Поэты 1880–1890-х годов

Мережковский Дмитрий Сергеевич

73. ИЗГНАННИКИ

Есть радость в том, чтоб люди ненавидели, Добро считали злом, И мимо шли, и слез твоих не видели, Назвав тебя врагом. Есть радость в том, чтоб вечно быть изгнанником И, как волна морей, Как туча в небе, одиноким странником И не иметь друзей. Прекрасна только жертва неизвестная: Как тень хочу пройти, И сладостна да будет ноша крестная Мне на земном пути. 1893

74. В ЛЕСУ

Дремлют полною луной Озаренные

поляны. Бродят белые туманы Над болотною травой. Мертвых веток черный ворох, Бледных листьев слабый лепет, Каждый вздох и каждый шорох Пробуждают в сердце трепет. Ночь под ярким блеском лунным Холодеющая спит, И аккордом тихострунным Ветерок не пролетит. Неразгаданная тайна — В чащах леса… И повсюду Тишина — необычайна. Верю сказке, верю чуду… 1893

75. ДЕТИ НОЧИ

Устремляя наши очи На бледнеющий восток, Дети скорби, дети ночи, Ждем, придет ли наш пророк. Мы неведомое чуем, И, с надеждою в сердцах, Умирая, мы тоскуем О несозданных мирах. Дерзновенны наши речи, Но на смерть осуждены Слишком ранние предтечи Слишком медленной весны. Погребенных воскресенье И среди глубокой тьмы Петуха ночное пенье, Холод утра — это мы. Мы — над бездною ступени, Дети мрака, солнца ждем: Свет увидим — и, как тени, Мы в лучах его умрем. <1894>

76. КРАТКАЯ ПЕСНЯ

Порой умолкнет завыванье Косматых ведьм, декабрьских вьюг, И солнца бледное сиянье Сквозь тучи робко вспыхнет вдруг… Тогда мой сад гостеприимней, Он полон чуткой тишины, И в краткой песне птички зимней Есть обаяние весны!.. 1894

77. ГОЛУБОЕ НЕБО

Я людям чужд, и мало верю Я добродетели земной; Иною мерой жизнь я мерю, Иной, бесцельной красотой. Я верю только в голубую Недосягаемую твердь, Всегда единую, простую И непонятную, как смерть. О небо, дай мне быть прекрасным, К земле сходящим с высоты, И лучезарным, и бесстрастным, И всеобъемлющим, как ты. 1894

78. ПОЭТ

Сладок мне венец забвенья темный. Посреди ликующих глупцов Я иду отверженный, бездомный И бедней последних бедняков. Но душа не хочет примиренья И не знает, что такое страх. К людям в ней — великое презренье, И любовь, любовь в моих очах: Я люблю безумную свободу! Выше храмов, тюрем и дворцов Мчится дух мой к дальнему восходу, В царство ветра, солнца и орлов. А внизу меж тем, как призрак темный, Посреди ликующих глупцов, Я иду отверженный, бездомный И бедней последних бедняков. 1894

79. ТЕМНЫЙ АНГЕЛ

О темный ангел одиночества, Ты веешь вновь И шепчешь вновь свои пророчества: «Не верь в любовь. Узнал ли голос мой таинственный? О милый мой, Я — ангел детства, друг единственный, Всегда с тобой. Мой взор глубок, хотя не радостен, Но не горюй: Он будет холоден и сладостен, Мой поцелуй. Он веет вечною разлукою,— И в тишине Тебя, как мать, я убаюкаю. Ко мне, ко мне!» И совершаются пророчества: Темно вокруг. О страшный ангел одиночества, Последний друг, Полны могильной безмятежностью Твои шаги. Кого люблю с бессмертной нежностью, И те — враги! 19 августа 1895

80. ЗИМНИЙ ВЕЧЕР

О бледная луна Над бледными полями! Какая тишина — Над зимними полями! О тусклая луна С недобрыми очами… Кругом — покой велик. К земле тростник поник, Нагой, сухой и тощий… Луны проклятый лик Исполнен злобной мощи… К земле поник тростник, Больной, сухой и тощий… Вороны хриплый крик Из голой слышен рощи А в небе — тишина, Как в оскверненном храме… Какая тишина — Над зимними полями! Преступная луна, Ты ужасом полна — Над яркими снегами!.. 1895

81. ПУСТАЯ ЧАША

Отцы и дети, в играх шумных Всё истощили вы до дна, Не берегли в пирах безумных Вы драгоценного вина. Но хмель прошел, слепой отваги Потух огонь, и кубок пуст. И вашим детям каплей влаги Не омочить горящих уст. Последним ароматом чаши — Лишь тенью тени мы живем И в страхе думаем о том, Чем будут жить потомки наши. 1895

82. ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ

О Винчи, ты во всем единый: Ты победил старинный плен. Какою мудростью змеиной Твой страшный лик запечатлен! Уже, как мы, разнообразный, Сомненьем дерзким ты велик, Ты в глубочайшие соблазны Всего, что двойственно, проник. И у тебя во мгле иконы С улыбкой сфинкса смотрят вдаль Полуязыческие жены,— И не безгрешна их печаль. Пророк, иль демон, иль кудесник, Загадку вечную храня, О Леонардо, ты — предвестник Еще неведомого дня. Смотрите вы, больные дети Больных и сумрачных веков: Во мраке будущих столетий Он, непонятен и суров, Ко всем земным страстям бесстрастный, Таким останется навек — Богов презревший, самовластный, Богоподобный человек. 1895

83. МАРТ

Больной, усталый лед, Больной и талый снег… И всё течет, течет… Как весел вешний бег Могучих, мутных вод! И плачет дряхлый снег, И умирает лед. А воздух полон нег, И колокол поет. От стрел весны падет Тюрьма свободных рек, Угрюмых зим оплот — Больной и темный лед, Усталый, талый снег… И колокол поет, Что жив мой бог вовек, Что Смерть сама умрет! Между 1891 и 1895