстит! Не спешит Услад к Всемиле, Вести к девице не шлет, — Неужели он в могиле? Неужель покинул свет? Чем разгнать печаль и скуку? Сердцу где найти покой? Получить Всемилы руку Вот приехал князь младой. Злато, ткани дорогие И алмазы ей дарит; «Будь моею! дни златые Потекут для нас», — твердит. Долго слушать не хотела Слов, где лести яд был скрыт, — Быть изменницей робела; Наконец Услад забыт. Где, Всемила, обещанья? Где хранитель-ангел твой? Час разлуки, час свиданья — Позабыто всё тобой. Ах!

но что с Усладом будет: Он любви не изменит, Долгу, клятвы не забудет, Верность к милой сохранит. Страшно в гневе бог карает, Им возжжен в нас огнь любви; Бог изменниц не прощает, Гнев свой тушит в их крови. Уж достигла весть Услада (Верный друг ее принес), Смерть одна ему отрада, Смерти молит от небес. Небеса моленью вняли (Знать, оно достигло их), Смерти ангела послали Разрешить от уз земных. В цвете дней Услад средь боя Жизнь отчизне в дар принес; В землю скрыли прах героя, И никто не пролил слез. Вот Всемила с новым другом Брачный празднует союз; Все желают ей с супругом Легких и приятных уз. Алый сок драгий струится В кубках сребряных, златых; На ланитах радость зрится, Пьют здоровье молодых. Вдруг во храмину вступает Витязь; взор сокрыт его. Как ни просят, не снимает Витязь шлема своего. Он кольцо вручил Всемиле, Страсти пламенной залог: «Торжествуй! Услад в могиле, Но измену видит бог; Спят в его деснице громы, Но он злых готов карать!» Речь и поступь ей знакомы, Просит шлем пернатый снять. Долго витязь не решался Скинуть шлем с главы своей, Наконец повиновался, — Что ж представилось пред ней? Зрит Услада: из могилы Он восстал (о, страшный вид!). Стынет в жилах кровь Всемилы, Гром ужасный в слух разит: «Ты моя! ничто на свете Нас не может разлучить». Так Всемилы дней во цвете Прервалася жизни нить. Ах, красавицы, учитесь Клятвы данные хранить, Изменять любви страшитесь: Есть творец, готовый мстить! <1810>

120. НА СМЕРТЬ КНЯЗЯ ГОЛЕНИЩЕВА-КУТУЗОВА СМОЛЕНСКОГО [122]

Дела велики, благородны Не покоряются векам, И смертные богоподобны Зерцалом вечным служат нам; Пусть грозный старец сокрушает Их обелиски, алтари, Но дел с землей их не сравняет, Не меркнут славы их зари.

Кто сей в поле брани — Смертный, полубог ли Дни свои кончает? Рать уныла россов, И с ланит героев Слез поток стремится. Кто сей? — гром метавший Из десницы мщенья На полях при Красном И полки несметны Нового Мамая В мрачный ад пославший? Смерть! разить помедли, Да свершит Кутузов Подвиг, им начатый, Да расторгнет цепи Склепанных народов, Да спасет Европу. Тщетно! в гроб нисходит Наше упованье; Плачь, рыдай, Россия! Плен твой сокрушивший Сам в оковах смерти; Плачь, велик урон твой. Нет, прерви рыданье, Мать племен несметных! Сын твой жив, не умер, Жить в веках позднейших Будет твой спаситель: Гроб есть дверь к бессмертью. От Невы до Тага И от гор Рифейских, Вечным льдом покрытых, До Атланта древня, На плечах могучих Небеса носяща, Слава протрубит всем Подвиг Михаила, Прелетит чрез волны Шумны океана, Оглушит свет новый Звуком дел геройских. И святым останкам, Полубога праху Из далеких краев, От концев вселенны Придут поклониться Поздные потомки. И вождя на гробе, Дел его великих Славой распаленны, Поклянутся смертью Умирать героев За спасенье братий. Но тиран! не льстися Тщетною надеждой; Россов есть довольно, В ад готовых свергнуть Адскую гордыню И карать противных. Знай, что сам всевышний Россов есть защита; Он хранит народ свой, Он во бранях вождь наш; Богу сил и браней Кто противустанет? Скоро день настанет Мщения господня, Скоро грянут громы Из десницы вышней, И погибнет с шумом Память нечестивых. 12 сентября 1813

122

Генерал-фельдмаршал князь Михаил Ларионович Голенищев-Кутузов Смоленский скончался 1813 года апреля 16 дня, в городе Бунцлау, что в Силезии, на походе против французов. Тело его оттуда привезено в С.-Петербург и погребено в Казанском соборе.

121–131. НАДПИСИ К ПОРТРЕТАМ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

1. БОЯНА

Озлясь, что мыслию он соколом парил, Сатурн одно его лишь имя пощадил; Но славы тем его усугубил сиянье; И гусель вторится Бояна рокотанье.

2. НЕИЗВЕСТНОГО СОЧИНИТЕЛЯ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВОМ»

Как в дикости своей пленительна природа, Подобно песнь твоя, российский Оссиан! В ней гения видна орлиная свобода; Орлом ширяться дар тебе природой дан.

3. АРТЕМОНА СЕРГЕЕВИЧА МАТВЕЕВА

Се жертва ярости неистовых стрельцов И закоснелого невежества врагов; Был саном знаменит, почтен и в заточеньи, Равно велик душой пред троном и в гоненьи.

4. МИХАИЛА ВАСИЛЬЕВИЧА ЛОМОНОСОВА

Среди полярных льдов взлелеянный природой И пламенной влеком к изящному охотой, Он сам себе тропу на Пинде проложил; Франклином [123] , Пиндаром страны российской был.

123

Франклин в Филадельфии и Ломоносов в Петербурге в одно время исследовали причину электрической силы в воздухе и попали на одну и ту же. Чтоб слава изобретения не была приписана одному Франклину, Ломоносов, по убеждению своих товарищей, профессоров Санкт-Петербургской Академии наук, самым скромным образом протестовал против сего в слове своем о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих, предложенном 1753 года ноября 26.